диссертация (1169458), страница 17
Текст из файла (страница 17)
И это при том, что вино159Каменева М. С. Национальные традиции и языковая политика в Иране (20-е – начало 80-х гг. XX в.)// Зарубежный Восток: религиозные традиции и современность. – М.: Наука, 1983. С. 140–145; Каменева М. С. Отрансформации понятия «Культура» в исламской Республике Иран // Россия и мусульманский мир. 2015. № 3(273). С. 144–152.160Каменева М. С. О трех подходах к понятию «культура» в ИРИ // Иран при М. Ахмадинежаде. Памяти А.
З.Арабаджяна. – М.: ИВ РАН, Центр стратегической конъюнктуры, 2013. С. 165.161Moghadam V. M. Women in the Islamic Republic of Iran: Legal Status, Social Positions, and Collective Action // IranAfter 25 years of Revolution: A Retrospective and a Look Ahead. International conference. 2004, November [Electronicresource].Systemspecs:AdobeAcrobatReader//URL:https://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/ValentineMoghadamFinal.pdf (date of reference: 20.11.2018).162Там же.68является неотъемлемой темой произведений многих великих иранских поэтов,таких как Рудаки и Омар Хайям. Например, у величайшего персидского поэтаРудаки, которого считают основателем персидской поэзии вообще, знаменитаяпоэма «Мать вина» полностью посвященная этому напитку. Поэма «Рубаи»Омара Хаяма тоже восхваляет вино и упоминает его постоянно, например:Если жизнь твоя нынче, как чаша, полна Не спеши отказаться от чаши вина.Все богатства судьба тебе дарит сегодняЗавтра, может случиться, ударит она!163«Вино пить - грех».
Подумай, не спешиСам против жизни явно не греши.В ад посылать из-за вина и женщин?Тогда в раю, наверно, ни души164.Сегодня в иранских школах учащиеся продолжают изучать главнейшиепроизведения Рудаки и Омара Хайяма, при этом описания винопития и любовныхпохождений героев интерпретируется исключительно как метафоры духовныхисканий. Вино – больше не напиток, а образ слияния с божеством, высший экстаз.Под влиянием попыток подобных переосмыслить традиции культурыповседневности и их отражение в произведениях искусства с точки зренияидеологии исламской революции, в иранском обществе чрезвычайно усилилисьпозициитого,чтоможнобылобыназватьбытовымфилософскимдетерминизмом. Эта концепция была распространена и прежде, выступая преждевсего в виде фатализма. Ее утверждению в сознании иранцев способствовалоесть множество причин: как уже было сказано ранее, Иран испытывал на себебольшое количество завоеваний, его историческая судьба знала много пораженийи переходных периодов: завоевания (арабами, монголами, европейцами, в томчисле – русскими); революция 1979 г., как и многие другие события,сформировали в сознании иранцев идею невозможности противостоять тому, что163164Султанов Ш.
З., Султанов К. З. Омар Хайям. – М.: Молодая гвардия, 1987. С.120.Там же. С.133.69происходит вокруг них. Однако возможно, что наиболее древние корни этогоявления кроются в древнейшей религии персов – зороастризме. Ведь согласнодревнейшему своду текстов этого учения – Авесте на языке Зенд (или попростуЗенд-Авесте), в мире происходит вечная борьба между добром и злом, котораявыражается в борьбе двух божеств – Ахура-Мазды и Ангра-Манью. Ангра-Манью– олицетворения всех зол и несчастий, которые могут произойти с человеком вэтом мире. Таков этот текст в изложении исследователя восточных мифологий И.В. Рака: «Я хочу сказать о двух Духах в начале бытия, из которых Светлый[Ахура-Мазда] сказал Злому [Анхра-Манью]: «Не согласуются у нас ни мысли, ниученье, ни воля, ни убежденья, ни слова, ни дела, ни наша вера, ни наши души».(45.2)»165. Фактически, в мировоззрении древнего перса закрепилась идея вечногопротивостояния добра со злом, и, как следствие, отсутствовала идея свободыв привычном понимании этого слова.
Точнее, человек был свободен в выборемежду добром и злом; но никогда нельзя было не исключить, что рано или поздноковарный Ангра-Манью возьмет верх над его душой и все пойдет прахом. Важноотметить, что в Авесте подразумевалась конечная победа добра над злом: вконечном итоге восторжествует Ахера-Мазда, а поможет ему в этом человек:«Скот(люди) нуждаются в добром хозяине. Сам пророк (Заратуштра) молитсяоб удалении от скота дурного хозяина (Ангра-Манью) 33.3 – 4.»166 Эта концепциярадикально отличалась от идей монотеистических религий, где зла каксамостоятельной единицы либо вообще не было (как в иудаизме, за исключениемкниги Иова), либо оно было вторично и было порождением ошибочнонаправленной воли человека (как в христианстве и исламе). После начала гоненийна зороастризм в VII в. дуалистичные идеи этой религии не растворились, нотрансформировались в концепцию «Судьбы (Qesmat)».
Теперь за зло в миреотвечал злой рок, или судьба. Разумеется, такие идеи заметно отличаются от идейтаухида (единобожия), которые существуют в кораническом исламе167.Рак И. В. Авеста в русских переводах (1861–1996). – СПб.: РХГИ, 1997. С. 143.Там же. С. 144.167Смирнов А. В. «Благо» и «Зло» в исламской традиции и философии (к постановке вопроса) // Этическая мысль.2008. № 8. С. 154–193.16516670В качестве примера использования подобного фаталистического сюжета виранском кинематографе можно привести легендарный фильм МаджидаМаджиди«Песня соловьев» (2007), исполнитель главной роли которого,Мухаммад Амир Наджи, получил награду серебряного медведя Берлинскогокинофестиваля за лучшую мужскую роль в 2008 г. В этом фильме рассказываетсядушераздирающая история Карима – простого работяги, который трудится впригороде Тегерана. Карим работает на страусиной ферме: в его обязанностивходит выгул птиц.
Жизнь парня проста и понятна, он доволен ею, хотя и живетсо своей семьей в бедности168. Карим живет в гармонии с самим собой, и, чтонемаловажно, он находится на своем месте. Режиссёр четко дает это понять,показывая гармоничную жизнь главного героя. Но однажды происходитнепоправимое – один из страусов сбегает. Карим понимает, что вернуться наработу он не сможет, его все равно уволят. В ужасе он начинает искать новуюработу, ведь надо кормить семью.В конце концов он оказывается в Тегеране, и его принимают за местноготаксиста. Вместо того, чтобы искать птицу и пытаясь вернуться на старую работу,Карим решает подзаработать в городе таксистом.
Тегеран открывает для герояогромное количество возможностей – Карим находит большое количествостройматериалов для дома на местной свалке, учится торговаться с горожанамикасательно цен на такси. Но семья не понимает Карима и его одержимостьгородом. Постепенно герой начинает меняться как человек; а все потому, что онне находится на «своем месте».
Город не принимает Карима, так же, как и он самне принимает город, его нравы и законы. Горожане с усмешкой смотрят надеревенского парня, нелепо молящегося посреди городских джунглей намаленьком молитвенном коврике. В итоге все вещи, которые Карим добыл вгороде, в буквальном смысле обрушиваются на него: в ходе ссоры с женой оноступается и тяжелые стройматериалы заваливают его.
Изувеченный Карим невозвращается в город. Измученный, в финале фильма он видит, что страус168Parvīz Jāhid. Directory of World Cinema: Iran. – Bristol; Chicago: Intellect, 2012. P. 166.71вернулся на ферму, и он, наконец, сможет снова заниматься тем, что емупредназначено.Жанр фильм-притча, который так характерен для Маджида Маджиди, здесьдоведён до крайней степени выразительности. Фильм абсолютно четко провидитразделение между добром и злом, где добро – жизнь Карима в деревне, а зло – егопопытки начать новую жизнь в городе.Надо отметить, что ходе своего политического развития Иран пережилочередной этап усиления влиянияконцепции «диалога цивилизаций»,выдвинутой Мохаммедом Хатами (президент ИРИ в 1997-2005 гг., проводившийкурс реформ и смягчение отношений с Западом): речь идет о «мягкой силе»иранской культуры, которая должна сделать образ этой страны притягательнымна международной арене и помочь решать жизненно важные вопросы без отказаот жесткой революционной риторики, но с опорой на идею «национальнокультурной общности как отправной точки для укрепления связей междугосударства и региона»169.Речь также шла о продолжении курса, принятого еще во времена шаха РезаПехлеви и направленного на объединение прежде всего персоговорящих народовмира.
Как сообщают исследователи «мягкой силы» постреволюционного Ирана,идея Мохаммеда Хатами состояла в изменении парадигмы международныхотношений: их создатели и участники – не только политики, но также ученые,философы и художники170. Эта идея, хотя и претерпела серьезные изменения спобедой консерваторов (Махмуд Ахмадинежад, президент ИРИ с 2005 по 2013гг.; Хасан Рухани, избран президентом в 2013, переизбран в 2017 гг.), тем не менеполучила формальную и содержательную поддержку на государственном уровне.В том числе, через развитие сотрудничества иранских ученых, философов иполитических деятелей с зарубежными коллегами, включая российских.
Широкой169Курылев К. П., Никулин М. А., Гончарова А. А. «Мягкая сила» культурной дипломатии Исламской РеспубликиИран // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки.2017. № 2. С. 46–55.170Lotfian S. Iran’s Middle East Policies under Khatami // Iranian Journal of International Affairs. 1999. Vol.
10. No. 4. Р.421–448. С. 430; Курылев К. П., Никулин М. А., Гончарова А. А. «Мягкая сила» культурной дипломатииИсламской Республики Иран // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Историяи политические науки. 2017. № 2. С. 49.72известностьпользуютсяпоэтическиефестивалиимеждународныелитературоведческие конференции, организуемые в Иране и посвященные какнаследию Персии, так и культурному наследию других народов. Представителидипломатического корпуса и научной мысли Ирана (например, Чрезвычайный иПолномочный Посол ИРИ в РФ Мехди Санаи) – частые гости проводимых вРоссии международных конференций и Российских философских конгрессов (так,М.Санаипосетил«Философия.открытиеТолерантность.VIIРоссийскогоГлобализация.философскогоВостокиконгрессаЗапад –диалогмировоззрений» в Уфе 2015 г.171) и других научных мероприятий (он же – гость идокладчик XVIII Международных Лихачевских чтений «Контуры будущего вконтексте мирового культурного развития, Санкт-Петербург, 2018172; активныйучастник встреч в Институте философии РАН, где М.
Санаи в мае 2015 г.прочитал лекцию «Иран в глобальном мире»173) и др. В свою очередь, иранскаяфилософская и философско-культурологическая мысль становится предметомнаучногообсуждениясостороныроссийскихфилософов,политологов,лингвистов, искусствоведов, экономистов и др. – М.Т. Степанянц, С.Б.Дружиловский, О.В. Андреева, В.И. Юртаев, Е.Л. Гладкова, С.А. Яценко и др.174Хамитов Р. «Философ – садовник цивилизации» [Электорнный ресурс] // Глава Республики Башкортостан. –Режим доступа: https://glavarb.ru/rus/press_serv/novosti/62566.html (дата обращения: 15.10.2019).1722018 год. «Контуры будущего в контексте мирового культурного развития» [Электорнный ресурс] // ПлощадьЛихачева. – Режим доступа: https://www.lihachev.ru/chten/2018/ (дата обращения: 15.10.2019).173Лекция Чрезвычайного и полномочного Посла Ирана в РФ доктора Мехди Санайи,27 мая 2015 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
