Диссертация (1173765), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Так, по сообщению Лаврентьевской летописи суд над женойкиевского князя Владимира Рагнедой за покушение на мужа (примерно в 985987 г.) был осуществлен советом бояр, которые решили: «не лишай ее жизниради детяти сего, но возстанови отчину ея и дай ей с сыном своим»204. В итогек княжне Рагнеде с княжичем Изяславом было применено изгнание из Киева счастичным сохранением прав - ссылка в новый город Изяславль, который специально для этого «Володимер же оустрои».5. Охрана политических отношений предполагала их предварительноезакрепление.
Судя по летописным свидетельствам, важным средством закрепления политических отношений был акт признания за субъектом определенного политического статуса. В Древней Руси это в первую очередь касалосьПовесть временных лет... С. 58.См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права...
С. 74.204Лаврентьевская летопись... Стб. 300-301.94202203статуса «князя».Приобретение княжеской власти в конкретном древнерусском городемогло осуществляться как по избранию, так и по наследованию205. Вместе стем, в соответствии с архаичными представлениями общий статус «князя» носил родовой характер и свидетельствовал о принадлежности к особой социальной группе, обладающей эксклюзивным доступом к политической власти.Можно предположить, что древнерусские представления о статусе князябыли близки к взглядам скандинавов, у которых князья (конунги) в догосударственный период также являлись племенными, а затем межплеменными вождями. Легитимность власти конунга обуславливалась тем, что он должен былпроисходить из княжеского рода по отцовской или материнской линии.
Этаоснова легитимности подкреплялась утверждением, что дальними предкамикнязя были боги и герои древности206.На Руси князьям также приписывались качества волшебников207, а княжеская власть также носила родовой характер208 — она принадлежала не отдельному лицу, а целому роду209. Тот, кто не входил в княжеский род, считалсяне законным носителем власти, а узурпатором. Неслучайно отсутствие княжеского происхождения было основным обвинением, предъявленным Олегомкиевским правителям Аскольду и Диру (882 г.): «Вы неста князя, ни родаОтносительно оснований «приобретения столов» существует несколько теорий: родовоевладение, отчинность, добывание, договор, народное избрание.
Все они действовали синхронно (см.: Грушевский М. С. Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до концаXIV столетия. Киев, 1991. С. 323–324).206Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967. С. 98–101.207Например, князь Олег, который правил в Новгороде и затем в Киеве в 870–910 гг. носилпрозвище Вещий (т. е. маг). См.: Повесть временных лет... С. 25; Щапов Я. Н. Очерки русской истории… С. 128.208Термин «род» в смысле группы родственников употребляется в летописных сообщенияхо событиях VIII–IX вв. в применении к избранным княжеским семьям, причем в узком значении коллектива, обладающего наследственными правами на власть (см.: Щапов Я.
Н.Очерки русской истории, источниковедения, археографии. М., 2004. С. 7).209Князь, переставший быть «полноправным членом общественной группы князей» и лишившийся княжения приравнивался к изгоям. В Новгородском уставе князя Всеволода оцерковных судах, людях и мерилах торговых о таких князьях говорилось: «аще князь осиротееть» он переходит в категорию «церковных людей» (см.: Оспенников Ю. В. Княжескиецерковные уставы: текст и комментарий // Памятники российского права: в 35 т. Т.
1… С.481–482, 486.95205княжа, но аз есмь роду княжа»210. Признание лица узурпатором считалосьсправедливым основанием для причинения ему смерти.Вместе с тем, статус «князя» сам по себе не предполагал какой-либо особой личной защиты или неприкосновенности. Уже летописное известие об изгнании варягов, предшествовавшем призванию Рюриковичей (862 г.)211, свидетельствует о существовании в общественном сознании представлений о возможности изгнания князя народом, если постигшие народ бедствия свидетельствуют об отсутствии у князя «божественных» способностей, а значит, и о егонелигитимности.При этом, например, у скандинавов существовало представление о возможности принесения вождей в жертву богам в случаях наиболее серьезныхдля всего народа опасностей.
Так, в Вермаланде (Швеция) во время голода (конец VII в.), по мнению населения, конунг из династии Инглингов Олаф Лесоруб был обязан пожертвовать жизнью для искупления вины и задабриваниябогов. В «Саге об инглингах» было отражено общее правило: «шведы обычносчитают, что конунг — причина как урожая, так и неурожая». Далее в Сагеговорилось: «Oлaв конунг пренебрегал жертвоприношениями.
Это не нравилось шведам, и они считали, что отсюда и неурожай… Олава конунга… сожгли… отдавая его Одину и принося его в жертву за урожай»212. С точки зрения населения подобные действия в отношении князей означали не борьбупротив политического строя, а поиск для себя лучшего князя с использованиеминструментов, обычных для основанной на язычестве вечевой общественнойорганизации. Такого рода городские «мятежи» (особенно при смене князя)могли расцениваться как реакция на неисполнение князем своих обязанностей213.В этих условиях князь сам — своими силой, хитростью, подвигами иПовесть временных лет... С.
20.См.: Повесть временных лет... С. 18.212Снорри Стурлусон. Круг Земной. М., 1980. С. 34; Афанасьев А. Н. Славянская мифология. М., 2008. С. 618.213См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права... С. 67–68, 322.96210211успехами — укреплял свои возможности и безопасность. Для этого князь могв качестве меры безопасности убить своих противников из местного населения — составитель Никоновской летописи зафиксировал такую возможностьпри описании действий уже первого русского князя Рюрика (864 г.), предпринятых в ответ на обнаружившуюся среди новгородцев антирюриковскую пропаганду («яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика иот рода его»).
Летописец сообщает «уби Рюрик Вадима храброго, и иных многих изби Новогородцев съветников его»214. Участвующие в мятеже противкнязя местные бояре древнерусских городов могли подвергаться заключению.Об этом свидетельствуют, например, летописные сообщения о событиях1160/61 г. в Киеве: «Изяслав… опроста всех Кыян, их, иже бе поимал Ростислав в коромоле», «Изяслав… всим дасть прощение Кианом ихже бяхуизоимали»215.На основе силы и хитрости решались и междукняжеские споры и конфликты о принадлежности власти216.
Они возникали, в частности, между родственниками (братьями), оспаривавшими право княжения. Так, например,спор между сыновьями киевского князя Святослава — старшим Ярополком(князем Киевским) и младшим Владимиром (князем Новгородским) — разрешился достигнутой с помощью хитрости победой Владимира и убийствомЯрополка (977–980 гг.)217.
Сын князя Владимира Святополк, уже после принятия христианства, при помощи варягов убил своих братьев Бориса, Глеба иЛетописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью // ПСРЛ.Т. 9. СПб, 1862. С. 9.215Московский летописный свод конца XV в. // ПСРЛ. Т. 25. М.-Л., 1949. С. 70; Ипатьевскаялетопись... Стб. 516.216К.
Маркс, в частности, отмечал, что князья Владимир и Ярослав «были возведены напрестол силою оружия варягов» (Маркс К. Разоблачения дипломатической истории XVIIIвека // Вопросы истории. 1989. № 4. С. 4).217Владимир объявил Ярополка, который был женат на бывшей греческой монашке, виновным в смерти их брата Олега и узурпации власти. Когда Ярополк приехал на переговоры кВладимиру, то был убит двумя воинами Владимира — варягами (см.: Повесть временныхлет...
С. 53–55).97214Святослава218. По нашему мнению, подобные «тайные операции», как и военные поединки между князьями, выполняли функцию состязания, призванногодоказать собственную правоту князя-победителя. В силу принадлежности спорящих к одному роду, они, по общему правилу, не могли порождать месть вкачестве своего последствия.В этих условиях утверждение особого политического статуса князяобеспечивалось не столько нормативными, сколько организационными средствами — путем укрепления его военного (дружина) и идеологического (вещатели) потенциала.Для расширения своих возможностей и обеспечения собственной безопасности князья считали своим долгом заботиться о благополучии дружины.Например, когда в Великом Новгороде при Ярославе (1015 г.) новгородцы перебили княжеских варягов, князь без колебаний отомстил им избиением их«нарочитых мужей»219.
В последующем интересы боярства получили дополнительную правовую защиту. Она нашла отражение в специальной системеиндивидуальных мер имущественного характера за посягательства на представителей княжеской дружины, закрепленной в Правде Русской220 и уставе князяЯрослава Владимировича «О церковных судах»221. Эти меры подняли уровеньзащиты дружинников, не имевших родственников в местах своего пребывания, до уровня родовой защиты местных жителей222.Вместе с тем, наряду с охраной интересов боярства, применялись и мерыПовесть временных лет... С. 90–95.Повесть временных лет...
С. 95.220Содержательный анализ указанных мер см. Агузаров Т.К., Чучаев А.И. Уголовно-правовая охрана власти (XI – начало XX в.): исторические очерки. М., 2011. С. 19-33.221См.: Памятники российского права: в 35 т. Т. 1... С. 109, 115–118, 468–470.222Лишившиеся защиты князей дружинники нередко подвергались насилию со сторонынаселения.
По свидетельству летописей, это часто имело место в период «безначалия» —после смерти или изгнания одного князя до утверждения на престоле следующего князя.Так, после смерти князя Андрея Боголюбского (1175 г.) были убиты княжеские посадники,тиуны, мечники, а их имущество было разграблено (см.: Ипатьевская летопись... Стб. 592;Московский летописный свод конца XV в... С. 84).98218219против самих бояр за их посягательства на интересы князей223.
Подобные мерыприменялись и в случаях нарушения боярами совместных княжеских решений. Речь шла о действиях, хотя и вытекающих из принципа верности своемукнязю, но способных при этом нарушить междукняжеский союз, а потому посягающих на интересы княжеского рода в целом. За подобные нарушения совместных княжеских решений бояре могли «отвечать головой». Так, бояре,склонившие в 1097 г. князя Давыда к ослеплению князя Василька Требовльского, были повешены: «по зори, повесиша Василя и Лазаря и растреляшастрелами Василковичи»224. Как свидетельствует летопись, принуждение здесьполучило архаичную форму мести.Для усиления собственных возможностей князья использовали считавшуюся магической силу искусства — поэзии и песен.
Для этого русские князья, как и скандинавские конунги, держали при себе поэтов, призванных прославлять их подвиги. Приумножение славы и почета, которыми пользовалиськнязь и его род, означало рост их удачи — «души рода», воплощавшейся в егоглаве и переходившей из поколения в поколение.Вместе с тем в арсенале русских князей, как и скандинавских конунгов,вероятно существовали и особые «хулительные песни», которые сочинялись сцелью причинить вред тем, о ком в них говорилось.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
