Реале Дж._ Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. 4 том (1184484), страница 65
Текст из файла (страница 65)
ОБентаме можно сказать, что он — защитник светского радикального реформизма. Среди множества оппонентовБентама был Александр Мандзони, который в приложении к книге «Наблюдения о католической морали» написал,что суждение о моральной ценности человеческих поступков не основывается ни на факте, ни на праве (очерк «Осистеме, основывающей мораль на пользе»).3.5. Джон Стюарт Милль: кризис двадцатилетнего философаДом Джеймса Милля, отца Джона Стюарта Милля (1806—1873), часто посещали английские радикалы, срединих — Рикардо иДж. Реале и Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней.
От романтизма до наших дней (4) —Издательство «Пневма», С-Петербург, 2003, 880 с, ил.Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru132202Джон Стюарт Милль (1806—1873)Дж. Стюарт Милль 203Бентам. «С вниманием и интересом я слушал их беседы, — вспоминал Джон в "Автобиографии", — и этопостоянное присутствие позволило мне сдружиться с обоими...» Серьезное воспитание (отец часто поручал сынусложную работу), либеральная атмосфера, дружба с французским экономистом Ж.-Б. Сеем, чтение сочинений СенСимона, Конта и Бентама — все это сформировало в будущем философе желание быть «реформатором мира».Однако в один из осенних дней 1826 г.
сильный кризис заставил юношу как бы пробудиться от сна. «Представьсебе,— сказал он сам себе,— что все твои жизненные цели реализованы, институты изменились согласно твоиммнениям в единый миг — стало ли бы это мигом великой радости и счастья для тебя лично?» Когда внутреннийголос определенно ответил «нет», ему показалось, что это полный крах и утрата жизненной опоры.Впрочем, со временем Джон Стюарт Милль понял, что только счастье других, а не собственное, прогрессчеловечества, искусства могут быть объективно достойными целями, когда они идеальны сами по себе, а не вкачестве средств.
Наслаждения жизни способны удовлетворять тогда, когда мы культивируем их как бы междупрочим, беря в качестве основных целей нечто, от наших желаний отличное. В самом деле, трактат «О свободе»,написанный Д. С. Миллем вместе с женой Гарриет Тейлор, стал классическим произведением, защищающим праваличности, а его «Система рассудочной и индуктивной логики» (1843) — образцовым пособием по индуктивнойлогике.3.6. Критика теории силлогизмаЛогика, говорит Милль, — это наука о доказательстве, т. е. о корректном выведении одних положений издругих.
«Всякий ответ и любой формулируемый вопрос состоят в утверждении, или пропозиции. Все, что можетбыть предметом согласия или несогласия, должно принять форму пропозиции, что выражено словами: всякаяистина и всякая ошибка гнездятся в предложениях». Но аргументы суть цепочки из пропозиций, и еслипредпосылки истинны, то верны и следствия.Какова же ценность силлогизма? — задается вопросом Милль во второй книге «Логики». Возьмем для примерасиллогизм: «Все люди смертны, герцог Веллингтон — человек, значит, Веллингтон смертен».
Смертность герцогаДж. Реале и Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней. От романтизма до наших дней (4) —Издательство «Пневма», С-Петербург, 2003, 880 с, ил.Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru133мы выводим из пропозиции «Все люди смертны». Мы знаем это, ибо видели умерших Павла, Марию, и многиедругие рассказывают и подтверждают то же. Стало быть, из опыта.
Но в опыте мы наблюдаем только единичныеслучаи. Следовательно, «всякий вывод — от одного частного к другому частному»,204 Позитивизма единственное обоснование того, «что будет», — то, «что было». «Общая» пропозиция — всего лишь приемдля сохранения в памяти частных случаев. Все наши познания, все истины опытны по природе, включаядедуктивные пропозиции геометрии. Отсюда общий вывод Милля: «Дедуктивные, или демонстративные(доказательные), науки все без исключения — науки индуктивные, их очевидность — в опыте».Силлогизм бесплоден, по Миллю, ибо он не увеличивает наших познаний.
То, что герцог Веллингтон (в ту поруживой и невредимый) смертен, уже подразумевается как частный случай посылки, согласно которой смертны все.Однако здесь начинаются осложнения. Если верно, что знания добываются опытом и наблюдением, и верно также,что опыт и наблюдение основываются на конечном числе случаев, законны ли тогда формулировки общихзаконов, вроде упомянутой «Все люди смертны»? Как от факта смерти Петра, Иосифа, Фомы мы заключаем, что«смертны все»?«Индукция, — пишет Милль в третьей книге "Логики", — ментальная операция вывода из знания об одном илимногих случаях знания обо всех подобных, в определенных аспектах, случаях».
Индукцию можно определить как«обобщение опыта». Это выведение «из немногих подтверждаемых случаев знания обо всех случаяхопределенного класса, похожих на предыдущие при обстоятельствах, считающихся существенными».3.7. Принцип индукции: единообразие природыЧтобы отличить существенные обстоятельства от несущественных, выбрать из следующих одно за другим теобстоятельства, которые связаны неизменным законом, Милль предлагает четыре индуктивных метода.
Это методсогласия, метод различия, метод сопутствующих изменений и метод остатков. Однако вопрос наиболее острый —вопрос основания индуктивного вывода: где гарантия, что вывод из опыта верен? Такая гарантия, по Миллю, — вединообразии природного процесса. Общую аксиому индукции можно по-разному сформулировать: Вселеннойуправляют законы, будущее похоже на прошлое. Однако реальность в том, что «мы не просто переходим отпрошлого к будущему, поскольку это прошлое и будущее, мы из известного выводим неизвестное, изнаблюдаемого — ненаблюдаемое, из нами воспринятого или того, что осознаем, идем к тому, что еще не вошло всферу нашего опыта. В этом утверждении — целый сектор будущего, но также и большая часть настоящего ипрошлого».Так в чем же ценность индуктивного принципа (единообразие природы и каузальность как аксиома)? Обладаетли он априорнойДж. Стюарт Милль: мораль, экономика, политика 205очевидностью? Нет, отвечает Милль. Это обобщение основано на предыдущих обобщениях.
Даже смутныезаконы природы были открыты сами по себе, наиболее очевидные из них стали общепринятыми прежде, чем о нихначали говорить. То, что огонь обжигает, а от дождя мокнут, так или иначе подтверждает принцип единообразияприроды, «согласно которому каждое событие зависит от некоторого закона» и «для каждого события естьнекоторая комбинация предметов или событий».Таковы некоторые основные черты индуктивной логики Милля. Местами она приводит в замешательство.Очевиден круг: принцип индукции подтверждает частные индукции, а последние обосновывают сам принципиндукции. Милль мог бы ответить, что это верно, если верна традиционная доктрина силлогизма. Тем не менее онане безукоризненна.
Из тезиса «Все люди смертны» вовсе не следует заключение «Герцог Веллингтон смертен», нопрошлый опыт позволяет нам выводить общие истины и частные случаи с такой же степенью вероятности. Так чтоУильям Уэвелл, полемизируя с Миллем, был прав, утверждая, что законы и научные теории суть гипотезы,изобретенные творческими умами, — гипотезы, которые подлежат фактической проверке.3.8.
Науки о морали, экономика и политикаВ шестой книге «Системы логики» речь идет о логическом аспекте наук о морали. Милль не отрицает свободучеловеческой воли. Если познать личность до самых глубин и узнать обо всем, что на нее воздействует, то можнопредсказать ее поведение с точностью, с какой предсказуемо поведение физического тела. Однако этафилософская необходимость не есть фатальность. Фатальность таинственна, ее нельзя изменить. Философская женеобходимость, когда она познана, позволяет воздействовать на причину самого действия так, как мывоздействуем на причины природных процессов.
Мы знаем, что в случае наших волевых действий неттаинственной вынужденности. Нет чародея, принуждающего нас повиноваться силе какого-то мотива. Если мыхотим, то умеем показать силу сопротивления обстоятельствам (это желание может быть новым антецедентом). Ибыло бы унизительно для нашего достоинства думать, что желание совершенства может быть парализовано.Следовательно, свободе индивида не противоречит научный подход. Из наук о человеке на первом месте, поМиллю, стоит психология, опирающаяся на «последовательное единообразие предмета». За будущей наукой«этологией» (изучающей характер, этос) Милль закрепляет задачу изучения общих ментальных законов и влияния206 Позитивизмобстоятельств на характер.
Еще сложнее социальная наука, изучающая «человека в обществе, коллективныедействия и другие феномены, составляющие социальную жизнь».В «Началах политической экономии» Милль суммирует выводы из работ Смита, Мальтуса и Рикардо. Чтокасается вопросов распределения благ, то Милль ставит его в зависимость от человеческой воли, права и обычаев.Дж. Реале и Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней. От романтизма до наших дней (4) —Издательство «Пневма», С-Петербург, 2003, 880 с, ил.Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru134В распределении человек должен добиваться более подходящих условий. Вместе с тем Милль отрицает теорию«зависимости и протекции». Он против теории, что нужно регулировать порядок в пользу бедных, в соответствии скоторой судьба бедных и все, что касается их как класса, должно устраиваться исходя из их интересов, но не имисамими.
«Привилегированные классы, — писал он, — всегда используют свою власть в интересах собственногоэгоизма». Философ защищает «теорию независимости», согласно которой «благосостояние народа рождаетсясправедливостью и самоуправлением». Рабочие могут и должны добиваться улучшения своего положениямирными средствами, а не революционными. Решая проблему, как совместить социальную справедливость сосвободой индивида, Милль уповает на социальные реформы, полагая, что социализм несет в себе опасностьудушения свободы индивида.В «Размышлениях о представительном правлении» (1861) Милль обсуждает проблему, как помешать ситуации,когда «большинство, придя к власти, вынуждает остальных к маргинальному существованию в политическойжизни, контролируя законодательство и управление в собственных интересах». Ведь не исключено, чтобольшинство встанет на путь тирании.
Поэтому основная проблема представительной демократии —предотвратить порчу и воспрепятствовать злоупотреблениям, не принося в жертву достижения народногосамоуправления. Представительная демократия, полагает Милль, «правильна, когда не только большинство, но имнения меньшинства могут быть услышаны и приняты, в соответствии с весомостью их принципов и влияния,превосходящего, возможно, их численность.
Это демократия, где встречаются равенство, беспристрастность иуправление всех для всех».В книге «Утилитаризм» (1861) Милль сначала идет по пути Бентама: «Я полагаю приемлемой мораль пользы,или принцип максимального счастья, согласно которому действия справедливы в той мере, в какой ониувеличивают счастье, и несправедливы, когда они ведут к противоположному состоянию.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
