Диссертация (1173765), страница 87
Текст из файла (страница 87)
Он включал, с одной стороны, всеобщую присягу, которую должно было приносить все население,«люди всякого звания», и, с другой стороны, присягу представителей отдельных социальных групп с учетом особенностей возлагаемых на них обязанностей.Всеобщая присяга закрепляла признание человеком царя в качестве своего господина и вытекающую из этого обязанность «царю служити и прямитии добра хотети во всем вправду, безо всякия хитрости». Даваемая каждым подданным, такая присяга была призвана гарантировать устойчивость и безопасность системы государственной власти, укрепить ее легитимность.
В условияхвыборности царя это стало особенно необходимо.Отсутствие наследственного фактора в обосновании прав на верховнуювласть (отсутствие «природного царя») вызвало усиление значения иных факторов, прежде всего религиозного. Важная роль была отведена «помазанию нацарство» и избранию царя Земским собором, практика которых была введенас XVI в.
Избрание царя трактовалось как волеизъявление божие: «…всесильный, в Троице славимый, Бог наш… милость Свою показал, объявил Государяна Московское государство…»1234. Присяга на верность царю носила характеррелигиозной клятвы, нерушимость которой обеспечивалась угрозой возмездиясвое согласие исполнять эти требования. Поэтому элементы договора (соглашения) здесьвсе же имели место.1233Н. Я. Новомбергский называл первой присягой публично-правового характера крестоцеловальную запись 1598 г.: «До этого времени связь населения с главой государства всмысле обязательности верности носила либо частнодоговорный характер, либо естественно-бытовой, даже религиозный, но не юридический» (Новомбергский Н. Я. «Слово иДело» (не окончено) // Известия Томского ун-та.
Кн. 68. Томск, 1919. С. 56). При этом авторне привел каких-либо аргументов в обосновании своего утверждения. Вместе с тем, какбыло показано в предыдущей главе, и ранее имели место присяги публичного характера,имевшие всеобщий и принудительный характер. А религиозная природа такой присяги сохранялась и в дальнейшем в XVII в.
– в силу религиозного характера правовой системыРоссии.1234Памятники истории Смутного времени. М., 1909. С. 16.385от бога.Религиозную клятву верности Московскому царю приносили как православные христиане, так и представители иных религиозных конфессий. Дляхристиан присяга «оформлялась и закреплялась» публичным целованием креста в соборной церкви. Для «татар и всяких ясачных людей» она закрепляласьшертованием, осуществляемым с соблюдением традиционных для соответствующего народа ритуалов1235. Шерть имела признаки своеобразного договора неравноправного характера1236.Отказ от «крестного целования» или шерти рассматривался как явноенеповиновение воле бога, влекущее божие возмездие. Массовый отказ от присяги, например, жителей города или волости давал основание для применениякарательных мер военного характера1237.Содержание присяги определялось в Москве - «высшей властью»1238 при первом «целовании креста» государю.
Текст записи централизованно распространялся по всей стране в качестве приложения к грамоте о восшествиицаря на престол. Необходимости точного соответствия присяги на местах московскому тексту записи придавалось особое значение. В царской грамоте подчеркивалось требование: «…целовали б естя наш крест по той записи, по которой целовали бояре и вся земля». В тех случаях, когда размножение грамотыдоверялось местным властям, особо предписывалось делать это, «списав словоТак, в отписке из Тобольска в Кецкий острог о восшествии на престол В. Шуйского в1606 году предписывалось: «А как, господине, учнешь ясачных людей к шерти приводитии ты б в те поры велел над ними держати сабли, а прочетчи запись, велел встыкати на ножи давати им в рот по кусу хлеба с ножа, а после того велел бы еси их поити и кормити погосудареву указу» (см.: Акты времени правления Царя Василия Шуйского: 19 мая 1606 года– 17 июля 1610 года. М., 1914.
С. 66).1236См.: Зуев А.С. Слугина В.А. Летописные известия о шертовании сибирских народов вовремя похода Ермака и исторические реалии // Российская история. 2015. № 03. С. 30-44;Зуев А. С., Игнаткин П. С., Слугина В. А. Под сень двуглавого орла: инкорпорация народовСибири в Российское государство в конце XVI — начале XVIII в. Новосибирск: ИПЦ НГУ,2017. С. 268-292.1237См., например, Акты времени правления Царя Василия Шуйского: 19 мая 1606 года –17 июля 1610 года.
М., 1914. С. 359.1238Минникес И. В. Выборы в истории Российского государства в IX - начале XIX века.СПб., 2010. С. 322.3861235в слово»1239.Закрепленные в записях обязательства населения играли не только важную государственно-правовую роль средства фиксации отношений подданства между человеком1240 и царем как его господином, но и имели также серьезное уголовно-правовое значение. С уголовно-правовой точки зрения тексткрестоцеловальных (подкрестных) записей являлся средством формальногозакрепления и доведения до населения содержания тех запретов, которыебыли установлены государством и церковью в целях обеспечения безопасности политического строя. Их соблюдение обеспечивалось угрозой неблагоприятных последствий, исходящих от бога, церкви и государства.Неблагоприятные последствия религиозного характера прямо указывались в записи 1598 г.
на верность царю Борису Годунову: «…а не учну яз Государю своему… и его Царевне, и их детем, Государем своим, по сему крестному целованью служити и прямити, или какое что лихо сделаю мимо секрестное целование, и не буди на мне Божья милость... и не буди на мне благословения святейшего Патриарха... и Митрополитов, и Архиепископов, иЕпископов, и Архимандритов, и всего освященного вселенского собора»1241.Последствия нарушения запретов, исходящие от государства, здесь прямо неупоминаются, но, безусловно, подразумеваются.
Судьба человека, нарушившего крестное целование государю и лишенного в связи с этим церковногоблагословения, полностью зависела от воли царя и его окружения. В соответствии со сложившимися обычаями к виновному могли быть применены любыеСм.: Памятники истории Смутного времени. С. 18; Акты времени междуцарствия: 1610год 17 июля – 1613 год. М., 1915. С.
3.1240Крестоцеловальные записи XVII века, как полагал Г. Г. Тельберг, «представляют собойне индивидуальное обещание верности, а общую формулу верноподданнической присяги»(Тельберг Г. Г. Очерки политического суда и политических преступлений в Московскомгосударстве XVII века. М., 1912. С.
71). По нашему мнению, обещание было все же индивидуальным, но его содержание действительно должно было соответствовать общей формуле.1241Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией императорской академии наук. СПб, 1836. Т. 2. № 10. С. 60.3871239казни и наказания, которые в каждом конкретном случае признавались верховной властью наиболее целесообразными, вплоть до лишения жизни.Таким образом, нарушение запретов, указанных в крестоцеловальной записи, влекло за собой уголовную по своей правовой природе ответственность.Ее содержание с точки зрения правосознания людей рубежа XVI- XVII вв.включало три вида лишений: лишение божьей милости, лишение церковногоблагословения, сопровождающееся проклятием «преслушника»1242, а такжеказнь и наказание от государя.
Сами запреты, закрепленные в крестоцеловальной записи, в силу характера обеспечивающих их санкций и с учетом религиозной природы московской правовой системы также могут быть оценены какуголовно-правовые. Их нарушение расценивалось как особый вид преступлений – «крестные преступления».4. Проявившаяся в XVI в. тенденция к детализации текстов крестоцеловальных записей позволила к концу века иметь в этих записях такое описаниевозлагаемых на подданных запретов, которое в специфической казуистичнойформе давало достаточно подробную характеристику составов «крестныхпреступлений».
Анализ записей позволяет выявить и сложившиеся к началуXVII века в Московском царстве представления о системе этих посягательств.В наиболее полной форме они были реализованы в крестоцеловальной записи1598 г. на верность царю Борису Годунову1243. В этой записи нашли отражениешесть видов преступлений – «лихих дел» против государя.Первые два заключались в непосредственном посягательстве на личность царя, царицы и царевичей, их жизнь, здоровье, душевную и физическуюнеприкосновенность, а также в посягательстве на их право быть государями.Третий и четвертый виды преступлений были связаны с нарушениемТак, в грамоте об избрании царем Бориса Годунова предписывалось: «…и вам Государевым богомолцом...
на того преступника, кто учнет супротивлятися царской власти и повелению, положити на такого клятву и неблагословение ваше святительское, по сей утверженной грамоте…». См.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи...Т. 2. № 7. С. 39.1243См.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи… Т. 2. № 10. С.57–60.3881242обязанности «служити и прямити Государю». Они заключались в групповыхпосягательствах (бунтах) против царя, царицы, царевичей и их «ближних людей», а также в «отъезде» от государя. Именно эти деяния в записи 1598 г.характеризуются как измена в узком смысле слова.Наконец, пятый и шестой виды преступлений, упомянутых в записи1598 г., заключались в посягательствах на интересы государственной службыи правосудия. Подданный присягал «будучи у его Государева дела, делати всякие дела в правду, по дружбе никому не норовити, а по недружбе никому немьстити».
Подобное же обязательство1244 касалось участия в «повальномобыске», то есть тех случаев, когда «Государь… пришлет к нам в город кого,обыскивать про свои Государевы и про земские про которые дела, и про разбои, и про татбу, и про убийство, и про пожегу, и про исцовы иски, и про которые дела нибудь, и мне про те дела сказывать правду».Как уже отмечалось, наряду с всеобщей присягой, представители отдельных социальных групп принимали присягу специальную. Сохранившиесясвидетельства показывают, что содержащиеся в специальных присягах запреты дополнительно касались преступлений против интересов службы и правосудия.
Как писал Н. М. Карамзин, сверх предписаний всеобщей присяги Борису Годунову «бояре, чиновники думные и посольские обязывались бытьскромными в делах и тайнах государственных, судии не кривить душой в тяжбах, казначеи не корыстоваться Царским достоянием, дьяки не лихоимствовать»1245. Показательно, что среди других преступлений мы видим здесь и разглашение государственной тайны. Именно в специальных присягах царю Бо-«Другу не дружити, а недругу не мстити, и не затеяти ни на кого… по дружбе татей иразбойников и душегубцов и всяких лихих людей не укрывати и добрыми людми не называти, а добрых людей по недружбе розбою и татбы и всяких лихих дел в обысках взводити… и разбойных и татиных дел, по дружбе, в грабежные дела не сказывати, а грабежев,по недружбе, в розбойные дела не сказывати, и посулов и поминков от того ни у кого неимати ни чего… не утаити мне никоторыми делы» (см.: Акты, собранные в библиотеках иархивах Российской империи...
Т. 2. № 10. С. 60).1245Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. СПб., 1803−1826. Т. 11. Гл.1.3891244рису был отражен правовой режим секретности, а государственная тайна, пожалуй, впервые в русских документах, обозначена как относительно самостоятельная ценность, требующая специальной защиты. Показателен и круг возможных субъектов разглашения – это люди, несущие службу в высших государственных органах (бояре, чиновники думные) и органах внешних сношений (чиновники посольские).5. Крестоцеловальные записи на верность царю, в первую очередь, былинаправлены на предупреждение посягательств на личность государей, к которым, по традиции ордынского периода, относились царь, царица, а такжецаревичи и царевны. Поэтому первый из указываемых в записях запрет непосредственно касался обязательства «Государю своему, Царю...
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
