Диссертация (1173429), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Как результат порождения осмысленных (и воспринимаемых осмысленно) звуков, речьпредставляет текст, который, однако, не может полностью «покрыть» речь. Дело втом, что речь, служа живому общению, дополняет текст эмоциональным «контекстом» – иначе говоря, системой паралингвистических эффектов, с помощью фонации, тембра, интонации (модуляции высоты тембра, обертонов голоса), назализации, темпа, ритма, дыхания, дикции, пауз (которые бывают смысловыми, фразовыми, психологическими), поз, жестикуляции, мимики, выражения глаз, лица,телодвижений – такие речевые приемы создают специфические нюансы текстового материала.
Будучи широчайшей антропной сферой, содержащей речевые и неречевые аспекты, общение поглощает речь и определяет гибкость речевых действий. Для речи необходима речевая среда (сфера общения носителей языка, реализующих символические возможности) – этап развитой второсигнальности;(1.5) овладение языком, осуществляемое в речи и через речь.
Язык в самомшироком смысле слова можно рассматривать как символографию, то есть фиксацию человекозначимого символообразным способом. Будучи привязанной к актам общения и взаимодействию контрагентов, речь обладает характеристикамиситуативности, локальности, конкретности, персональнальности. В качестве символической формации, подтверждающей вырабатываемое человечеством содержание (причем, содержание и производимого, и произведѐнного); язык абстрактен, универсален, надситуативен, тотален; неязыковые человеческие проявленияпопросту отсутствуют. Тем самым язык содержит смысловые ценности; речьоформляет их.
Как мысль язык не всегда способен находить речевые эквиваленты,окончательная определѐнность достигается им в речи. Существует ли неязыковаямысль? Известная на данный момент информация о человеке предполагает отрицательный ответ на такой вопрос, ведь мысль передается языковыми единицами иязык выступает орудием мысли и самовыражения. Однако разрыв мысли и речиимеет место – существует реченепредставленная мысль.29Источником языка выступают сигналы, иначе говоря, знаки с устойчивымзначением, которые несут информацию о жизненно важных событиях (об опасности, наличии воды или пищи и т.
д.). Наличие некоторого числа жизнеориентирующих маркеров, правил их группировки сделало возможным своего рода общениев кругу сигнально-информационных границ, включающих особый алфавит (наборзнаков-сигналов) и особую грамматику (принципы соединения знаков-сигналов).Знаково-сигнальный тип общения приобрел со временем разные вариации: акустическую, графическую, поведенческую (например, изображение линий, рисунков; ломанье веток; удар в гонг; барабанный бой; зарубки на жезлах; использование узелков; собирание в груды камней и т.
д.). Язык развивается не линейнымитемпами; здесь ускорения соседствуют с торможениями (к примеру, реформа глагольной системы русского языка в XIV-XVI вв.; утрата парадигмы склонения встарофранцузском языке в эпоху средневековья и т.д.)12.Все это лишает основания идею сторонников органической школы (Шлейхер), согласно которой утверждается наличие натуральной циклики языковогопрогресса (через рождение – созревание – расцвет – упадок). В эпистемологической лингвистике органицистские аналогии не проходят, впрочем, как и во многих других местах.В. фон Гумбольдт выдвигает мысль о тотальной эзотерической природе языка: «Конечно, язык возникает из таких глубин человеческой природы, что в немникогда нельзя видеть намеренное произведение, создание народов.
Ему присущеочевидное для нас, хотя и необъяснимое в своей сути самодеятельное начало, и вэтом плане он вовсе не продукт ничьей деятельности, а непроизвольная эманациядуха, не создание народов, а доставшийся им в удел дар, их внутренняя судьба» 13.Язык является для человека объектом познания и его самого (человека) сущности.В любой ситуации человек оказывается во власти языка, он постоянно пребываетв нем. Отсюда ясно, что объективная гносеология языка весьма сложна (если во12См.: Реформатский А.А. Введение в языкознание. – М., 1967.
С. 466.Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем. / Общ. ред. Г.В. Рамишвили; Послесл. А.В. Гулыги и В.А. Звегинцева. – М., 2000. С. 49.1330обще реализуема). Автор универсальной семиотической теории Ю.М. Лотманавысказывается аналогично: «Мы погружены в пространство языка.
Мы даже в самых основных условных абстракциях не можем вырваться из этого пространства,которое нас просто обволакивает, но частью которого мы являемся и которое одновременно является нашей частью»14.Ф. де Соссюр (Женевская лингвистическая школа) смотрел на язык предельно широко, утверждая, что «…цель лингвистики – понять сущность языка в самомшироком смысле слова без всяких ограничений, изучить человеческий язык в целом во всех его проявлениях и связях, во всех его разновидностях вместе с историей их возникновения и причинами языкового разнообразия»15.
При таком подходе инструментальные параметры языка отодвигаются на второй план, выдвигаявперед его сущностно-бытийный характер. Х.-Г. Гадамер держался сходной точкизрения: «Человек, живущий в мире, не просто снабжен языком как некоей оснасткой – но на языке основано и в нем выражается то, что для человека вообще естьмир ... подлинное бытие языка в том только и состоит, что в нем выражаетсямир»16.
Ссылаясь на Гумбольдта, М. Хайдеггер утверждал, что возможно толькогенетическое определение языка: «Человек имеет язык от природы. Сказанное неследует понимать так, что наряду с другими способностями человек может говорить. Утверждается, что только язык делает человека таким существом, как человек. Только как говорящий человек – это человек. Так считал Гумбольдт»17. Признание естественного происхождения языка в методологическом плане крайнеценна.(2)Человек становится носителем языка в результате культивированиясимволических потенций. Можно безоговорочно утверждать, что решающим вданном процессе является вынуждаемое социальными фактами овладение словом.14Лотман Ю.М.
Культура и взрыв // Ю.М. Лотман. Семиосфера. – СПб, 2000. С. 101.Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике: Пер. с фр. / Общ. ред., вступ. ст. и коммент.Н.А. Слюсаревой. – М., 2000. С. 171.16Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: Пер. с нем. / Общ.ред. и вступ. ст.
Б.Н. Бессонова. – М., 1988. С. 512-513.17Хайдеггер М. Язык. – СПб., 1991. С. 2.1531Исследования утробного, натального и перинатального периодов жизни, когда осуществляются вербально-символическая преднастройка и настройка потенциального витального опыта, дают пока недостаточное количество плохо концептуализируемого материала. В то же время достаточное количество материала извлекается из изучения интенсивной постнатальной социализации, совершающейдейственное формирование, переход от Homo naturalis к Homo sapiens.Социализация, явление весьма изменчивое, с известной долей условностидопустимо представить с помощью модели символической фазисности.Фазис 1.
Предметно-действенный интеллект (манипулятивно-мануальноекомбинирование вещами в условиях ономатопеи, междометных экспрессивов).Такая начальная стадия активного подключения к языку основана на связываниивещей с именами (позднее языковые знаки связывают понятия и акустические образы) с использованием остенсивов. На этом этапе в полной мере осуществляетсяпринцип pictura et nomenclatura (вещь предъявляется параллельно ее номинации).Вывод: Nomina si nescis, perit et cognitiorerum (без называния вещей их невозможно познать).Утверждение, что познание осуществляется через выявление сущности вещей, сохраняет силу.
Но в начальной точке усилия познания синкретизируют субстратность и вербальность неким особым способом. Согласно мысли Вакернагеля, называние есть введение имен, номинаций в пакете с остенсивными определениями толкает к познанию как пониманию-представлению того, что именно обозначает название в то мгновение, когда значение слова совпадает с предметновизуальным значением вещи и оба они приобретают отчетливость для ума. С точки зрения В. Гумбольдта, «…действительная материя языка – это, с одной стороны, звук вообще, а с другой – совокупность чувственных впечатлений и непроизвольных движений разума, предшествующих образованию понятия, которое совершается с помощью языка»18.18Гумбольдт В.
О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитиечеловеческого рода. // В.А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков. – М., 1964. ч. I.С. 93.32Фазис 2. При освоении, усвоении и присвоении имен, номинаций актуализируется преобразование опыта в знаковый, символический опыт; оформлениеречи вытесняет «чистое» восприятие предметов с помощью «живого» созерцания:данная вещность получает языковое опосредствование визуально. «Тем же самымактом, посредством которого он из себя создает язык, – замечает Гумбольдт, – человек отдает себя в его власть». Измерение данного процесса с гносеологическойточки зрения:– воспроизведение: «язык вос-производит действительность.
Это следуетпонимать вполне буквально: действительность производится заново при посредничестве языка. Тот, кто говорит, своей речью, воскрешает событие и свой связанный с ним опыт. Тот, кто слушает, воспринимает сначала речь, а через нее ивоспроизводимое событие»19;– артикуляция: поиск слова ведет к нахождению вещи; мы ощущаем то, чтовыражаем словесно, иначе – удивляемся (Скрагг в этой связи вводит корреляцию«знание – язык – память»; «вещи, доступные выражению на языке, должны бытьдоступны репрезентации в памяти»20);– классификация: номинируемые предметы действительности соединяютсяв таксономические ряды, объединяются в группы (например, применением суффиксов «тель», «ние», «тие», «ник»21);– генерализация: употребление имен ведет к включению предметов в понятийные классы;– типизация: восприятие определенных предметных сущностей через воплощение родовых параметров, представителей общего;– конкретизация: соотнесение значений лексических и понятийных (например, «на обед подали птицу», имеется ввиду «мясо птицы»);– категоризация: подвод явлений под концептуальные универсалии;19Бенвенист Э.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
