Диссертация (1173583), страница 27
Текст из файла (страница 27)
P. 27.296135«общность интересов» и вытекающее из него «общее юридическое право»пользоваться рекой не соответствует современной трактовке. Так, судомсделан акцент на судоходном использовании рек, что объясняетсяокончательным закреплением в международном праве принципа свободысудоходства в начале XX в.
Кроме того, ППМП в данном решениинеоднократноподчеркивает,чтообщностьинтересовподразумеваетнаделение любого государства равными правами пользования реками,пересекающими или разделяющими границы двух и более государств298.Наличие принципа свободы судоходства в наше время ни у кого невызывает сомнений, однако трудно согласиться с тем, что абсолютно всегосударства обладают равными правами на трансграничных водныхобъектах. Признание за всеми государствами равных прав по использованиютрансграничныхресурсовпреснойводыозначалобынарушениесуверенитета государств, разделяющих водные объекты, на свои части рек,озер, каналов, водохранилищ и т.п.
Равенство прав и обязанностей натрансграничных водных объектах следует признавать лишь за прибрежнымигосударствами. Без воли прибрежных государств иные страны не способныучаствовать в распределении воды и благ от ее использования, принятии мерпоподдержаниюивосстановлениюводныхресурсовнауровне,обеспечивающем максимальные блага от процесса их эксплуатации.С точки зрения реализации экологических норм об использовании иохране ресурсов пресной воды немалый интерес вызывает решение ППМПпо спору между Нидерландами и Бельгией об отводе воды из реки Маас 1937г. (далее – дело по реке Маас)299.
В данном деле Постоянная Палата призналаравноправие и необходимость учета интересов других прибрежныхгосударств при использовании трансграничных водных объектов.298Ibid. P. 27-28.Diversion of Water from the Meuse (Netherlands v. Belgium), Judgment of the PCIJ.
June 28,1937 // PCIJ Series A/B (1937). No. 70.299136В 1863 г. между Нидерландами и Бельгией был заключен Договор (ввиде трех документов), регулирующий использование вод реки Маас. Однакодальнейшее коммерческое развитие требовало строительства новых каналовна территории обоих государств, использующих воду из реки Маас. В итогев 1921 г. Нидерланды начали строительство Юлиана-канала, а Бельгиязанялась строительством Альберт-канала. В качестве источника воды дляданных каналов предполагалось использование реки Маас, что, по мнениюНидерландов, противоречило договору 1863 г., ст. 1 которого запрещалаБельгии строительство каналов ниже Маастрихта.
Бельгия в свою очередьоспаривала возможность строительства Нидерландами плотины Боргхарен итребовала признания Юлиана-канала подпадающим под действие Договора1863 г.Нидерланды в качестве обоснования своей позиции, в частности,ссылались на факт нахождения водозабора на их территории, что наделяетих, как лицо, под суверенитетом которого находится данная территория,правом контроля за водозабором.
При этом данное право, т.е. возможностьконтролироватьизымаемоеБельгиейколичествоводы,дополняетсянавязанным последней обязательством воздерживаться от определенныхдействий. То есть Нидерланды утверждали, что согласно Договору 1863 г.они обладают правом контроля водозабора, а Бельгия в свою очередь неможет на это претендовать, и если Нидерланды могут оспаривать законностьпроведения каких-либо работ по водоотводу, то Бельгия не правомочна наосуществление подобных действий300.Суд отметил, что Договор 1863 г., будучи соглашением, направленнымна примирение конкурирующих интересов сторон относительно реки Маас,не содержит прямых указаний на неравенство его сторон в процессеиспользования воды. По мнению ППМП, ст.
1 Договора является в равнойстепени обязательным положением как для Нидерландов, так и для300Ibid. P. 18-19.137Бельгии301,чтодополнительноподтверждаетравенствоприбрежныхгосударств в использовании трансграничных водных объектов.Более того, судом затронут вопрос о полномочиях прибрежныхгосударств относительно каналов, расположенных на их территориях.Последние правомочны изменять, увеличивать, трансформировать, заполнятьих или даже увеличивать уровень воды при условии, что это не влияет науровень поступления и выпуска воды в разделяемом водном объекте302.Таким образом, суд признал возможность использования частейтрансграничноговодногообъекта,полностьюнаходящихсяподсуверенитетом государства. В настоящее время данный подход получилболее широкую трактовку и распространен на весь трансграничный водныйобъект – прибрежное государство может использовать разделяемыйпресноводный объект без согласия соседнего государства при условии, чтотакое использование не нарушает прав и интересов последнего и ему непричиняется значительный ущерб.Обозначенные выше выводы находят подтверждение также в практикеМеждународного суда ООН, в частности, в известном решении по делуГабчиково-Надьмарош 1997 г.303 В 1977 г.
Венгрия и Словакия заключилиДоговор о строительстве системы плотин Габчиково-Надьмарош, которыесогласноположениямДоговорадолжныбылипредставлятьсобойнеделимую систему гидроузлов, совместно эксплуатируемую Сторонами.Словакия почти полностью выполнила строительство части проекта на своейтерритории. При этом Венгрия впоследствии, ссылаясь, прежде всего, навновь возникшие нормы экологического права и развитие знаний обокружающей среде, а также на принципы ненанесения значительного ущербаи предосторожности, отказалась от реализации своей части проекта,изначально приостановила, впоследствии полностью прекратила работы по301Ibid. P.
20.Ibid. P. 26.303Gabcikovo-Nagymaros Project (Hungary v. Slovakia), Judgment of the I.C.J. September 25,1997 // I.C.J. Reports 1997.302138осуществлению своей части обязательств. В связи с указанными действиямиСловакия разработала семь вариантов возможной односторонней реализациипроекта для ввода в эксплуатацию построенной на своей территории частигидроузла, только один из которых, «Вариант С», не затрагивал положенияДоговора 1977 г., и приступила к его осуществлению без согласования сВенгрией. Соответственно в качестве одного из вопросов, возникших передСудом,былоопределениеюридическойвозможностиСловакииводностороннем порядке приступить к разработке и претворению в жизньальтернативного проекта гидроузла.В своем решении Международный суд, прежде всего, со ссылкой наКонвенцию о праве несудоходных видов использования международныхводотоков 1997 г.
и решение ППМП по реке Одер отметил, что отказВенгрии от дальнейшего участия в реализации совместного проекта неозначает, что она лишает себя права справедливого и разумногораспределения ресурсов международного водотока. Односторонние действияСловакии по контролю за разделяемым ресурсом, в частности, реализация«Варианта C», лишают Венгрию права на справедливое и разумноеиспользование вод реки и являются непропорциональными по отношению кнарушению последней своих обязательств по Договору 1977 г.304 При этомданный вывод был сделан исключительно в контексте положений Договора1977 г., предусматривающих создание именно «совместной» системыплотин.Ссылкой на положения Конвенции 1997 г.
Суд подчеркнул ее важностьвкачестведокумента,относительноотражающегоиспользованияисовременныеохраныресурсовправовыепреснойнормыводывнесудоходных целях. Дальнейшая аргументация Суда также подкрепляетданный вывод.304Ibid. Para. 85.139Так, по мнению Суда, в Договоре 1977 г. находит выражениеконцепция совместного использования водотока, закрепленная в п. 2 ст.
5Конвенции 1997 г., в связи с чем сотрудничество государств поиспользованиюимплементации305.водотокаСудбудетоптимальнымрекомендовалвариантомСторонамеепридерживатьсяинтегрированного подхода к использованию и охране вод Дуная, а такженорммеждународногоэкологическогоправаипринциповправамеждународных водотоков. Сторонам следовало инкорпорировать вновьвозникшие нормы международного экологического права в Договор 1977 г.,т.к. он включал в себя положения о недопущении ухудшения качества водыДуная306.Вопросы о возможности государства осуществлять использованиетрансграничного водного объекта без согласования с другими разделяющимиего государствами, а также содержании принципа ненанесения значительногоущерба вновь возникли перед Международным судом ООН в деле оцеллюлозных заводах на реке Уругвай 2010 г.307 Спор был вызван тем, что, помнению Аргентины, Уругвай нарушил режим оптимального и рациональногоиспользования реки, установленный Статутом по реке Уругвай 1975 г.,санкционировав в одностороннем порядке строительство двух целлюлозныхзаводов на своей части водотока, а проведенная оценка воздействия проектовна окружающую среду являлась неполноценной и не отражала всехпотенциальных последствий промышленной деятельности.Относительно возможности использования реки для строительствацеллюлозных заводов без согласия Аргентины Суд пришел к выводу, чтоисходя из положений Статута 1975 г.
Уругвай не был уполномоченосуществлять строительство заводов в период консультаций и переговоров. Всвязи с тем, что стороны начали переговоры, Уругвай не мог разрешать и,305Ibid. Para. 147.Ibid. Paras. 112, 141.307Pulp Mills on the River Uruguay (Argentina v. Uruguay), Judgment of the I.C.J. April 20,2010 // I.C.J.
Reports 2010.306140темболее,реализовыватьпланируемуюпотенциальноопаснуюдеятельность308. Данное утверждение связано с тем, что начало строительствазавода лишает смысла переговорный процесс, т.к. именно данные действияявляютсяисточникомспораподлежащегоурегулированиюпутемдвустороннего диалога.Фактически из позиции Аргентины следовало, что Уругвай не имелиной возможности, кроме как прийти к соглашению с ней. То есть безсогласия последней строительство заводов в любом случае представляло бысобой нарушение международных обязательств. Однако Суд отверг подобноетолкование действующих экологических норм, обосновывая свою позициюисходя из принципов справедливого и разумного использования водотоков иненанесения значительного ущерба.По утверждению Суда, обязательство вести переговоры не налагает нагосударства необходимость достижения соглашения по спорному вопросу309.Не является обоснованным также довод о том, что начало спорнойдеятельности в том случае, когда конфликтующие стороны не достигаютсоглашения, возможно только после принятия решения судом, т.к.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
