Диссертация (1173338), страница 40
Текст из файла (страница 40)
228]. Следовательно,теория Людвига Нуаре, по убеждению М. Мюллера, вполне логична и имеетправо на существование [Стекольщикова, 2016б, с. 175–176].Таким образом, первые корни слов возникли из непроизвольныхвосклицаний групп людей, занимающихся общим трудом. Действительно, с однойстороны, М. Мюллер во втором томе «Лекций по науке о языке» говорит о том,что ничто не может отделить язык от криков и междометий: “There is nothing toseparate language from cries and interjections” [Müller, 1871b, p. 102]. И тем не189менее, простейшими элементами языка он называет не звукоподражания и непростейшие трудовые выкрики, а корни слов: “The simplest parts into whichlanguage can be resolved are the roots” [Müller, 1871b, p.
86].Следует отметить, что похожей точки зрения придерживается и А. Шлейхер[Стекольщикова, 2016б, с. 176]. Как указывает немецкий ученый в своем труде«Теория Дарвина в применении к науке о языке», языки произошли путемпостепенного развития из более простых форм: сначала это были осмысленныезвуки, простые обозначения понятий в форме корней при отсутствииграмматических категорий.
Так он говорит об этом: «Одним словом то, из чеговсе языки ведут свое начало, были изменненные звуки, простыя звуковыеобозначения впечатлений, представлений, понятий, которые могли бытьупотребляемыразличнымобразом,т.е.игратьрольтойилидругойграмматической формы, без существования особых звуковых форм…» [Шлейхер,1864, с. 10].Итак, согласно «Лекциям по науке о языке» М. Мюллера, корни составляютсущественные элементы всех языков, а их открытие упростило вопрос опроисхождении языка следующим образом: «Оно отняло всякое снисхождение ктем восхитительным описаниям языка, которые неизменно предшествуют доводу,что язык должен иметь божественное начало» [Мюллер, 2009, с.
271]. Инымисловами, теория корней опровергает теорию божественного происхожденияязыка.Расходится теория М. Мюллера и с междометной и звукоподражательнойтеориями.Например,вотношениизвукоподражательнойтеориионвысказывается следующим образом: «Ответ наш таков, что, хотя в каждом языкевстречаются названия, образовавшиеся на основании простого звукоподражания,однако они составляют весьма небольшую часть нашего словаря. Они игрушки, ане орудия языка, и всякая попытка обратить самые простые и необходимые словав подражательные корни кончается полным неуспехом <…> Если правилазвукоподражания где-либо и применимы, то это в образовании названийживотных» [Мюллер, 2009, с.
274]. Относительно междометной теории190английский ученый выражает подобное суждение: «…нельзя отрицать, что спомощью междометий мог образоваться некоторый род языка, но не тот язык,которыймынаходимв многочисленныхразновидностяхмежду всемичеловеческими расами. Одно краткое междометие может быть выразительнее,точнее, красноречивее длинной речи <…> Однако не должно забывать, что хм, ух,фу, ба, также мало могут быть названы словами, как и выразительные жесты,обыкновенно сопровождающие эти восклицания» [Мюллер, 2009, с. 282–283].В своей работе «Наука о мысли» М.
Мюллер идет еще дальше и проводитсущественную разграничительную черту между корнями, с одной стороны, имеждометиями и звукоподражаниями – с другой: «Корни не суть ни междометия,ни подражания естественным звукам. Междометия, как напр. pooh, и подражания,как bow-bow, представляют полную противоположность с корнями. А почему?Потому что корни определенны в звуке, но общи в значении, между тем какмеждометия и подражания общи, то есть смутны и изменчивы в звуке, ноопределенным или единственны в значении» [Мюллер, 2011, с.
139]; «Под корнемя понимаю нечто реальное, нечто такое, что действительно употребляется в речи,хотя я охотно соглашусь с логиком, что корень, как только он образует частьпредложения, должен быть отмечен новым именем и назван словом» [Мюллер,2011, с.
319].Итак, М. Мюллер признается, что действительно не готов безоговорочносогласиться с концепцией Людвига Нуаре [Стекольщикова, 2016б, с. 177]: «Но,хотя я с самого начала почувствовал, что в теории Нуаре есть элемент истины, яни в каком случае не готов был сейчас же принять ее, как решение всей задачи»[Мюллер, 2011, с. 229].
По теории Л. Нуаре, звуки, соединенные с повтореннымиобщественными актами человека, превращаются в корни, если выражаютсознательность этих актов. М. Мюллер принимает это положение, но полагает,что слабой стороной теории Л. Нуаре является, в частности, то, что она далека отвосклицательной теории, согласно которой некоторые корни «…обязаны своимпроисхождением простому подражанию или повторению звуков» [Мюллер, 2011,с.
232]. М. Мюллер предпочитает придерживаться точки зрения, что корни191выражают определенные понятия, а «…только обладание общими понятиямисоставляет полную существенную разницу между человеком и животным…»[Мюллер, 2009, с. 284]. Таким образом, по его мнению, «…язык начинается, когдазаканчиваются междометия» [Мюллер, 2009, с. 281].В «Новом ряде чтений» М.
Мюллер обращается и к теории общественногодоговора, опровергая ее. По его мнению, считать, что человеческий языкпроизошел в результате взаимного соглашения, то же самое, что предположить,будто «...какие-нибудь цари, жрецы и философы снесли в складчину свои мозгида и порешили, чтоб такие-то понятия выражались таким-то звуками, такиетакими и т.д.» [Мюллер, 1868, с.
44]. В связи с этим М. Мюллер делает вывод, что«...совершенно несостоятельно то мнение, будто живая человеческая речь обязанасвоим происхождением произвольному соглашению» [Мюллер, 1868, с. 44]. Это,однако, не исключает возможности создания искусственного языка сейчас, когдалюди умеют выражать свои мысли языком: «Но я вовсе не желал бы бытьпонятымвтомсмысле,будтоотвергаювсякуювозможностьтакогоискусственного составления языка, после того как люди раз научились говорить ирассуждать» [Мюллер, 1868, с.
44]. Ученый приводит опыт составленияподобного языка епископом Вилькинзом.М. Мюллер выводит разницу между ребенком, только изучающим язык, иживотным, не обладающим соответствующими языковыми способностями:«...дети носят в себе здоровые зародыши языка и разума, только еще неразвившиеся в действительный язык и действительный разум, между тем какживотные, при настоящих условиях своего существования, не обладаютподобнымизародышевымикачествамиилиспособностями,которыебыподлежали дальнейшему развитию» [Мюллер, 1868, с. 62].Структурируя языки от низшего типа к высшему, М. Мюллер замечает, чтона начальной ступени развития у человека в большей степени развитозвукоподражание, поскольку это главный способ выразить свои мысли: «Нанизшей степени развития языка, подражание лошадиному ржанию было быдостаточно для того, чтобы назвать лошадь.
Дикие племена обладают192необыкновенной звукоподражательной способностью, часто с неподражаемойверностью копируют крики птиц. Но это еще не язык» [Мюллер, 1868, с. 64].В современных флективных языках, стоящих, по М. Мюллеру, на верхнейступени развития, слова произошли по-другому. Наименования давались исходяиз наиболее важной, заметной черты, качества, свойственного тому или иномупредмету или явлению: «Но не таким путем произошли слова нашем языке. Варийском названии лошади вы не откроете ни малейшего намека на ржание.Когда арийцу пришлось назвать лошадь, то признаком, наиболее поразившим его,было быстрота лошадиного бега. Оттого-то, от корня as, быть острым, бытьбыстрым <…> образовалось aśva, бегун, конь.
Это aśva существует в литовскомязыке в виде aśzva (кобыла), в лат. в виде equus (eqvus)...» [Мюллер, 1868, с. 64].Далее М. Мюллер рассуждает о минимальных, первичных элементах языка,которыми называет не буквы, а корни, как и в других своих работах, упомянутыхвыше: «...анализируя язык, то есть преследуя слова по следам, которые ониоставили по себе в языках, до их первичных элементов, мы придем не к буквам, ак корням» [Мюллер, 1868, с.
75]. Минимальными значимыми элементами языкаон считает именно корни, которые могут состоять и из одной буквы, но при этомбудут иметь определенное значение: «Простейшие составные части, на которыеможет быть разложен язык, это корни, самих же корней мы не можем разлагатьдальше, не упуская из виду природы языка, который слагается не просто иззвуков, а из знаменательных звуков. Конечно могут быть корни, состоящие изодной гласной...» [Мюллер, 1868, с. 80].При этом корень, по мнению М. Мюллера, – это в некотором смыслеабстрактное понятие: «Корень – это причина, а всякая причина, в логическомсмысле слова, есть отвлечение» [Мюллер, 1868, с.
81]. Связано это с тем, что вреальной жизни мы имеем дело не с корнями, а с их продуктами – словами: «Вживом языке мы никогда не услышим корней; мы встречаемся только с ихпродуктами, и именно со словами, будь то существительное, или прилагательное,или глагол, или частица» [Мюллер, 1868, с. 81].193М.
Мюллер дает следующее определение корней: «Корни – это такиезвуковые группы, которые остаются, как носители общих понятий, после полногоанализа как наших собственных наречий, так и всех тех, которые вместе образуютбольшую группу арийских говоров» [Мюллер, 1868, с. 83]. Языки, в которыхслова состоят из одних корней (изолирующие), он называет языками, застывшимив зародышевом состоянии: «Не должно забывать, что существуют языки, которыеостались в этом зародышевом состоянии и в которых нет никакого внешнегоразличия между корнем и словом. В китайском языке, напр.» [Мюллер, 1868, с.83].Таким образом, М.
Мюллер полагает, что флективные языки пережилипериод, когда корни составляли целое слово и употреблялись для выражениясоответствующих идей: «Теперь, если допустить, что каждый язык высшейформы (флективный) прошел через низшие формы, корневую и спайную, то, мнекажется, отсюда следует, что было время, когда простейшие элементыфлективных языков, именно корни, были настоящими словами и употреблялись,как в языке, так и при процессах мысли, для всевозможных целей» [Мюллер,1868, с. 86].В «Новом ряде чтений» он вновь обращается к двум теориямпроисхождения языка (междометной и звукоподражательной).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
