диссертация (1169305), страница 32
Текст из файла (страница 32)
в прессе только восхищались Русским балетом, но серьезных трудов неписали: авторы газетных статей оценивали лишь внешнюю оболочку балета, инельзя было прочесть работ с профессиональным анализом хореографии, котораязаслуживала подробного разбора. Авторами статей были люди искусства, нобалет не был их специализацией. Однако уже к 1910 г.
французская балетнаякритика стала возрождаться. Более того, заинтересованность данной тематикойзаставила искусствоведов изучать не только саму тематику балета, но и русскоеискусство,еготенденцииидажеязык.Так,критикимузыковедМ.Д. Кальвокоресси начал брать уроки русского, чтобы общаться с членамидягилевской труппы на их родном языке.В ежедневной газете «Le Figaro» появилась колонка «La Soirée», где регулярнопубликовали театральные новости.
Никакому событию культурной жизни Парижаеще не отводилось столько страниц самых популярных изданий как Русскомубалету. Журнал «Comœdia Illustré», выходящий дважды в месяц, был безусловным151лидером: помимо многочисленных статей, посвященных Русскому балету,издавались тематические приложения или целые номера, где главной иединственной темой была дягилевская антреприза.
Так, например, случилось в1912 г. после скандальной премьеры балета «Послеполуденный отдых фавна» [216;217].В прессе появилось большое количество статей, посвященных тем видамискусства, которые имели непосредственную связь с Русским балетом. Ещеникогда парижане так не погружались в русскую культуру [123, c.
103]. В каждойпарижской газеты можно было найти какую-либо статью или фотографию, такили иначе связанную с русскими артистами. Даже ориентированные на политикугазеты «La Lanterne», «Le Radical» и «La Libre parole», где никогда не писали обалете, теперь печатали статьи о дягилевских сезонах [137, c. 97].Как уже было сказано, в основном, статьи писали знаменитые люди своейэпохи, чье мнение было авторитетным, и поэтому жители Парижа обращали нанего большое внимание.
Это были М. Прево, Ж.-Э. Бланш, Р. Ан, П. Лало. Однаконельзя называть их точку зрения объективной — многие из них были не толькопочитателями творчества дягилевских сезонов, но и друзьями артистов Однако,не все искусствоведы единогласно и лояльно принимали сложившиеся тенденции,были у дягилевских сезонов и настоящие критики этого искусства. Редактор «LeFigaro» Г. Кальмет был среди тех, кто не разделял восторга друзей Русскогобалета, однако внимательно отслеживал каждый сезон от его начала и до конца[786, c.
26]. Авторитет этого человека был настолько высок, что даже М. Прустпосвятил ему первый том своего знаменитого произведения «В поискахутраченного времени». В 1912 г. газета под началом Кальмета была полнаотрицательных эмоций и возмущения в связи с премьерой «Послеполуденногоотдыха фавна». Между ним и О. Роденом развязалась настоящая борьба — вгазетах регулярно публиковались статьи со взаимными нападками.
Париж будторазделился на два лагеря: поклонников новой работы В.Ф. Нижинскогохореографа и ее ненавистников (здесь уместно именно это слово). Подобнаяситуация повторилась в 1913 г. после премьеры «Весны священной»: за балет152вступились Ж.-Э. Бланш и главный редактор «Comœdia Illustré» Ж.
де Павловски.И опять главными разжигателями споров были авторы статей, публикуемых вместной прессе.По объему написанного русскими на французском языке в 1920–1924 гг.журналистика превосходила все другие жанры, общие для иммигрантскойфранкоязычной активности в это время, а именно, романы и повести, мемуарнуюлитературу, повествующую о недавнем опыте революций и гражданской войны,философские и искусствоведческие эссе. Французский книжный рынок избегалнеизвестных новых авторов без капитала и профессиональных связей в Париже,поэтому русская интеллигенция обратилась к французской периодике.
В этовремя политическая позиция русских не влияла на отношение издателей иредакторов. Русские сотрудники ценились не потому что были членамиантикоммунистической диаспоры, а потому что являлись ценнейшим источникоминформации о стране, будущее которой было очень важно для Франции. Лишьгазета «Le Populaire», орган социалистической партии, ограничивала выборрусских авторов: для нее писали только социал-демократы.Парижский правый журнал «Le Mercure de France» был в некотором родежурналом иностранной литературы и журналистики. C 1920 по 1925 гг. на егостаницах появились эссе, отрывки из романов, архивов, мемуаров авторстваГ.А. Алексинского, К.Д.
Бальмонта, З.П. Гиппиус, А.И. Куприна, Н.А. Тэффи,Д.С. Мережковского, Л.И. Шестова и др. Бывший рупор символистскогодвижения «Le Mercure de France» нашел новый смысл существования вантисоветской борьбе.К 1922 г. русские авторы писали для самых известных изданий Франции: «LeFigaro», «Comœdia», «L’Éclair», «L’Intransigeant», «Le Populaire». Эмигрантыписали для политических и литературных ревю «Les Nouvelles littéraires,artistiques et scientifiques», « La Revue de Paris», «La Revue de France», «La Revuede Deux Mondes», «La Vie des Peuples», «La Revue de Genève». Приведем ещеимена русских иммигрантов, писавших для других газет и журналов:Т.И. Алексинская писала в «Journal des débats», П.С.
Боткин и А.А. Савинский —153«Le Gaulois», Б.А. Суворин — «L’Intrasigeant» и «L’Avenir», В.В. Драбович иБ.В. Савинков — «L’Éclair», А.И. Куприн, Д.С. Мережковский и Е.П. Семенов —«Le Figaro», Г.А. Алексинский — «Le Matin». Ежедневные газеты левого толкатакже помещали статьи авторства русской культурной элиты. Так, В.В. Драбовичписал для «Le Radical», Ф.И. Дан и Ю.О. Мартов — «Le Populaire»,А.Я. Левинсон — «Comœdia Illustré», Б.Ф.
Шлецер — «La Nouvelle RevueFrançaise» [633, c. 26–27]. В разгар волны паломнических путешествийфранцузских писателей в страну «победившего пролетариата» в контексте«антифашистскойкультуры»,развиваемойКоминтерном,антисоветскийиммигрант В.В. Вейдле стал одним из старших консультантов главного редактора«La Nouvelle Revue Française» Ж. Полана и внес особый вклад в развитие издания.После признания Францией Советского Союза в 1924 г. интерес периодическихизданий к сотрудничеству с русскими снизился, и многие иммигранты лишилисьработы, тем не менее, в 1929 г. наблюдалось их возвращение на страницы прессыв роли журналистов.
Парижанам вновь стала интересна их точка зрения особеннов области международной политики. Такая интеграция была очень важна русскимписателям в дополнение к повышению общественного имиджа и материальногоблагополучия, а также для восполнения потери читателей в Советской России.154Выводы по 3-ей главеКак образование (в данном случае речь идет об изучении русского языка иславистики), так и литература являются неотъемлемыми частями духовноговоспитания человека и влияют на формирование его картины мира.
Языкпредставляет собой основное средство передачи информации и взаимодействия вобществе, т.е. именно он является одним из основных проводников культуры иформирует картину мира его. В понимании Р. Барта, культура становится языкоми, следовательно, текстом. В. фон Гумбольдт тоже считал, именно через«языковое мировидение», т.е. изучая русский язык, парижане получилипредставление о русской картине мира.Образование — способ трансляции культуры в любом обществе и гарантсохранения традиций, ценностей и идеалов. Если в начале XX в. изучениерусского языка и цивилизации было несистематизированным, то к середине 1930х гг.
сформировалась целая школа славистики, а также были открыты несколькокрупных библиотек. В Париже даже печатали тематические франкоязычныежурналы, предназначенные как для славистов, так и для самой широкойчитательскойаудитории.Наличиебольшогоколичествазащищенныхдиссертаций на «русскую» тему говорило о готовности парижан посвятить своюучебную и научную деятельность русской культуре. Так, славистика стала частьювысшего образования и научной жизни Парижа.Французскаяпопулярнаялитератураи,следовательно,ееаудиторияпредставляли Россию далекую от реальности, но такой образ был продиктованисторическим контекстом и франко-русскими отношениями.
Постепенно Россиякак объект художественной литературы стала более правдоподобной ипривлекательной. Французы действительно много фантазировали о России.Присутствие образа России в детской литературе демонстрирует тот факт, чтодоступ к информации о ней был как у взрослой аудитории, так и у детской. Самообращение такого числа французских авторов к русской теме говорит о еевлиянииналитературнуюдеятельностьФранциииформирование155художественных вкусов парижан.
Один обозреватель назвал литературный сезон1922 г. во Франции сезоном «Чехова, Куприна, Бунина и Мережковского» [298].В связи с вышеперечисленным постепенно менялась сама французскаялитература: несмотря на то, что Россия и русские, в основном, представлялисобой стереотипные образы и клише на страницах книг, русская темаразнообразила сюжеты произведений, влияла на восприятие России парижанами,знакомила их с характерными чертами русского народа, особенностямигеографического положения, выступала в роли рекламы франко-русскихотношений и даже способствовала увеличению туристического потока вРоссию — как страну, полную приключений.
Тогда родившаяся на основесюжетов фантастических романов и воспоминаний соотечественников «Россиявоображаемая» уже занимала место в умах парижан. Такие образы как МихаилСтрогов, генерал Дуракин, Соня Ливитинова, moujiks и заснеженные русскиестепи стали ее неотъемлемой частью в представлении французов.Творчество Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский заняло важное место в западномсознании.ОсобенноевосприятиепроизведенийФ.М. Достоевскогоиностранными читателями явилось одновременно причиной и следствиемобращения Запада к России. Связано это было с модернистскими поисками«аутентичной», мистической и экзотической истины. Обращение к России вслучае с Л.Н. Толстым с целью поиска истины было еще более очевидным: егоособенное сочетание духовности и анархизма имело международное влияние наход философской мысли ХХ в.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
