Новая философская энциклопедия В 4 томах. Том 3 (1184480), страница 91
Текст из файла (страница 91)
Итак,общество оказывается совершенно искусственным механизмом, обеспечивающим утверждение «естественного закона»,при этом сохраняется сращенность общества и государства,хотя и допускается как необщественное, так и негосударственное существование атомизированного человечества. Социологический номинализм в понимании общества примиряется133ОБЩЕСТВОс социологическим реализмом чисто внешним образом: первый применительно к дообщественному состоянию, второй —к общественному.Дальнейшее размежевание теоретического содержания понятий «общество» и «государство» подготавливалось развитиеманглийской политической экономии, и в особенности классическим исследованием А. Смита «О природе и причинах богатства народов», а в социально-философском плане в руслепонимания «естественного состояния» Д.
Юма, существенноотличавшегося от понимания Гоббса. Согласно Юму, безгосударственное состояние не просто «естественно» — в смысле его природной изначальное™, — но и «нормально» (ЮмД. Соч., т. 1, с. 699). Отравляясь от этой посылки, автор «Трактата о человеческой природе» полагал, что «государь совершенно освобождается от обязанности... руководить трудомчастных лиц и направлять его к занятиям, более соответствующим интересам общества» (там же, с. 231). Область же трудаи трудового взаимодействия «частных лиц» — это и есть, поСмиту, сфера общества в узком смысле, где люди поступаютна свой страх и риск, подчиняясь законам «естественной свободы», не нуждающейся в их дополнительном регулированиина основе «писаных законов», издаваемых государственнойвластью.
Область производственных отношений людей,включающая у Смита и отношения товарообмена, относитсяскорее к гражданскому, а не политическому обществу, составляя одновременно трудовой и «меновой» союз людей, связанных разделением труда как единственным способом удовлетворения их многообразных потребностей. Речь идет о специфически общественной связи, в рамках которой каждыйиндивид, работая на себя, в то же время работает на «всех»(и наоборот): механизм примирения индивидуального и общественного, который И.
Кант назовет впоследствии «автоматом», обеспечивающим «патологически вынужденное согласие» в обществе, поставив задачу гуманизировать его, превратив в «моральное». Продвижение к этому идеалу общества онбудет рассматривать как основную цель всей истории человечества, которому предстоит вечно приближаться к ней без надежды полностью осуществить ее.Проблему, заданную Смитом, пытался решить и Г.
В. Ф. Гегель в своей «Философии права», сперва различив семью каксферу нравственности и «гражданское общество» как системувсесторонней телесно-духовной взаимозависимости людейв «Феноменологии духа» названной «духовным животным царством»), а затем объединив их в государстве, понятом как высший синтез партикулярной семейной нравственности и гражданского общества. Тем самым была предпринята первая серьезная попытка понять общество как целое — «тотальность»всех его измерений, вычлененных в рамках английского социологического номинализма, отправлявшегося от постулата о «дообщественном» состоянии «естественного человека»,которую К.
Маркс назовет впоследствии иллюзией большихи малых «робинзонад». Переходом от социологического номинализма к социологическому реализму характеризуется нетолько эволюция понимания общества от Гегеля к Марксу, нои от К. Л. Сен-Симона к О. Конту, давшему «имя» новой дисциплине, специализирующейся на целостном рассмотренииобщества, — «социология». Однако если в революпионаристски ориентированной социологии марксизма общество, взятое в качестве фактического объекта исследования (а не коммунистической утопии), рассматривалось сквозь призму категории отчуждения, то в позитивистской социологии Конта (который, так же как и Маркс, претендовал на последовательнуюнаучность) оно истолковывалось по модели биологического организма. И фактически эта «организмическая модель»не только определяла понимание общества в социологииГ.
Спенсера и «биологической школы», усугублявшей его натурализм, доводя подчас до абсурда, но и распространяласвое влияние за пределы контовско-спенсеровского позитивизма: «организмические» обертоны явственно прослушиваются даже у российских марксистов — напр., у П. Б. Струвеи в ранних работах В. И. Ленина. Но более углубленнаятеоретико-методологическая рефлексия таких позитивистов«второй волны», как Э. Дюркгейм, все датьше уводила их отбиоорганического к более абстрактно-функционалистскому — толкованию общества, которому предстояло стать доминирующимвруслепозитивистскойориентациисоциологии20 в. в качестве основной альтернативы марксистскому классово-конфликтному его пониманию.Нарубеже 19—20 вв.
эта дихотомия двух противостоящих другдругу взглядов на общество была существенно усложнена, а вряде отношений просто опрокинута «прорывом» в обществознанне принципиально нового подхода, свидетельствовавшимо своеобразном возврате теоретической концептуализацииобщества от социологического реализма к социологическому номинализму — поворот, вызвавший первый большойобщетеоретический кризис социологии, едва успевшей определиться в качестве самостоятельной научной дисциплины.Этот поворот был связан с целой серией разнообразных попыток концептуализировать общество, отправляясь от индивида, а не от тех или иных надындивидуальных целостностей.В аспекте по преимуществу социально-философском первопроходцем в этом отношении стал Г.
Зиммель, а в собственносоциологическом аспекте — М. Вебер, авторы, причисленные к классикам социологии уже в последней трети нашеговека. В целом «одиссея» понимания общества в 20 в. отмечена не только противоборством двух его толкований в рамках социологического реализма марксистского, с одной стороны, и позитивистского (органицистски-функционалистского, структурно-функционалистского, системно-структурногои т. д.) — с другой, но и все более углубляющейся и заостряющейся борьбой между социологическим реализмом и социологическим номинализмом, которая была лишь временноприостановлена в период наступления структурного функционализма Т.
Парсонса, попытавшегося соединить дюркгеймовский пансоциологизм с веберовским подходом, основаннымна утверждении приоритета «социального действия», предпринимаемого каждым индивидом на свой страх и риск. Однимиз результатов неудачи аналогичных попыток как-то «примирить» социологический реализм в понимании общества ссоциологическим номинализмом стал второй большой кризис социологии в кон. 60—70-х гг., за которым последовал период своеобразной теоретической депрессии — «взвешенности парадигм» понимания общества, не опровергнутых, алишь отодвинутых в тень в ходе предшествующей эволюциисоциально-философской мысли 20в., новтожевремянеполучивших убедительного научного подтверждения. Но самымглавным — и весьма опасным — результатом такой неудачисталарадикально-номиналистическаятенденция«распредмечивания» социологии как науки об обществе, сопровождающаяся окончательной дискредитацией самого понятия «общество», мотивируемой его непреодолимой «двусмысленностью» и «многозначностью».
Одним из очевидных симптомовэтой тенденции может служить интерпретация известным социологомЭ.ГидденсомконцепцииИ.Уоллерстайна, который,134ОБЩИНАпо его мнению, «решительно порывает с той эндогенно ориентированной сконцентрированностью на внутреннем развитии «обществ», которой охвачена большая часть социологии» (Гидденс Э. Девять тезисов...
с. 68). Вместо того чтобыисследовать внутренние тенденции развития современныхобществ, Гидденс предлагает, подобно Уоллерстайну, сосредоточивать основное внимание на глобальных «социальныхсистемах», изображая их в виде «сетей, системность которыхне предполагает их полную внутреннюю взаимосвязанность»(там же). Все, что прежде сопрягалось с обществом как некоей предметно определенной и онтологически укорененнойструктурой, утекает с квозь эти релятивистские «сети». Вынужденный же все-таки назвать реальных носителей этих бессубстанциональных «систем», Э.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
