диссертация (1169456), страница 20

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 20)

Завершаетпервое предложение скрытая авторская ирония о скромности восточногоменталитета (like the eyes of huris, our vanity is soft and demure). Метафорапродолжается использованием эпитетов (an impalpable country, an enchantedcountry) и противопоставлений (the wild and the social life; the desert and the city;dry and frozen).Завершает отрывок пространственная метафора (on the streets of knowledge,or in the open courts of love, or in the parks of freedom, or in the cellars and garrets ofthought and devotion) и олицетворение (he who called himself Patience).Определеннуюритмическуюорганизациюотрывкупридаютпараллельные конструкции – And I have thirsted in the desert, and I have thirsted inthe city; the springs of the former were dry; the water in the latter was frozen in thepipes.Этот отрывок имеет непосредственную связь с отрывком на следующейстранице: «For we are all tourists, in a certain sense, and this world is the most ancientof monuments.

We go through life as those pugreed-solar-hatted Europeans go throughEgypt. We are pestered and plagued with guides and dragomans of every rank andshade; ‒ social and political guides, moral and religious dragomans: a Tolstoy here, an226Rihani A. The book of Khalid. NY: Melville house publishing, 2011. – P.

4.98Ibsen there, a Spencer above, a Nietzche below. And there thou art left in perpetualconfusion and despair. Where wilt thou go? Whom wilt thou follow?”227.Здесь метафора туризма начинается с авторского составного эпитета(pugreed-solar-hatted Europeans). Автор использует аллитерацию (pestered andplagued) и контекстуальную метонимию и литературные аллюзии (a Tolstoy here,an Ibsen there, a Spencer above, a Nietzche below), завершая мысль риторическимивопросами с устаревшими местоименными формами (Where wilt thou go? Whomwilt thou follow?)От общих и абстрактных рассуждений о жизни автор переходит кописанию жизненного пути как череду препятствий и тягот, представляющихсобой своеобразную инициацию перед дальнейшим духовным развитием истановлением: «The voyage to America is the Via Dolorosa of the emigrant; and thePort of Beirut, the verminous hostelries of Marseilles, the Island of Ellis in New York,are the three stations thereof.

And if your hopes are not crucified at the third and laststation, you pass into the Paradise of your dreams. If they are crucified, alas! The gatesof the said Paradise will be shut against you, the doors of the hostelries will be slammedin your face; and with a consolation and a vengeance you will throw yourself at thefeet of the sea in whose bosom some charitable Jonah will carry you to your nativestrands”228.В этом отрывке метафора построена на культурной и религиозной аллюзиик крестному пути Христа, или пути страданий перед входом в рай (the ViaDolorosa; stations; crucified; Paradise): последний эпизод из жизни Иисуса Христаи его пройденный путь под тяжестью креста, а также аллюзии к библейскойлегенде о пророке Ионе (Jonah), которого поглотил кит и продержал во чреве тридня и три ночи.

После раскаяния во грехе кит извергнул из себя Иону.227228Там же, P. 5.Там же, P. 33.99Контекстуальные синонимы, отличающиеся по силе и интенсивности (shut;slammed), придают отрывку определенный накал и образуют градацию.Обрываясь, метафора сменяется ходом повествования, когда вдруг нитьмысли вновь появляется в произведении, давая новый ход прежнемулитературному обороту: «And is this the gate of Paradise or the port of somesubterrestrial city guarded by the Jinn? What a marvel of enchantment is everythingaround us! What manifestations of industrial strength, what monstrosities of wealthand power, are here!”229. Восхищение передается восклицательнымипредложениями и гиперболой (monstrosities of wealth and power). Однако в этомвосхищении звучит скрытое сомнение в абсолютной пользе и благе плодовнового мира.

В вопросе о подземном городе, охраняемом джинном, эпитетподземный (subterrestrial) не является традиционно положительным, а джинн варабской мифологии является сущностью весьма противоречивой, с блестящимумом и смекалкой, который может обернуться как добром, так и величайшимзлом.Художественный перифрастический оборот a marvel of enchantment (NewYork) перебрасывает мостик к следующей стилистической конвергенции припомощи связующих лексем: this enchanted city 230 и disenchanted 231 , carry thecross232.Следующий отрывок раскрывает характер путешественника: «These aresturdy and adventurous foreigners whom the grumpy officers jostle and hustle about.For neither poverty, nor oppression, nor both together can drive a man out of hiscountry, unless the soul within him awaken. Indeed, many a misventurous coweringpeasant countries to live on bread and olives in his little village, chained in the fear ofdying of hunger in a foreign land.

Only the brave and daring spirits hearken to the voice229Там же, P. 37.Там же, P. 38.231Там же, P. 39.232Там же230100of discontent within them. They give themselves up to the higher aspirations of thesoul, no matter how limited such aspirations might be, regardless of the dangers andhardship of a long sea voyage, and the precariousness of their plans and hopes. Theremay be nothing noble in renouncing one’s country, in abandoning one’s home, inforsaking one’s people; but is there not something remarkable in this great move onemakes? Whether for better or for worse, does not the emigrant place himself above hiscountry, his people and his Government, when he turns away from them, when he goesforth propelled by that inner self which demands of him a new life233?Отрывок наполнен контекстуальными синонимами (sturdy and adventurous;jostle and hustle about; brave and daring; aspirations and hopes), а такжесинонимами, которые создают эффект нарастания интенсивности (renouncingone’s country, in abandoning one’s home, in forsaking one’s people).

Эти синонимыни в коем случае не создают избыточности, но придают рассуждениюопределенный восточный колорит, который проявляется в прозе в детальномописании явлений с использованием большого количества перифраз исинонимов, отражающих все богатство литературного языка. В отрывке широкоиспользуется антитеза, которая наряду с функцией контраста выполняетсвязующую роль в контексте, помогая следить за мыслью автора (adventurous иmisventurous; cowering и brave and daring). Безусловно, контекстуальныесинонимы и противопоставления придают определенный ритм и звучаниетексту.Метафора пути переносится на сферу внутренней жизни, как, например, вследующем отрывке: «Live thine own life; think thine own thoughts; keep developingand changing until thou arrive at the truth thyself. Go thy way, O my Brother.

And ifmy words lead thee to Juhannam, why, there will be a great surprise for thee. Therethou wilt behold our Maker sitting on a flaming glacier waiting for the like of thee.And he will take thee into his arms and poke thee in the ribs, and together you will233Там же101laugh and laugh, until that glacier become a garden thou a flower therein. Go thy way,therefore; be not afraid. And no matter how many tears thou sheddest on this side, thouwilt surely be poked in the ribs on the other. Go‒thy‒but‒let Nature be thy guide;acquaint thyself with one or two of her laws ere thou runnest wild”234.Здесь видна тесная связь с концептуальной метафорой «Жизнь – этодорога», которая проявляется в следующих словах и выражениях: arrive at thetruth, go thy way, thy guide. Устаревшие грамматические формы, характерные дляпоэтической возвышенной речи, добавляют благозвучия (thine, thou, thyself, thy,thee, sheddest, wilt, ere, runnest).

Кроме того, это напутствие приобретает оттенокпроповеди за счет стилизации под архаичную церковную речь. Здесь мы видимсмешение стилей возвышенного и сниженного (tears thou sheddest и be poked inthe ribs). Жонглирование стилями весьма характерно для данного писателя, т.к.этот прием очень помогает в выражении иронии по отношению к героям и ксамому себе. Но это скрытая, очень тонкая ирония, которая направлена на себя впервую очередь. Ирония состоит в том, что человек слишком мал и немощен,незначителен по силе, но гораздо сильнее духом. Это напоминание о том, чтонельзя слишком серьезно относиться к себе, но помнить о безграничном ивсемогущем Абсолюте.

Метафора ледника, превращающегося в цветущий сад, атакже олицетворение природы (Nature be thy guide) в сочетании сзамысловатыми формами и игрой стилей придают отрывку красочность ивыразительность, а также несут главный смысл автора о присутствии Бога ивозможности обратиться к нему со своими помыслами. Но путь к Богу лежитчерез природу, т.е. уединение и самосозерцание, обращение вглубь себя ипознание своей души.Концепт пути и концептуальная метафора «Жизнь – это дорога» отчетливопрослеживается в следующем отрывке:234Там же, P.

Характеристики

Список файлов диссертации