Новая философская энциклопедия В 4 томах. Том 4 (1184481), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Вера есть предел или свертывание разума вдуше. «Этот предел положен тебе самим итогом разыскания»(там же). Познание, начавшись в душе, в пределе вновь возвращается в эту же душу, или в «простоту сердца», укрепивего, — мысль, совершенно чуждая античной философии, а,по Тертуллиану, доказывающая, почему рациональные Афины всегда «после» духовного Иерусалима. В Средневековьесчиталось, что Бог — обладатель полноты истины, знания,блага; любое самое правильное человеческое умозаключениеотносительно Него — правдоподобно. Потому верифицирующая процедура теологии 1) всегда обращена в прошлое, поскольку оно свершено, неизменно и подтверждено свидетельствами, 2) оформлена как ссылка на текст Откровения.Опора на «истинное» неперерешаемое прошлое и на авторитет Откровения означает, что назвавший себя христианиномчеловек бескомпромиссен в выборе веры, для него нет инойистины, иного Бога.
Христианский Бог — Бог живой, личнопекущийся о мире и лично собеседующий с миром. Как писал отец Церкви Татиан в «Речи против эллинов», Слово родилось «через сообщение, а не через отсечение» (Ранние отцыцеркви. Брюссель, 1988, с. 373). Предельное, обретенное прианализе собственной души знание оказывается перед лицомБога, потому оно всегда «исповедальное» знание. Теоретизирование в христианстве всегда идет рядом с эмоциональночувственным ожиданием личной встречи с Богом, поисками«Лица Божьего» (Пс 23:6), поскольку взыскующий этой встречи сам есть личность.
Тертуллиан, перенесший термин «личность» из юридической сферы в теологическую, идеей первой Встречи объясняет смысл личности и человеческого бытия. Личная встреча с Богом — удел человеческой души, которая строга к себе и непримирима к ересям. Впадение в ересьтрактуется им как личный проступок, небрежение или презрение к Богу. Теология связана с верой в Бога Творца и доверием Богу.
Суеверие — это не рефлектированная вера в любое сверхъестественное. Душа человека доверяет Богооткровенным сочинениям, поскольку Писание возникло раньшеязыческих сочинений, затем — сочинениям апостолов, апологетов, отцов Церкви.Платонизм, аристотелизм, неоплатонизм, стоицизм быливключены в христианское теологическое мышление не на основании конвергенции, а на правах, с одной стороны, свидетельства древней естественной веры людей в христианскогоБога, а с другой — как моменты оспаривания поставленныхэтими философскими учениями онтотеологических проблем,игнорировать которые не вправе серьезный ум.Доникейский и посленикейский периоды в теологии проходят в тринитарных и христологических спорах, в которых определяются ортодоксальные (Афанасий Великий, каппадокийцы) и еретические позиции (арианская, савеллианская, монтанистская), в спорах о предопределении (Аврелий Августин,Северин Боэций).
На их основании в 4—7 вв. сложилась развитая система догматики. Работа над догматами, связанная сзадачей встраивания земного мира в горний, с попытками определить соотношение между миром умозрительных сущностей и эмпирическим миром в основном была завершена наVII Вселенском соборе (787). В 8 в.
Иоанн Дамаскин выразил в «Изложении православной веры» сложившееся к томувремени предание на языке логически выраженных догматов.И для восточной (православной), и для западной (католической) мысли весьма существенна теологическая позиция Псевдо-Дионисия Ареопагита (6 в., перевод его трактатов на латынь осуществлен в 9 в. Иоанном Скотом Эриугеной).
Основная мысль его «Мистического богословия» — «странность»Бога миру, предполагающая парадоксальные высказывания оНем. Он — Мышление и Жизнь, безымянен и достоин любого имени, даже такого, которое передает представление оБоге через телесность. Последнее, по Псевдо-Дионисию, естьодна из важнейших возможностей богопознания, в которомучаствуют все человеческие способности — чувственно-эмоциональные, рациональные, духовно-мистические, сливающиеся в единый онтогносеологический акт. Важнейшими ступенями к богопознанию являются покаяние, сопровождающееся молитвой, исповедь, приятие искупления.
Молитва —свидетельство «напряженного стремления к таинственным созерцаниям» при отрешенности от всего видимого. Такое погружение в Бога, осуществляемое с помощью специальнойподготовки души, Псевдо-Дионисий называет «очищением».После него «при полном бездействии познавательных энергий» возможно соединение человека с Богом, который т.
о.«собирает» человека. Первоначальные функции собиранияосуществляет солнечный свет как видимый образ Божественного блага, окончательное же схватывается умопостигаемымсветом, или — что то же — Божественным пресветлым мраком. При переходе на высшие ступени катафатическое (положительное) познание Бога сменяется апофатическим (отрицательным).Такая теология знаменательна полным отсутствием любоймифологии и любых признаков профанной жизни.
Это связано с иным, чем в мифе, пониманием опыта не как общего,а как личного мистического переживания священного события — рождества, распятия, воскресения, — переданного через литургию, церковные таинства (см. Таинства церковные),проповедь. Ни о какой «жизни» Бога здесь не может идтиречь, в то время как в мифе между жизнью богов и жизньюлюдей нет непроходимой границы.В развитое Средневековье на православном Востоке мистическая теология по-прежнему оказывается ведущей (концепция «умного делания» Симеона Нового Богослова).
На католическом Западе мистическое и рациональное направления втеологии, хотя и были тесно связаны, все же различались,опираясь на создаваемый в это время схоластический метод.В 11 в. теология была занята не сотворением догм, но ихобъяснением.
Самым выдающимся теологом этого временисчитается Ансельм Кентерберийский. С его именем связанопоявление аргумента, который И. Кант назвал онтологичес-34wТЕОЛОГИЯким доказательством бытия Бога, а Фома Аквинский, опровергавший это доказательство, — размышлением, согласнокоторому нельзя доказать, что Бог есть, поскольку это известно само по себе. Девизом Ансельма была «вера, ищущая разумения».
Аргументы в пользу бытия Бога выдвигаются им в«Монологионе» и «Прослогионе». Это были первые трактаты, где вероисповедные истины доказывались без опоры наавторитет Священного Писания и были ориентированы напостижение «только рассудком» человека, «даже если он умимеет средний». В «Монологионе» применяются доказательства, исходящие из ступеней совершенства («есть нечто наилучшее, и наибольшее, и высшее относительно всего существующего»). Суть доказательства в следующем: если естьнекоторые существа, которые можно назвать благими, то источником их благости является бытие, которое есть наивысшее благо, мыслимое как «одно и то же в различных благах»и являющееся благом «само через себя», в то время как другие благие сущности являются благими через него.
Из такогорассуждения, по мысли Ансельма, очевидно, что «существуетнечто одно» — наиблагое и наивысшее по отношению к всему существующему. Проблема, которую пытается решить Ансельм в этом трактате, — как возможно возникновение чегото существующего из нечто, обладающего наивысшим бытием, тогда как известно, что мир создан «из ничего». Если необратить внимания на эту проблему, то легко представить Ансельма платоником (Коплстон). «В связи с «ничто», — как пишет Ансельм, — существует некоторая заминка», ибо «какимобразом то, что не имело никакого бытия, способствовалотому, чтобы нечто пришло к бытию?» По мысли Ансельма,идея «ничто» теснейшим образом связана с идеей слова и мысли, одновременно обладающих способностью быть и не быть.То, относительно чего Аристотель сомневался: субстанция этоили количество, для христианского ума есть очевидная творящая субстанция, т.
е. действительная вещь, представленнаякак звучание букв или слогов, с которой одной только и связано «ничто», осуществляющее перевод от небытия к бытию.В разуме Творца должен быть «как бы образец» вещи, которую предстоит сделать, или ее формы, или подобия, или правила.
Сам разум при этом тождествен «изречению вещей», которое есть внутренний монолог Мастера, осуществляемый спомощью воображения и представляющий разные смыслысотворяемого предмета (один смысл — обозначение конкретного человека именем «человек», другой — представлениетолько имени «человек», третий — созерцание телесного образа человека, четвертый — мысленное созерцание его всеобщей сущности).
Ум «схватывает» (или конципирует) внутренней речью всю полноту предмета. Там, где нет творящегоума, действительно нет ничего.В «Прослогионе» доказательство бытия Бога проводится с помощью аргумента, который представляет Бога как «нечто,больше чего нельзя ничего себе представить». Ансельм использовал пример из Псалтири, где некий безумец отрицалБога. Если, по предположению этого безумца, объекта мыслинет, то это означает, что Бога нет вне его интеллекта, а значит, Он и не существует. Но если тот безумец говорит и думает о Боге, следовательно, Бог есть в его интеллекте, как произведение в уме художника, «даже если он не имеет в виду,что такая вещь существует». Если принять Бога за превосходящее все мыслимое и отрицать его бытие вне разума, то этоозначает признание существования в реальности нечто большего, чем Бог. Потому либо Бог есть то, выше чего нельзяпомыслить, что означает его существование и в уме, и в дей-ствительности, либо мыслится нечто большее, чем Бог, но тогда отрицающий Бога отрицает сам предмет мысли.
Исходя изАвгустинова отождествления бытия, благости и познания, вкоторое входит и чувственное познание, Ансельм ведет к необходимости, а не к возможности существования Бога, к еговечности и всемогуществу. Он утверждает немыслимость представлений о Боге, «не могущем многого», а именно: не могущего «повреждаться, лгать, делать истинное ложным, как бывшее небывшим». Он предполагает, что упомянутые «способности мочь» являются немощью, о чем, как о мощи, говорится «в иносказательном смысле, как многое говорится внесобственном значении».Осуществлению комментария богословских текстов способствовали многочисленные переводы еврейских и исламскихтеологов, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
