диссертация (1169680), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Lex Loix civiles dans leur ordre naturel, le droit public et legume delectus. Paris, 1777. Part. I, liv. III, tit. V,sect. II, liv. II, tit. VIII, sect. IV.2C.F. Mühlenbruch. Lehrbuch des Pandekten-Rechts (4th edn. By O.C. Madai). Vol. 2. Halle: Schwetschke, 1844. Pp. 336ff; G.F.
Puchta. Pandekten (9th edn. By A.F. Rudorff). Leipzig: Barth, 1863. P. 346; B. Windscheid. Lehrbuch desPandektenrechts (7th edn.). Vol. 2. Düsseldorf: Buddeus, 1891. Pp. 30 ff.3B. Windscheid. Lehrbuch des Pandektenrechts (7th edn.). Vol. 2. Düsseldorf: Buddeus, 1891. Pp. 22.4Gothofredus. Corpus iuris civilis. Leipzig, 1705. D. 9, 3, 7.5Pieter Pauw. Aspects of the Origin of the Action for Pain, Suffering and Disfigurement. J.
So. Af. Law 244, 245. 1977.67наши свое отражение в законодательных актах. Так, Прусский ГражданскийКодекс 1794 года содержал в себе норму, согласно которой в случае причиненияуродующего увечья незамужней женщине, причинитель вреда должен былпредоставить потерпевшей приданое, достаточное для того, чтобы она моглаустроить свою жизнь, несмотря на травму.
На размер приданого, которое должнобыло быть предоставлено потерпевшей, влияла степень вины причинителя вреда,размер причиненного ущерба. Австрийский Гражданский Кодекс 1811 годасодержал схожее положение, однако предписывал предоставить не приданое, аденежную компенсацию. Позднее подобные аргументы использовались прирассмотрении дел о компенсации женщинам экономического ущерба отнарушения обещания жениться.
Такие иски стали особенно популярны в Англииконца 18 – начала 19 века.1 Подобный подход был связан с тем, что брачноеобещание вплоть до конца 18 века рассматривалось большинством судов июристов в качестве двустороннего обязательства.2 С 19 века некоторые авторыпредлагали рассматривать неисполнение обещания жениться в качестве деликта, вто время как ряд авторов продолжал придерживаться прежней точки зрения.3 Приэтом в таких исках денежная компенсация являлась не единственным способомзащиты прав истицы: в Англии, Нидерландах и во Франции было крайнераспространенообещания.судебноеНеисполнениепонуждениесудебногокисполнениюпредписанияматримониальногокаралосьтюремнымзаключением ответчика на определенный срок.
Альтернативно, суд имелполномочия по итогам рассмотрения дела заключить брачный союз междуистицей и ответчиком (вместо вынесения решения), либо назначить лицо,исполняющее обязанности жениха, с тем, чтобы указанное лицо сочеталосьбраком с истицей от имени ответчика. В некоторых случаях право европейскихстран (в частности, Англии) 19 века позволяло получать за нематериальный вред1Lettmaier. Broken Engagements. The Action for Breach of Promise of Marriage and the Feminine Ideal, 1800 – 1940.Oxford University Press, 2010. Pp.
25, 47 ff, 69 ff.2Henry Swinburne. A Treatise of Spousals or Matrimonial Contracts (London 1686). Lawbook Exchange, 2002. Pp. 222 –223.3J.J.S. Wharton. An Exposition of the Laws Relating to the Women of England. London, 1853. P. 213; Charles MacColla.Breach of Promise: Its History and Social Considerations. London: General Books, 1879. P. 17.68даже большую денежную компенсацию, чем могла бы быть получена ваналогичной ситуации в настоящее время.
Так, известно дело 1818 года,рассмотренное английским судом, о взыскании денежной компенсации занарушение обещания жениться. Требование истицы было удовлетворено, и занарушение матримониального обещания суд взыскал с ответчика денежнуюкомпенсацию в размере 7 000 фунтов стерлингов (весьма значительная сумма потемвременам).1Очевидно,чтовсовременныхреалияхнарушениематримониального обещания вряд ли повлечет за собой юридически значимыйвред, и, следовательно, взыскание компенсации за такой вред маловероятно.Принуждение к женитьбе как способ защиты прав истицы было впервыеотменено в середине 17 века во Франции; решением 1713 года французскимсудьям также было запрещено вербально угрожать принудительной женитьбойответчику.
С начала 19 века ответственность за неисполнение обещания женитьсябыла отменена по всей Европе. В 1811 году об отсутствии юридической силы убрачного обещания было указано в Австрийском Гражданском Кодексе 1811 г.Истица могла взыскать лишь реальный ущерб, если таковой возник вследствиенарушения брачного обещания, но не компенсацию за эмоциональные страдания.Далееаналогичнымобразомоботсутствииюридическойсилыуматримониального обещания высказался Французский Кассационный Суд (1838).Впоследствии гражданская ответственность за нарушение обещания женитьсябыла отменена в Португалии (1867 г.), Голландии (1886 г.), Испании (1889 г.) иГермании (1900 г.).2 В то же время Англия и Шотландия не последовали даннойобщеевропейскойтенденции.Вуказанныхстранахнарушениебрачнойдоговоренности еще долгое время по-прежнему приравнивалось к нарушениюгражданско-правовогодоговора.Подобногоподходапридерживалисьинекоторые зависимые от Англии территории – Капская колония (ныне г.Кейптаун), о. Цейлон.
Аналогичный подход долгое время был свойственен также1Case ‘Orford v. Cole’, 1818; see S. Lettmaier. Broken Engagements. The Action for Breach of Promise of Marriage andthe Feminine Ideal, 1800 – 1940. Oxford University Press, 2010. Pp. 78.2Edward Manson. Breach of Promise of Marriage. // 11 Journ.
Soc. Comparative Legislation (new series). – 1910. – Pp.160 – 162.69праву Луизианы, в Гражданском Кодексе которой (закон 1825 года) было прямозакреплено, что обязательство заключить брак является гражданско-правовымдоговором.1Отсутствие четкой границы между материальным и нематериальнымвредом сподвигло французских судей в 19 веке сформулировать концепциювозмещения морального или идеального вреда (‘dommage moral’).2 Первоначальноданная концепция применялась лишь к случаям диффамации (позднее такжеклеветы), поскольку в случае диффамации и клеветы потерпевший совершенноточно несет экономические потери, однако, размер ущерба определить сложно.3 Всовременной интерпретации понятие «dommage moral» может включать в себяфизическую боль, нравственные страдания, «потерю удобства», утрату благ,экологический вред, а также ущерб, причиненный частной жизни.4 Данныйсписок не является исчерпывающим, поскольку понятие «моральный вред»(«dommage moral») во французском праве напрямую не закреплено и определениеего юридического содержания в основном является обязанностью судов, которыерассматривают вопрос о применимости норм об ответственности за моральныйвред в зависимости от обстоятельств каждого конкретного дела.Дальнейшее развитие концепции компенсируемости морального вредапродвигалось в Европе довольно медленно.
В 18 и 19 веках подходы праваразличныхпроистекалиевропейскихизединойгосударствсущественноестественно-правовойварьировались,идеиохотьикорректирующейсправедливости. Большинство европейских юристов все же придерживалоськонцепции о невозмещаемости какого-либо вреда, кроме материального, нотолько если такой вред может быть измерен в денежном эквиваленте. Такойподход находил поддержку, поскольку соотносился с общими настроениями иобразом мысли общества того времени.
Так, высказывались мнения о том, чтоболь и страдания – это часть жизни, повседневность, с которой следует1Vernon Valentine Palmer. Contracts of Intellectual Gratification. // V.V. Palmer and Elspeth Reid (eds.). MixedJurisdictions Compared: The Private Law of Louisiana and Schotland. – Edinburgh: Edinburgh Press, 2009. P. 48.2J. Kholer. Die Ideale im Recht. 5 Archiv für Burgerliches Recht 161. 1891. Pp.
255 ff.3Cour de cassation. Chambres reunites. 1833. Recueil Sirey 1, 458.4См. P. Malaurie, I. Aynes and P. Stoffel-Munck. Les obligations: 2nd edition. Paris, Defrenois, 2005. P. 248.70смириться, из чего следует, что боль и страдания невозможно (и не следует)компенсировать, тем более, в денежном эквиваленте.1 Подобный подход можновстретить в английской судебной практике вплоть до середины 19 века. Кпримеру, известно дело Theobald v. Ry.
Passengers Assurance Co., в рамкахкоторого рассматривалось требование о компенсации за вред, причиненныйздоровью пассажиров во время поездки на поезде. В отношении этого требованиясудья барон Поллок заявил следующее: «По моему личному мнению подобноетребования нечеловечно. Такие травмы являются частью житейских страданий,часть которых должен испытать на себе каждый человек» (перевод авт.).2Представляет интерес, что примерно в тот же самый период английской истории,в 1850-е годы, английская судебная практика стала обогащаться решениями обудовлетворении требований о присуждении компенсации за боль и страдания.Право менялось в соответствии с изменением настроений общества. Отчасти этопроисходило из-за индустриальной революции, благодаря которой не толькопоявились новые механизмы, средства передвижения и средства массовойкоммуникации, но и увеличилось количество несчастных случаев, не говоря уже омногократно расширившихся возможностях для диффамации и клеветы.Следствием участившихся случаев причинения нематериального вреда сталоувеличившееся количество требований о компенсации такого вреда, котороеневозможно было игнорировать.3 Многие авторы отмечали стремительноеизменение взглядов общества на перенесение боли и страданий в 19 веке.Наступило время для законодательного закрепления возможности компенсациинематериального вреда.Возвращаясь к вопросу о компенсации за боль и страдания в более раннийпериод, было бы ошибочным утверждать, что в эпоху господства в Европе идейримского права для альтернативных правовых решений и концепций не было1P.-E.
Dauzat. Regards medicaux sur la douleur: histoire d’un deni. Pscho Oncologie. 2007. No. 2, pp. 71 – 75.Theobald v. Ry. Passengers Assurance Co., 15 Jur. 583, 586, 26 Eng. L. & Eq. R. 438.3John Kleeberg. From Strict Liability to Workers’ Compensation: The Prussian Railroad Law, the German Liability Act,and the Introduction of Bismarck’s Accident Insurance in Germany, 1883 – 1884. 36NYU Int’l L.&Pol.53. 2003 – 2004. P.89.; Barbara Young Welke. Recasting American Liberty: Gender, Race, Law, and the Railway Revolution, 1865 – 1920.Cambridge: Cambridge University Press, 2001. Pp.
15 – 20, 125 ff; Peter Karsten. Heart Versus Head: Judge-Made Law inNineteenth-Century America. Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, 1997. Pp. 257 – 264.271места. Так, на протяжении нескольких столетий в Германии, Нидерландах,Бельгии и Люксембурга, а также северо-восточной части современной Францииобычное право допускало присуждение компенсаций жертвам физическогонасилия. Суммы компенсаций были фиксированными и выплачивались «дляуспокоения» потерпевшего. К примеру, общее право Мехелена (Бельгия) 1531года и Антверпена (Бельгия) 1547 года предусматривало, что тот, кто причинилфизический вред здоровью другого человека, в дополнение к компенсациимедицинских и иных расходов потерпевшего также должен был выплатитьпотерпевшему «за страдания» фиксированную сумму в двойном размерекомпенсации расходов.1С 14 века германская и нидерландская правовая доктрина обогатиласьтермином «Schmerzengeld» (герм.) / «Smert» (голл.) («плата за страдания»),который существует и используется и по сей день.
Изменяющиеся обычаивынуждали суды подстраиваться под меняющиеся условия и искать возможностиобхода запретов римского права, что отражалось, в том числе и в правовойдоктрине. Так, к примеру, автор диссертации по теме «О плате за страдания»,написанной в 1686 году в Йене, Германия, указывает на то, что иск legis Aquiliaeutilis (иск о причинении ущерба, не предусмотренного Законом Аквилия 287 г. доР.Х. об ответственности за уничтожение и повреждение чужих вещей)2 позволяетвзыскать как damnum (убытки), так и pecunia doloris (боль и страдания)).3К концу 18 века ситуация по вопросу о компенсации боли и страданийобстояла в Шотландии аналогичным образом. Традиционный иск о причиненииущерба по Закону Аквилия был дополнен шотландским обычаем под названием«assythement».По-шотландски«assyth»означаеткомпенсироватьилиудовлетворять. Это слово созвучно современному французскому «assez», что1The Recovery of Non-Pecuniary Loss in European Contract Law: edited by Vernon V.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
