Диссертация (1173530), страница 14
Текст из файла (страница 14)
30] – «нарушениямъ правъ(преступлениямъ)» [фон Цейлер, 1809, с. 44]; “Rechtsverletzungen, welche sich aufdas Eigenthum beziehen, sind: a) der Diebſtahl…, b) der Raub…, c) der Ueberfall…”[von Zeiler, 1802, S. 93] – «Нарушенiя права (курсив в тексте – С.П.), относящiясякъ собственности, суть: а) воровство…, б) грабежъ…, в) нападенiе…»[фон Цейлер, 1809, с. 130].В 40-е гг. XIX в.
русское нарушение права начинает оформляться всложениеправонарушение.С.И. Баршев (1808–1882)вНапример,работе«Окриминалист,меренаказаний»докторправа(1840)пишет:«…преступникъ хочетъ правонарушенiя, но не именно и не исключительно того,которое дѣйствительно совершаетъ. Это преимущественно случается тогда, когдаволя направляется къ извѣстному роду правонарушенiй, который содержитъ въсебѣ весьма различныя правонарушенiя…» [Баршев, 1840, с. 44]. Русскийправовед П.Г. Редкин (1808–1891) в «Юридических записках» (1841–1842) тожеупотребляет это слово: «…эти дѣла (гражданские – С.П.), въ древній и среднійперіодъ нашей исторіи, обыкновенно вчинались вслѣдствіе насильственныхъправонарушеній» [Редкин, 1842, т.
2, с. 84].Однако использование композиты является скорее исключением, так каквплоть до начала XX в. в юридической литературе чаще применяетсясловосочетание. Кроме того, авторыпредпочитаютуказывать немецкийэквивалент. Так, русский ученый, криминалист, специалист в области уголовногоправаГ.Е. Колоколов(1851–1909)висследовании«Кучениюопокушении» (1884) разбирает работу Х.Р. Кёстлина (Christian Reinhold Köstlin)78“System des deutschen Strafrechts” (1855) и для пояснения русских слов применяетв скобках немецкие образцы: «…принципъ наказуемости покушенiя можетъпокоиться лишь на томъ, что оно само является правонарушающимъ дѣйствiемъ(rechtsverletzendeHandlung);…внѣшнееправонарушенiе(eineäussereRechtsverletzung) здѣсь безусловно отсутствуетъ…» [Колоколов, 1884, с.
52].Н.С. Таганцев(1843–1923)–отечественныйкриминалист,сенатор,действительный тайный советник, в «Лекциях по русскому уголовному праву»(1887) пишет о различиях «уголовной» и «полицейской неправды»: «…уголовнаянеправда есть дѣяніе вредоносное, а полицейская – опасное. Ея существеннымъпризнакомъ является не вредъ, а непослушанiе. Въ этомъ смыслѣ уголовнаянеправда есть нарушеніе права (Rechtsverletzung), а полицейская – нарушеніезакона (Gesetzübertretung). Первая посягаетъ на чье либо право, а вторая – напостановленiя, ограждающiя права» [Таганцев, 1887, с.
71]. В замечаниях на«ПроектособеннойчастиУголовногоуложения«Злоупотреблениягосударственной и общественной службой»» (1893): «Неправильность разрѣшенiядѣла заключается какъ бы въ обходѣ закона, въ неправильномъ признаніи того,что къ даннымъ обстоятельствамъ данный законъ непримѣнимъ… Здѣсь будетъименно то, что такъ образно выражается нѣмецкимъ терминомъ Rechtsbeugung, –не Rechtsverletzung – не нарушеніе закона или права, а уклоненіе от указанногоимъ пути, обходъ его» [Юридическое общество, 1893, с. 97].Словосочетание нарушитель прав отмечается с конца XIX в. как впереводных изданиях: с английского языка нарушитель народных правУ.
Блэкстона «Истолкование аглинских законов» [Блэкстон, 1781, кн. 2, с. 325]; снемецкого языка Ф. фон Цейлера “…eine Beschränkung der rechtlichen Freyheit desRechtsverletzers…” [von Zeiler, 1802, S. 5] – «…ограниченіе правомѣрной свободынарушителя права…» [фон Цейлер, 1809, с. 7] – , так и в русских трудах по79правоведению:«…подлежательностьопредѣляетсямѣстомъпоимкинарушителей нашего права» [Редкин, 1842, т. 2, с. 25].С 60-х гг. XIX в.
в юридической литературе встречается композитаправонарушитель, например, в «Учебнике уголовного права» (1863) юристаправоведа и адвоката В.Д. Спасовича (1829–1906) [Спасович, 1863, т. 1, с. 103].Это слово активно употребляется переводчиками сочинений английскогосоциологаиюристабезнаказанностьИеремииправонарушителей»Бентама(1748–1832):[Бентам,1867,«Совершеннаяс. 266];«Частныяпреступленія – тѣ, которыя вредятъ тѣмъ или другимъ индивидуумамъ, которыемогутъ быть указаны, кромѣ самого правонарушителя. Личныя преступленія … –тѣ, которыми правонарушитель вредитъ только себѣ…» [Бентам, 1867, с.
474].Оно настолько прочно вошло в лексический фонд русского языка, чтоупотреблятсяусматриваетъв популярных журналахвъкаждомътогоиновѣрцѣвремени:русскаго«Законъ …прямопроисхожденія–правонарушителя» [Вестник Европы, 1873, т. 5, с. 351]. Кроме того, в переводныхизданиях с немецкого языка данное сложение используется как самостоятельнаяединица языка без опоры на немецкий эквивалент Rechtsverletzer: “Für diejeniegenmeiner Leser, die des Rechts nicht kundig sind, bemerke ich, das diese Klagen (actionespopulares) Jedem, der wollte, Gelegenheit gaben, als Vertreter des Gesetzes aufzutretenund den Verächter desselben zur Verantwortung zu ziehen…” [Ihering, 1872, S. 58] –«Для тѣхъ моихъ читателей, которые незнакомы съ правомъ, я замѣчу, что правона эти жалобы (actiones populares) каждому, кто желаетъ, даетъ возможностьвыступить защитникомъ закона и притянуть къ отвѣту правонарушителя…»[Иеринг, 1874, с.
76]. Таким образом, переводчик Р. фон Иеринга употребляетданное существительное для передачи немецкого сочетания Verächter des Gesetzes(букв. презирающий закон; пренебрегающий законом).80В 90-х гг. XIX в. слово правонарушитель употребляется историком иправоведом И.А. Малиновским (1868–1932) в «Учении о преступлении поЛитовскому Статуту» (1894): «Самый высокій штрафъ назначается въ томъслучаѣ, если правонарушитель и потерпѣвшій – шляхтичи (за уничтоженіепограничныхъ знаковъ ...
за переоранье межи – 3 рубля); штрафъ уменьшается,если правонарушитель – „человѣкъ простого стану”, а потерпѣвшій шляхтичъ...»[Малиновский, 1894, с. 164].Вышеприведенные примеры из юридических источников указывают наширокое распространение сложений правонарушение и правонарушитель вобласти терминологической лексики русского языка. Однако эти слова незафиксированы ни в Словаре церковно-славянского и русского языка [СЦСРЯ,1847], ни в одном из изданий Словаря В.И. Даля [Даль 1863–1866, 1880–1882,1903–1909], что говорит об их узко специальном характере. Единственнуюфиксацию слова правонарушение нам удалось найти в Польско-русском словареП.П.
Дубровского: «Naruszenie prawa, правонарушеніе» [Дубровский, 1876,с. 305].Вконце70-х гг.XIX в.сцельюупорядочениярусско-немецкойюридической терминологии был издан специальный указатель юридическихвыражений, встречающихся в «Своде гражданских узаконений губернийостзейских» (1864). Здесь наряду с другой лексикой гражданского и торговогоправа зафиксировано немецкое слово Rechtverletzung с соответствующими емурусскими нарушенiе права, нарушенiе [Рейтерн, 1878, с. 237].Ю.С.
Сорокинсчитаетсуществительныеправонарушениеиправонарушитель кальками немецких слов Rechtsverletzung и Rechtsverletzerсоответственно[Сорокин,1965,с. 169].Н.С. Араповаотноситсловоправонарушение от немецкого Rechtsverletzung (нем. Recht ‘право’, Verletzung‘нарушение’) к словообразовательным калькам [Арапова, 2000, с. 188]. Такжесловообразовательной калькой она считает слово правонарушитель, но образцами81калькирования, по ее мнению, могут являться два немецких существительных –Rechtsverletzer (нем. Recht ‘право’, verletzen ‘нарушать’) или Rechtsbrecher (нем.Recht ‘право’, brechen ‘ломать, нарушать’) [Там же. С. 189].Правопорядок.В.В.
Виноградовотмечает,чтосуществительноеправопорядок, наряду с такими правовыми терминами, как правомочие,правомочный, правомерность, правомерный, возникло в русском языке не ранеесередины XIX в. [Виноградов, 1955, с. 103].В юридической литературе 60-х гг.
XIX в. нам удалось найти лишьсловосочетание правовой порядок. Например, в переводе «Истории римскогоправа» немецкого юриста Г.Ф. Пухты (1798–1846) выражение правовой порядок[Пухта, 1863, с. 415] полностью соответствует немецкому rechtliche Ordnung[Puchta, 1856, S. 555] в оригинале. В переводном издании А.
Гейера образцом длярусского выражения служит немецкое сложное существительное Rechtsordnung:«При учрежденiи правоваго порядка, чтобъ порядокъ этотъ не служилъпредметомъ нравственнаго отвращенiя, должно обращать вниманiе на всѣэтическiя идеи» [Гейер, 1866, с. 5] – “Bei Errichtung einer Rechtsordnung müssen,wenn diese nicht von sittlichem Mißfallen getroffen warden soll, alle ethischen Ideenberücksichtigt werden” [Geier, 1863, S. 4].Необходимо отметить, что немецкое сложение Rechtsordnung в конце XIX–начале XX вв.
имело и другие русские эквиваленты. Так, в «Курсе русскогогражданского права» русского юриста, ординарного профессора, доктора праваП.П. Цитовича (1843–1913) оно является образцом для словосочетания нарядправа: «Опредѣленное и оформленное правомъ, распредѣленiе, а съ нимъ и всенародное хозяйство, является нарядомъ права (Rechtsordnung), попадаетъ подъгосподство человѣческой мысли и воли» [Цитович, 1878, с. 4]. А позднее юрист,государствоведИ.А. Ивановский(1858–1926)поясняетэтимнемецкимсуществительным русское словосочетание правовое общение: «Все сказанное82вполнѣ примѣнимо и къ самой высшей сферѣ правоваго общенiя (Rechtsordnung)– къ союзу междугосударственному или международному» [Ивановский, 1885,с. 8]. Л.А. Камаровский (1846–1912), русский ученый, юрист-международник,употребляет для немецкого Rechtsordnung синонимичное сочетание юридическийпорядок: «Воля государствъ творитъ право, но эта воля вторичный, а непервичный источникъ права.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
