Диссертация (1168796), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Лобкарёва, И. В. Смирнова;Редкол.: М. Б. Жданова, Ю. К. Володина, А. Ю. Балакин, А. В. Лобкарёва,Е. Б. Клевогина, И. В. Смирнова. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003.С. 259.120человеческая, осмысленная, свойственная развитой натуре, а так “гнусность”,что, наконец, любовь двух людей требует равенства в развитии, иначе этокаприз и т. д.»1. Думается, Гончаров не видел в типе героини Ж. Санд ничегонового.
А истинное, беатричевское, божественное начало, скрыто у Ж. Сандза как бы новизной. Собственно, идеальность героинь Жорж Санд не в ихсоциальном поведении, а в их первосущности — они женщины и потомучисты в своей любви. Именно об этом мы говорили в связи с Данте:Гончаров любовался не только Верой и Ольгой, но и Мариной, и Ульяной, идаже дворовой кошкой, признавая красоту и некую идеальность каждой.Однако же мы полагаем, что, даже публично отрицая ценностные начала вгероинях Ж. Санд, Гончаров как художник не смог нивелировать в своихгероинях то, что они наследовали у французской писательницы.В чем же глубинная, архетипическая природа героинь Ж. Санд? Онисоединяют несоединимое: с одной стороны — свободу, то, что называется вXIX веке словом «эмансипация», то есть желание жить по воле сердца идуши, с другой — внутреннюю нравственность, которая позволяет им (нуили многим из них) даже в своем падении оставаться на пьедесталенравственной чистоты.
По словам Ф. М. Достоевского, Ж. Санд «была,может быть, одною из самых полных исповедниц Христовых», и «никто... изсовременных ей поэтов не носил в душе своей столь чистый идеал невиннойдевушки — чистый и столь могущественный своею невинностью»2. То естьгероини ее — едва ли не более грешны, чем многие, но их нравственностьнеколебима. И у Гончарова, думается, есть такой тип героини. Например,Бабушка, которая замаливает «свой грех», или «павшая» Вера. ОльгаИльинская, которая приезжала к Обломову, а тот свою очередь боялсяпересудов.
Формально ее можно упрекнуть, но по существу она чиста.***1Гончаров И. А. Собр. соч. В 8 т. М., 1952–1955. Т. 8. М.: Гос. изд-во худож. лит.,1952–1955. С. 58.2Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л: Наука. Ленинградскоеотделение. 1981. Т. 23. С. 37.121Итак,вгероиняхЖ.
Санд«читается»началоБеатриче,нописательница смогла внести в свои образы и собственную грань: они пали,но с пьедестала не сошли, не лишились своей идеальности, а даже сталивыше других. Безусловно, Гончаров критиковал Ж. Санд. Но при этом,думается, он во многом бессознательно все же придерживался тех глубинныхоснов, которые были открыты французской писательницей. И тут важны недетали и частности, а, казалось бы, несоединимое соединение греха исвятости в женщине. Соединение такое, которое не отменяет ее высоты.
Приэтом Гончаров показал, что наряду с такими героинями всегда будут Ульяныи Марины, будут «кошки» и т.п.Нельзя не согласиться с мнением специалистов, что творчествоЖ. Санд оказало огромное влияние на Гончарова: «самой плодотворнойсандовская школа оказалась именно для Гончарова как одного изкрупнейшихрусскихимировыххудожников-философовлюбвии“отношения... полов между собою” в целом»1.***Таким образом, обобщая все вышесказанное по данной главе, следуетотметить, что Гончаров, создавая образ русской женщины, во многом черпалв образно-архетипической сокровищнице европейской литературы.
Еще разотметим тот факт, что мы не ставили перед собой цель провести все линии,которые возникают у Гончарова с персонажами европейской литературы. Мывысвечиваем глубинные черты, которые обнаруживают себя в устоявшейсякультуре, в архетипических по своей природе образах, сложившихся втворчестве западных писателей.В нашем исследовании мы обозначили импульсы, связывающиегероинь Гончарова с персонажами Данте (Беатриче), Шекспира (Гамлет),1Недзвецкий В.
А. И. А. Гончаров и Жорж Санд: («Обрыв» и «Мопра») //И. А. Гончаров: Материалы Международной конференции, посвященной 185-летию содня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова и др. Ульяновск: ГУП «Обл. тип."Печатный двор"», 1998. С. 217.122Руссо (Галатея, Пигмалион), Гете (Фауст, Мефистофель, Гретхен), Ж. Санд(Эдме, Лукреция).Мы выявили, что доминантной линией в романной трилогииГончарова, пронизывающей абсолютно все женские персонажи, являетсяспасительное женское начало, которое реализуется в идее Беатриче.Также было выяснено, что, согласно Гончарову, «гамлетовскоесомнение» отличает любую человеческую натуру.
Гамлет в структуреженских персонажей гончаровской романной трилогии может быть ималоразличим, но это непременная грань человеческого существа. Наделяясвоих персонажей, не склонных к размышлениям и сомнениям, чертамиГамлета (иногда травестированными), Гончаров подчеркивал значимостькаждой, пусть и невеликой, человеческой индивидуальности.Мы отметили, что для Гончарова всегда важен идеал. Писатель,используя образ Галатеи в своей трилогии показывает, что ни один идеал невыдерживает столкновения с действительностью, хотя и не умаляет самогостремления к нему. При этом Галатея может у Гончарова выступать и в ролиПигмалиона, что отражает ее личное свободолюбивое начало, впервыезафиксированное Руссо.Один из параграфов был посвящен женским персонажам, которыепронизаны фаустовскими токами.
Как итог: Гретхен может таить в себе иФауста, и Мефистофеля. Важно, что жизнь преподносит различныеиспытания для современной женщины. И лучшие представительницы,героини «самобытные и самодеятельные», в своих исканиях и требованиях кжизни уравнялись с Фаустом, и, возможно, оказались сложнее его.Несмотря на спокойное и отчасти критическое отношение Гончарова кЖорж Санд и ее героиням, Гончаров все же «перенимает» некоторыесущностные принципы, отличающие «сверхтип» жордсандовских героинь, аименно: фиксирует соединение греха и святости.
Писатель отмечает всовременной женщине эту новую грань, которая становится важнойсоставляющей ее внутреннего «я». Данный принцип позволяет некоторым123героиням Гончарова не только оставаться на своем пьедестале и возноситьсяеще выше, но и не лишает их недостатков.124Глава 2. Художественно-антропологические открытия русскойлитературы и их развитие в романах И. А. ГончароваВопрос о связи прозы Гончарова с творчеством его отечественныхпредшественников и современников не раз ставился в научных работах. Врусской литературе Нового времени, которая многое сама черпала изевропейской литературы и культуры, находили свое выражение логикосмысловые содержания, имеющие свои нюансы, связанные во многом снациональной почвой.
Складывались образы, которые обретали своюустойчивость и были в дальнейшем воспроизводимы в русской литературе.Причем они образовывали не столько самостоятельные типологическиепарадигмы, сколько служили важнейшей основой или «подпочвой»(А. Х. Гольденберг)дляхудожественно-антропологическихизученийрусских писателей. В данной главе мы остановимся на образах, созданныхН.
М. Карамзиным (бедная Лиза), А. С. Пушкиным (Татьяна и ОльгаЛарины), М. Ю. Лермонтовым (Вера), обозначив в них архетипическуюпродуктивность для последующей традиции.2.1.«Бедная Лиза» и идея «живой жизни» у ГончароваГончаров не раз отмечал влияние Н. М. Карамзина и на своесобственное литературное творчество, и на русское общество в целом,подчеркивая его живое присутствие в культуре последующих десятилетий. Вписьме к А. Н. Пыпину от 10 мая 1874 года он утверждал: «Про себя я могусказать, что развитием моим и моего дарования я обязан прежде всеговлиянию Карамзина, которого тогда только еще начинали переставатьчитать, но я и сверстники мои успели еще попасть под этот конец, но,конечно, с появлением Пушкина скоро отрезвляясь от манерности исентиментальностифранцузскойшколы,125которойКарамзинбылпредставителем.
Тем не менее, влияние Карамзина было огромно иблагодетельно на все юношество»1.Как отмечает известный критик и ученик Гончарова В. Н. Майков,«образованные люди его времени увидели в русской литературе точно то же,что привыкли видеть и любить в литературе французской. Вот почему всесочинения Карамзина были прочитаны с жадностью»2. «Можно было назватьпочти пятнадцать повестей, которые были написаны на ту же тему. То, что“Бедная Лиза” была самым популярным произведением в России, — этосовершенно верно»3, — справедливо в своих лекциях о прозе Карамзинаотмечал Н. И.
Либан.Мы не можем не согласиться с В. Н. Топоровым, который считал, что«Бедная Лиза» — «именно тот корень, из которого выросло древо русскойклассической прозы, чья мощная крона иногда скрывает ствол и отвлекает отразмышлений над исторически столь недавними истоками самого явлениярусской литературы Нового времени»4.
Словом, сюжет, разработанныйКарамзиным в «Бедной Лизе», и типы героев, представленные в повести, —особенно это касается центрального женского персонажа — оказалисьпродуктивными и востребованными для русской литературы.О том, что Гончаров мог использовать сюжеты и образы Карамзина всвоих произведениях, собственно о влиянии Карамзина на его творчествописалитакиеисследователи,какВ. А. Недзвецкий5,М.
В. Отрадин6,Е. А. Краснощекова7, В. И. Мельник1, Л. А. Сапченко2, Л. Н. Вершинина3 и1Гончаров И. А. Собр. соч.: в 8 т. Т. 8. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952–1955.С. 421.2Майков В. Н. Литературная критика. Л.: Худож. лит., 1985. С. 41.Либан Н. И. Лекции по истории русской литературы (от Древней Руси до первойтрети XIX в.) М.: Изд-во Московского ун-та, 2005. С. 297.4Топоров В. Н. «“Бедная Лиза” Карамзина. Опыт прочтения».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
