Диссертация (1173492), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Дехтерева в русскоязычной версиирассказа А. Конан Дойла “The Great Keinplatz Experiment” предлагает словосочетание духовная сущность вместо исходной лексемы mind/разум: «К полному своему изумлению, он увидел молодое лицо, франтоватый студенческий костюм ипонял, что внешне он являет собой полную противоположность той почтеннойфигуре ученого, к которой привыкла его духовная сущность» [Конан Дойл, 1966,с. 422]. В исходном тексте тексте: “To his utter astonishment he perceived that hisface was that of a youth, that his dress was that of a fashionable young student, and thatin every way he was the antithesis of the grave and scholarly figure in which his mindwas wont to dwell” [Conan Doyle, 1890, Электронный ресурс].А.
Конан Дойл в рассказе “The Fiend of the Cooperage” употребляетсловосочетаниеdreadfulface/ужасноелицовописанииобликасверхъестественного существа (гигантской змеи): “…there hung a dreadful face,swaying slowly from side to side” [Conan Doyle, 2014, Электронный ресурс]. В русскоязычной версии рассказа у П.А. Гелевы видим прием лексической замены и вариант перевода страшная голова: «…из стороны в сторону раскачиваласьстрашная голова» [Конан Дойл, 2005, Электронный ресурс].
Следует отметить,119что данный вариант перевода можно признать вполне адекватным, т.к. лицо является частью головы, а образ сверхъестественного существа подчеркивается лексемой страшная.В рассказе А. Конан Дойла “The Fiend of the Cooperage” выявляем лексическую единицу devil/дьявол: “Yes, that is the devil who has been haunting our island”[Conan Doyle, 2014, Электронный ресурс]. В русскоязычной версии рассказа уВ.А.
Михалюка (2010) видим прием лексической замены и вариант перевода демон: «– Да-да, тот демон, который жил на нашем острове» [Конан Дойл, 2010,с. 269]. Отметим, что данный способ межъязыковой передачи является адекватным в связи с тем, что переводчик подбирает лексему, семантически близкую англоязычной.В рассказе А. Конан Дойла “The Ring of Thoth” выявляем лексическую единицу spirit/дух: “What matter about her inanimate shell so long as her spirit is awaiting me at the other side of the veil!” [Conan Doyle, 1890, Электронный ресурс]. В.К.Штенгель в русскоязычной версии рассказа применяет прием лексической замены,предлагая вариант душа: «Какое значение имеет бездушная оболочка, если ее душа ждет меня по ту сторону завесы?!» [Конан-Дойл, 2010, с.
210]. При сопоставлении оригинальной лексемы и переводной, приходим к выводу о том, чтоданный вариант перевода отвечает требованиям адекватности ввиду того, что общий смысл предложения при межъязыковой передача не нарушается. Это объясняется тем, что понятия «дух» и «душа» являются семантически близкими, в связис чем могут применяться в одном и том же контексте.А. Конан Дойл в рассказе “The Ring of Thoth” употребляет словосочетаниеhell-mark of old/старый адский знак: “I knew that hell-mark of old” [Conan Doyle,1890, Электронный ресурс].
В русскоязычной версии рассказа у Ю.И. Жуковой(1992) видим прием лексической замены: «Я много раз видел эту зловещую метину» [Конан Дойль, 1992, Электронный ресурс]. Следует отметить, что выборпереводчиком этого приема вполне оправдан, т.к. лексические единицы, входящие в состав переводимого словосочетания, являются семантически близкими клексемам, входящим в состав англоязычного словосочетания.120В русскоязычной версии рассказа А. Конан Дойла “The Captain of the “PoleStar” у В.А. Михалюка видим включение в текст перевода семантического компонента «сверхъестественное» посредством использования приема лексическойзамены.
Так, в исходном тексте рассказа видим словосочетание weird hummocks –букв. странные торосы: “Nothing but the great motionless ice fields around us, withtheir weird hummocks” [Conan Doyle, 1883, Электронный ресурс]. В.А. Михалюкприменяет словосочетание зачарованные скалы: «Вокруг нас нет ничего кромебольших неподвижных ледяных полей, с их зачарованными скалами» [КонанДойл, 2010, с.167].При сопоставлении исходного текста рассказа А. Конан Дойла “The Captainof the “Pole-Star” и его русскоязычной версии 2010 г. видим обратное явление –нивелирование значения «потустороннего» у переводимой единицы.
Так, в исходномтекстерассказавстречаемлексемуuncanny/сверхъестественное:“…something uncanny has been flitting round the ship all night” [Conan Doyle, 1883,Электронный ресурс]. В.А. Михалюк использует прием лексической замены, употребляя слово с нейтральной коннотацией – странное: «…нечто странное летало всю ночь вокруг корабля» [Конан Дойл, 2010, с. 170]. В данном случае мы говорим не о полноценной передаче авторских интенций, а о переводе общего смысла,безотносительно к «сверхъестественной» детали.В рассказе А.
Конан Дойла “Playing With Fire” выявляем лексическую единицу the Control/Высший разум: “… this is very good sense what the Control is saying” [Conan Doyle, 1900, Электронный ресурс]. В русскоязычной версии рассказау В.А. Михалюка (2010) видим прием лексической замены и лексему дух: « ̶ … духговорит здравые вещи» [Конан Дойл, 2010, с. 172].
В данном случае перед намивполне оправданное применение рассматриваемого переводческого приема, ведьв самом произведении речь идет о спиритическом сеансе как процессе общения сдухами.В русскоязычной версии рассказа А. Конан Дойла “Playing With Fire” 1992г. обнаруживаем прием лексической замены, позволивший переводчику привнестив интерпретируемый отрезок текста семантический компонент «сверхъесте-121ственное»: «Опасны потому, что грозят нашей жизни или нашей душе?» [КонанДойл, 1992, с. 251]. В исходном тексте видим лексему с нейтральной коннотацией– mind/разум: “Dangerous to body or mind?” [Conan Doyle, 1992, Электронный ресурс].В исходном тексте рассказа А. Конан Дойла “Playing With Fire” выявляемлексическую единицу spell/заклинание: “But the spell was broken” [Conan Doyle,1992, Электронный ресурс]. Ю.И.
Жукова в русскоязычной версии рассказа использует прием лексической замены, предлагая контекстуально-обусловленнуюлексему чары: «Но чары рассеялись» [Конан Дойл, 1992, с. 251]. В данном случаеречь идет о завершении спиритического сеанса.А. Конан Дойл в исходном тексте рассказа “The Horror of the Heights” употребляет лексическую единицу monsters/монстры: “Monsters!” [Conan Doyle,Электронный ресурс]. В обеих русскоязычных версиях рассказа видим прием лексической замены и подбор оптимального соответствия – чудовища: «Чудовища!»[Конан Дойл, 1970, Электронный ресурс]; «Чудовища!» [Конан Дойл, 1992, Электронный ресурс].В русскоязычной версии рассказа А.
Конан Дойла “The Horror of theHeights” 1992 г. видим прием лексической замены при передаче словаCreation/мироздание – Творец: «Несомненно, и сам человек несет в себе частицубожественных сил, иначе ему бы не подняться столь высоко, над пределом, который определил для нас Творец…» [Конан Дойл, 1992, Электронный ресурс]. Висходном тексте: “There is surely something divine in man himself that he should riseso superior to the limitations which Creation seemed to impose…” [Conan Doyle,Электронный ресурс]. Следует отметить, что данный способ межъязыковой передачи признается нами вполне адекватным, в связи с тем, что возможность использования именования Бога как сверхъестественной сущности контекстуально допустимо и не нарушает полноты передачи общего смысла.В романе У.
Коллинза “The Haunted Hotel” (1878) видим словосочетаниеdreadful place/ужасное место: “Don't, pray, don't stay any longer in this dreadfulplace!” [Collins, 2006, p. 106]. В русскоязычной версии романа у В.А. Харитонова122(1992) видим прием лексической замены и вариант перевода страшный дом:«Умоляю вас, не оставайтесь в этом страшном доме!» [Коллинз, 2006, с. 98].
Вданном случае перед нами пример контекстуальной замены, являющейся прямойотсылкой к названию произведения, в котором местом действия указываетсяименно здание ̶ отель (дом).У. Коллинз в романе “The Haunted Hotel” употребляет словосочетаниеhideous complexion/отвратительный цвет лица в описании образа графини Нароны: “I wonder if you have quite forgotten my big black eyes and my hideouscomplexion?” [Collins, 2006, p. 112].
В русскоязычной версии романа у В.А. Харитонова обнаруживаем прием лексической замены и вариант перевода страшныйоблик с семантическим компонентом «сверхъестественное» и коннтацией «потустороннего»: «Интересно, вспомните ли вы мои большие темные глаза истрашный облик?» [Коллинз, 2006, с. 104]. Рассматриваемый вариант межъязыковой передачи следует признать соответствующим требованиям адекватности, всвязи с тем, что общая мистическая атмосфера произведения контекстуально допускает, обуславливает такой вариант перевода.В рассказе “The Phantom’ Rickshaw” Р. Киплинга прослеживается лексическая единица Hell/ад: “…neither Death nor Hell could break the tie between us”[Kipling, 1885, Электронный ресурс]. В русскоязычной версии рассказа у А.М.Шадрина обнаруживаем прием лексической замены и вариант перевода преисподняя – полноценное соответствие исходной лексеме: «…ни смерть, ни преисподняя не могут порвать тех уз, которыми оба мы связаны» [Киплинг, 1968, Электронный ресурс].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
