Диссертация (1168796), страница 27
Текст из файла (страница 27)
М.: РГГУ, 1995. С 8.5См.: Недзвецкий В. А. Романы Гончарова/ М.: Изд-во МГУ; Просвещение, 1996.112 с.6См.: Отрадин М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте / С.Петербург. ун-т. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 1994. 169 с.7См.: Краснощекова Е. А. И. А.
Гончаров: Bildungsroman на русской почве //Гончаров И. А.: Материалы Международной конференции, посвященной 190-летию со3126др. Речь в данных исследованиях идет не только о романной трилогииГончарова, но и о других его произведениях, например, о «Фрегате“Паллада”». «Первооткрывателем перспективных жанровых традиций XVIIIвека для молодой русской прозы, — пишет Е. А. Краснощекова, — сталН. М. Карамзин, которому, как известно, следовал Гончаров и в системеобразовпервогоромана,ивконцепцииВселеннойво«Фрегате“Паллада”»»4.Несколько слов хотелось бы уделить значению самого образа «беднойЛизы» в истории русской литературы. После выхода произведения имя Лиза«оказалось в центре моды, более того, стало своего рода знаком, шибболетомэпохи сентиментализма»5.
После 1792 года в литературе «смешивалисьразные Лизы», но «в широком культурном контексте все эти разные попроисхождению и по своему типу Лизы входят в то широкое поле, в фокусекоторого — карамзинская бедная Лиза, вовлекающая в свой круг даже то, чтодня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова, А.
В. Лобкарёва, И. В. Смирнова;Редкол.:М. Б. Жданова,Ю. К. Володина,А. Ю. Балакин,А. В. Лобкарёва,Е. Б. Клевогина, И. В. Смирнова. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003.С.7-19. Краснощекова Е. А. И. А. Гончаров: Мир творчества. СПб.: Пушкинский фонд,1997. 492 с.1См.: Мельник В. И. И. А. Гончаров и Н. М. Карамзин (К вопросу о некоторыхтрадициях) // XVIII век. Сб. 17.
СПб., 1991. С. 284-292.2См.: Сапченко Л. А. Н. М. Карамзин в восприятии В. Н. и А. Н. Майковых //Гончаров И. А.: Материалы Международной конференции, посвященной 190-летию содня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова, А. В. Лобкарёва, И. В. Смирнова;Редкол.:М. Б.Жданова,Ю. К. Володина,А.
Ю. Балакин,А. В. Лобкарёва,Е. Б. Клевогина, И. В. Смирнова. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003.С. 332-342.3Вершинина Н. Л. О роли «идиллического компонента» в «Обыкновеннойистории» И. А. Гончарова // И. А. Гончаров: Материалы Международной конференции,посвященной 185-летию со дня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова и др.Ульяновск: ГУП «Обл.
тип. "Печатный двор"», 1998. С. 65-74.4Краснощекова Е. А. И. А. Гончаров: Bildungsroman на русской почве //Гончаров И. А.: Материалы Международной конференции, посвященной 190-летию содня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова, А.
В. Лобкарёва, И. В. Смирнова;Редкол.:М. Б. Жданова,Ю. К. Володина,А. Ю. Балакин,А. В. Лобкарёва,Е. Б. Клевогина, И. В. Смирнова. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003.С. 7.5Топоров В.Н. «“Бедная Лиза” Карамзина. Опыт прочтения». М.: РГГУ, 1995.С 423.127не всегда ведало об этой своей зависимости»1.
Также стоит отметить, что имяв некоторых случаях не играло никакой роли, ведь появлялись общиетенденции развития образа «Лизы», «с известной поры начинающегопрограммироваться именем Лиза и вбирающего в себя Прелест, Пленир,Прият, Маш и Даш, если только последние отвечают требованиямформирующегося образа»2.Не только сама повесть Карамзина, но именно образ «бедной Лизы», посправедливому мнению В.
Н. Топорова, «освещал будущий путь, на которомэтому тексту предстояло складываться и далее»3. Продуктивность образакарамзинской Лизы для отечественной традиции, думается, заключается нетолько и не столько в ее внешней знаковой узнаваемости, но во многомобусловлена внутренними свойствами того психологического и логикосмыслового комплекса, который стоит за «бедной Лизой», чертами егоглубинного склада4. Образ бедной Лизы можно рассматривать каклитературный архетип, очень важный для русской культуры. Отметим, что«бедная Лиза» как национальная модель для русской культуры сама, в своюочередь, восходит к «архетипу Девы»5.Героини Гончарова в той или иной мере заключают в себе комплекс«бедной Лизы», распознаванию которого дополнительно способствует и1Топоров В.Н.
«“Бедная Лиза” Карамзина. Опыт прочтения». М.: РГГУ, 1995.С 423.2Там же. С.474.Там же. С. 478.4О «Лизином тексте» в русской литературе XIX века и о его истоках см.:Бельская А. А. «Лизин текст» И.С. Тургенева и А.С. Пушкина // Ученые запискиОрловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки.2013. № 4 (54). Орел, 2013. С.259-267. Полтавец Е.
Ю. Цветочки Лизы Калитиной:итальянский и французский контекст // Тургеневские чтения. Вып. 5. М.: Русский путь,2011. С.350-368. «Лизин текст» представляет собой систему знаков, реализуемых в одномтексте и воспроизводящихся в другом, что подразумевает повторяемость ивоспроизводимость образа самой бедной Лизы как некой содержательной схемы.5См. об этом: Большакова А. Ю.
Гендер и архетип: «Первозданная женщина» всовременном мире // Общественные науки и современность. 2010. Вып. 2. С. 169.Борисов С. А. Дева как архетипический образ русской литературы // Художественнаяиндивидуальность писателя и литературный процесс ХХ. Омск, 1995. С. 30–33.3128сюжетная близость некоторых романных линий к истории, рассказаннойКарамзиным.Еще одним поводом для утверждения влияния Карамзина натворчество Гончарова является героиня романа «Обрыв» Наташа, образкоторой эпизодичен и фигурирует в произведении во вставной новелле.Нельзя не заметить сходства судьбы Наташи с судьбой главной героинисентиментальной повести Карамзина «Бедная Лиза». В.
А. Недзвецкийотметил данный факт: «Не забыты Гончаровым и такие относительнонедавние эпохи, как сентименталистская и романтическая с их нормами иформами страстей, носителями которых в “Обрыве” являются “беднаяНаташа” (ср. с названием знаменитой повести Н. М. Карамзина “БеднаяЛиза”) и идеалист-фантазер Райский с его культом женской красоты»1.
Речьтакже идет о сходстве сюжетов. Герои Гончарова, так или иначе, ввидусюжетной близости всей этой истории к повести Карамзина, соотнесены сперсонажами из «Бедной Лизы».Наташа, как и Лиза, жила без отца. Мать Лизы одобряла отношения сЭрастом. Герои Гончарова — Наташа и Райский — «у смертного одра материполучили благословение» [VII, 113].
Подобно Лизе, Наташа вызывает учитателя сопереживание. История Наташи, так напоминающая судьбу Лизы,просветляет сердце и ум Райского, который не случайно именует ее «беднойНаташей», как бы «рифмуя» с героиней Карамзина.Для Райского Наташа не просто «похожа» на Лизу внешне, своейтрагической судьбой обманутой девушки. Их сходство глубже. Причем вгончаровской героине оно выражено определеннее, при этом развиты черты,заложенные в «бедной Лизе» Карамзина.1Недзвецкий В. А. Романы И.
А. Гончарова // Гончаров И. А.: Материалыюбилейной гончаровской конференции 1987 года / Ред.: Н. Б. Шарыгина. Ульяновск:Симбирская книга, 1992. С. 29.129Наташа у Гончарова являет собой пример особого отношения к миру,которое метафорически именуется в романе «живой жизнью»1. А это, помысли Райского, означает одно: «Для нее любить – значило дышать, жить, нелюбить – перестать дышать и жить» [VII, 114].
То есть любовь и жизньоказываются взаимосвязаны и взаимообусловлены и даже более того —равнозначны.Любовь изменила Наташу. Но не так, как бы этого хотелось Райскому:«Наташа похорошела, пополнела, была весела, но ни разу на лице у ней неблеснул таинственный луч затаенного, сдержанного упоения, никогда —потерянного, безумного взгляда, которым выговаривается пожирающее душупламя» [VII, 114]. И Райский остыл к Наташе, ведь он мечтал «о всехсверкающих молниях, о всем зное сильной, пылкой, ревнивой любви» [VII,114].
Наташа же не корила его за это: «У ней и в сердце, и в мысли не былоупреков и слез, не срывались укоризны с языка. Она не подозревала, чтоможно сердиться, плакать, ревновать, желать, даже требовать чего-нибудьименем своих прав. У ней было одно желание и право: любить» [VII, 115].Очевидно, что для героини любовь была не формой, но самой сущностьюжизни. Райский тогда еще этого не понимал.Но стоит ли винить Райского в смерти Наташи? В своей статье «Лучшепоздно, чем никогда» Гончаров пишет, что Наташу «свела в могилу не однаобманутая любовь, но вообще суровое дыхание жизни.
Это райская птица,которая и могла только жить в своем раю, под тропическим небом, подсолнцем, без зим, без ветров, без хищных когтей»2. Действительно, жить«живой жизнью», а значит любовью, равнозначно состоянию райскогонаслаждения. Как справедливо отмечает И. А. Беляева, этот рай «не столько1О значении гончаровской метафоры «живая жизнь» см.: Беляева И.А. Генезисрусского классического романа («Божественная Комедия» Данте и «Фауст» Гете какистоки жанра») Ч. I. М.: МГПУ, 2011. С. 193.2Гончаров И.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
