Диссертация (1173765), страница 68
Текст из файла (страница 68)
Не случайно в 1478 г. в ходе всеобщего крестоцелования за великого князя от новгородцев брали обязательство: о боярех новогородских и о детех боярскихи о боярынях, которые служат великому князю, чтобы им не мстили никоторою хитростию»(см.: Новгородская четвертая летопись // ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. Л., 1925. С. 447-448; Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью // ПСРЛ.
Т. 12.СПб., 1901. С. 135, 172-173, 185-186).949Рожнов А. А. Генезис и эволюция уголовно-правовых институтов в Московском государстве в XIV - XVII веке: автореф. дисс. … док. юрид. наук. М., 2012. С. 4.950«Ведомый лихой» - самостоятельная категория преступников, отличная от указанных всоответствующей статье судебников ранее (см. Агузаров Т.К., Чучаев А.И. Уголовно-правовая охрана власти (XI – начало XX в.): исторические очерки. М., 2011. С. 41-42).951Сюкияйнен Л. Р. Мусульманское право... С.199-200.952Иван III в связи с составлением Судебника получил, в частности, прозвище Правосуд.Так он был назван в 1498 г. в Крымской посольской книге (см.: Черепнин Л. В. ОбразованиеРусского централизованного государства в XIV–XV веках.
М., 1960. С. 895–896).953Правосудие митрополичье, как уже отмечалось, устанавливало смертную казнь толькоза «князя великого безчестье». Двинская уставная грамота, которую обычно датируют 1397г., предусматривала смертную казнь только татя, совершившего преступление в третий раз.302в условиях ордынской зависимости формальной основой ее законного применения были, по-видимому, решения ханов, санкционирующие властные полномочия великого князя. Иван III как первый великий князь Московский, получивший власть не на основе ханского ярлыка и принявший титул господарявсея Руси, осознав себя самодержцем и наследником византийских василевсов, посчитал себя вправе от своего собственного имени нормативно санкционировать наказание смертью и указать исчерпывающий перечень преступников, заслуживающих это наказание, причем без права откупиться от смертной казни.В то же время ни виды смертной казни, ни условия ее назначения и исполнения в Судебнике не определяются.
Это еще раз свидетельствует о существовании в этот период самостоятельных норм, имеющих иные источники ирегламентирующих отношения уголовно-правового характера. Судебник желишь констатирует их существование, причем прежде всего применительно крешению процессуальных и имущественных вопросов. Это особенно заметнов статье 61 Судебника 1550 г. и статье 115 Судебника 1589 г. Здесь особоевнимание уделено судьбе имущества преступника («лихова человека») и удовлетворению имущественных интересов лица, возбудившего дело («истца»).Анализ указанных норм показывает, что смертная казнь здесь упоминается прежде всего с целью подчеркнуть недопустимость выдачи «лихова человека» истцу в тех случаях, когда «не будет у которово лихово человека столкостатка, чем исцово заплатити».
Недостаток имущества преступника для удовлетворения исковых требований не признается достаточным основанием длясохранения жизни «лихова человека». Вероятно, это предписание предусматривало некое исключение из общего для того периода правила либо было закреплено в Судебнике в целях изменения существовавшего ранее порядка954.У славянских племен существовал обычай, когда преступник должен был удовлетворитьобиженного имущественным вознаграждением, а в случае несостоятельности выдавалсяобиженному головой (см.: Сидоркин А.
И. Наказания, связанные с лишением или ограничением свободы... С. 25).3039543.На первом месте в Судебниках в перечне наиболее опасных пре-ступников указан «гдрский убойца». По мнению большинства издателей Судебников, сокращенное (под титлом) слово «гдрский» означает «государский». В этом они следуют за В. Н. Татищевым, который в своем издании Судебника 1550 г. пояснил: «Государь тогда значил, что ныне господин»955.В то же время А.
Золтан убедительно показал, что за сокращением«гдрь» кроется общеславянское слово «господарь» («хозяин, владелец»). Онпривел примеры применения этого слова как социального термина в смысле«владелец раба, холопа» в ряде русских юридических документов началаXIV в., а также в качестве почтительного обращения жены к мужу в грамоте1482–1483 гг. При этом применение слова «государь» в текстах XV–XVI вв.обнаружить не удалось.
Слово «господарь» в качестве титула Ивана III былозаимствовано из канцелярского языка Великого княжества Литовского956.Говоря об «убойце», есть основание предполагать, что в средневековойсудебной практике так именовался не только тот, кто фактически лишил другого человека жизни. Из воспринятых на Руси византийских правовых памятников следует, что к оконченному убийству нередко приравнивалось любоепосягательство на жизнь, сопряженное с насилием957. С учетом такого понимания «господарским убойцей» называли, вероятно, любого, намеревавшегосяпричинить смерть своему господину, если это намерение проявилось в конкретном действии.Как следует из Шестикнижия Арменопула, по византийскому правуобычный «произвольный убийца» наказывался вечной ссылкой и лишениемСудебник Государя Царя и Великого князя Иоанна Васильевича и некоторые сего государяи ближних его приемников указы, собранные и примечаниями изъясненные В.
Н. Татищевым. М., 1768. С. 38.956См.: Золтан А. К предыстории русского «государь»... С. 554–590; Золтан А. Русское «государство» в межславянском и европейском контексте // Роль государства в историческомразвитии России. Будапешт, 2011. С. 12–15.957Так, например, в титуле VI «О убийцах» Шестикнижия Арменопула говорилось:«Убийца есть тот, который имеет цель и замышление умертвить другого, хотя он умертвилили не умертвил, но лишь ранил или слегка ударил того, кого хотел лишить жизни… Законо смертоубийцах обращает внимание на злоумышление, а не на оплошность великую…»(Перевод Ручной книги законов...
С. 216).304955достояния. Обязательному умерщвлению с передачей имущества в казну подлежал лишь тот, «кто злоумыслит на жизнь Царскую», а также тот, «кто умертвил Сенатора или воина».В Судебнике 1497 г. мы видим несколько иной критерий выделенияубийц, подлежащих смертной казни, — любой лично зависимый человек, злоумысливший на жизнь своего господина. Указанный вид деяний неслучайноуказан первым в ряду преступлений, наказуемых наиболее строго. Как точноподметил Ю. Г.
Алексеев, «убийство… своего "государя" — общественноопасное деяние, подрывающее одну из основ всего средневекового общества,базировавшегося на строгой иерархии»958. Таким образом, «господарскийубойца» — это человек, совершивший преступление против основ общественного строя, включая и его политическую составляющую959.Конкретные проявления этого вида деяний с учетом широкой трактовкипонятия убийства могли быть разнообразными. Так, Л. В.
Черепнин полагал,что в данном случае имеется ввиду «крестьянин, убивший своего владельца»960. А. Г. Поляк трактует это преступление как «покушениена жизнь представителя господствующего класса» и полагает, что это «одноиз самых ярких проявлений классовой борьбы»961. С. И. Штамм отмечала, чтоанализируемая норма Судебника отражала «выступления зависимого населения против своих господ», «деяния, совершаемые феодально-зависимым населением против своих господ»962. При этом, как уточняет Ю.
Г. Алексеев,«убийца мог вовсе не быть "классовым борцом", а обыкновенным уголовнымАлексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С. 209.Существовавшее в крестоцеловальных записях XVI в. требование «не семьяниться ни скем на государя», где слово «семьяниться» значило «соединяться» (см.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 1. Т.
1. Стб. 49; Белов Е. А. Русская история до реформы Петра Великого. СПб., 1895. С. 2) фактически выражало запрет «составлять заговорпротив государственной власти» (Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русскогоправа... С. 402).960Л. В. Черепнин (Судебники XV–XVI веков. С. 57) отмечал, что слово «государь» в памятниках XV в. часто упоминается в значении земледельца и владельца крестьян. Полагаем,что здесь все же имелось ввиду слово «господарь».961Памятники русского права. М., 1956. Вып.
3. С. 380–381.962Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. Т. 2... С. 69.305958959преступником, мстителем за личную обиду и т. п.»963.Судебник 1497 г., как и последующие Судебники, не выделял в качествеособого вида преступлений посягательство на великого князя. СоставителиСудебника не видели в этом необходимости, вероятно, по причинам криминологического, процессуального и материально-правового характера. Криминологическая причина заключалась в том, что подобные посягательства моглиносить лишь единичный характер и не обуславливали формирования в судебной практике устойчивых норм реагирования.
Кроме того, с процессуальнойстороны принятие решения по таким делам относилось к прерогативам самоговеликого князя. Поэтому специально упоминать соответствующие дела в акте,адресованном иным лицам, наделенным судебными полномочиями, не былонеобходимости.Наконец, наказание, предусмотренное в Судебнике для «господарскогоубойцы», вполне соответствовало интересам защиты жизни великого князя ичленов его семьи и каких-либо особых дополнений не требовало. Великийкнязь Московский был с конца XV в. «господарем всея Руси», получившимсвою власть от Бога («Божиею милостию»)964.
Поэтому «господарскийубойца» Судебника — это в том числе и тот, кто злоумыслил на жизнь великого князя, предпринял против него насильственные действия965. Ведь с политическим объединением русских земель на смену договорным отношенияммежду князьями пришли отношения нового типа: служебные отношения подчинения «господарю всея Руси» — великому князю Московскому.4.С посягательством на основы политического строя, безопасностьАлексеев Ю. Г. Судебник Ивана III... С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
