Диссертация (1168784), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Таким образом, толпа в английском языкевызывает отрицательные ассоциации. В качестве противопоставления толпа втом или ином виде используется как писателем, так и художником длявыделения и отделения образа мистера Пиквика, как героя и Дон Кихота своеговремени, от прочего несовершенного мира со всеми его недостатками ипороками.Диккенс иронично подмечает здесь, что «толпе отнюдь не обязательнознать, чем вызваны крики» (“it’s not at all necessary for a crowd to know what theyare cheering about”), она существует по своим законам и именно поэтому мистерПиквик поддерживает крики тех, кого больше.
“It’s always best on these occasionsto do what the mob do” («В таких случаях надо делать то, что делает толпа»), идалее – “Shout with the largest” («Кричите с той, которая больше»).На нижнем уровне иллюстрации изображены лежащие на земле люди:пьяницы или те, кого сшибли с ног противники. При этом видно, что толпаполучает от происходящего удовольствие. На переднем плане можно заметитьвора-карманника,пользуясьслучаем,залезшеговкармантолстяка.Происходящее объясняется вербальной частью текста: все гостиницы былизаняты людьми Синих, Желтым же остались только пивные.Карикатура представляет собой аллюзию на «Выборы» (Часть 3.«Голосование» и Часть 4.
«Триумф победившей партии») У. Хогарта, у которогоФиз часто черпал вдохновение. За прошедшие со времени выхода гравюры«Выборы» сто лет парламентская демократия Британии не многим изменилась,86поэтому, согласно видению Ч. Диккенса и Физа, выборам все еще присущипустая риторика и сталкивание противоборствующей толпы, поддерживающейЖелтых (Виги) и Синих (Тори).
Тем не менее, в работе Физа отсутствуетжестокость и безнаказанность, присущие серии У. Хогарта, но объединяет ихобщий хаос происходящего. Для Физа характерно наличие противоречащих другдругу плакатов, провозглашающих, с одной стороны, Slumkey and Principle!, а сдругой – For Slumkey read Donkey. Один из хулиганов размахивает палкой отплаката (Down with Slumkey) как оружием, поддевая одного из сторонниковСламки в живот (слева), а трое других сторонников Сламки лежат на земле, одиниз них пытается дотянуться до опрокинутой пивной кружки. Таким образом,если в верхней части карикатуры и наличествует подобие дисциплины, тонижняя часть представляет собой набор противоречащих знаков, какофоническоеразногласие (вспомним тромбониста и барабанщика, представляющих партиюСламки) и переполох.
Иллюстрация Физа, таким образом, фиксирует самую сутьпроисходящих здесь и сейчас событий, которые Диккенс параллельно описываетпричастиями настоящего времени (struggling, and pushing, and fighting) внеисчислимой толпе (Диккенс называет цифру 250, но на иллюстрации их явнокуда меньше). Разворачивающееся на иллюстрации Физа действие большепохоже на ритуальное проявление насилия со стороны безрассудной толпы.Упомянутая выше серия У. Хогарта «Выборы» (1754-1758) представляетсобой резкую сатиру на британских политиков и выборную систему.
На картинахсерии описано конкретное событие – парламентские выборы 1754 года. Серияначинается гравюрой «Предвыборный банкет», на которой изображен пышныйбанкет, устроенный кандидатами, стремящимися заручиться голосами электората(приблизительно теми же средствами с вариациями пользуются персонажиДиккенса). Следующая гравюра – «Подкуп голосов», продолжает темувзяточничества. За ней следует гравюра «Голосование», повествующая оподтасовке результатов на выборах. «Триумф победившей партии» завершаетсерию. Картина изображает выборы, прошедшие в Оксфорде, где кандидату отпартии Тори (консерваторов) так и не удалось завладеть креслом. Проигравший87кандидат от партии Вигов (либералов) заявил протест, Парламент, в которомбольшинство принадлежало либералам, принял протест и отменил результатывыборов, присудив победу кандидату от Вигов. На гравюре Хогарт изображаеткандидата, который станет настоящим победителем, – его тень видна на стенедома, расположенного на заднем плане.Какпоказано выше, в творчестве Ч.
Диккенса и Х.Н. Браунапрослеживается влияние господствующих в эту эпоху иконографическихтрадиций, главным образом речь идет о книжной эмблематике и морализаторскомискусстве У. Хогарта. Характерным является стремление запечатлеть всевозможные детали, что связывается с возникновение новой проблематики эпохи– отражением драматизма современности, неповторимого облика времени.Указанная проблематика также отчетливо выражается в потребности втеатрализации художественного пространства, речь о которой пойдет далее.2.3.
Категория театральности в текстах Ч. ДиккенсаЛюбовь к театру, игре и актерству не оставляла писателя на протяжениивсейегожизни.Примечательно,чтодарованиесамогоЧ.Диккенсаисследователи сравнивают именно с актерским, выделяя его способностьвсецело завладевать вниманием публики. Н.Л. Потанина отмечает наличиеархетипа игры, в целом присущего творчеству Диккенса. «В эпоху Диккенса, –пишет автор, – просматриваются те условия, в которых игра могла статьсложнымкультурнымсимволом,определявшимисостояниемира,ивзаимоотношения человека с ним» [Потанина 1998: 35]. Подобная традиция вАнглии уже существовала – достаточно вспомнить театральные аллюзии вомногих произведениях У. Шекспира, поэму Г. Филдинга «Маскарад», трагедиюЭ.
Мура «Игрок» и т.д. Так появляется так называемый герой-игрок, коим,думается, можно назвать и мистера Пиквика, предстающего перед взоромчитателя на сцене – именно из-за кулис показывается он на фронтисписе,предваряющим весь роман.88Персонажи Ч. Диккенса стали неотъемлемой частью викторианскогообщества: эпоха прошла, но читатели-поклонники его творчества продолжалиодеваться как их любимые герои и совершать своеобразные паломничества поместам, сохранившимся с тех времен.
Морализаторство романиста не задевалонациональных чувств англичанина, и все же отчетливо говорило ему онесовершенствах общества, в котором он живет, и человека, который может идолжен стать лучше. В искусное и стилистически выверенное писательскоеповествование органично вплетаются иллюстрации талантливых карикатуристовР. Сеймура и Х.Н. Брауна. Ч.
Диккенс, а следом за ним и его иллюстраторы,заставляют читателя смеяться, когда совершенно серьезно описывает абсурдныеситуации, в которых герои действуют сообразно своим представлениям оправильности, морали и долге. Портреты героев живописны, и вместе с тем ониверны своим характерам и представлены во всей полноте своего внутреннегооблика, взаимоотношений со средой и другими людьми. Ч.
Диккенс сумелблагодаря своему дарованию убедительно изобразить славную викторианскуюэпоху не только для современников, но и для своих потомков. Особенно точнописателя чувствовал именно Х.Н. Браун, который, как метко пишет Г.К.Честертон, «сумел, иллюстрируя Диккенса, преувеличить ровно в меру. Ни одинхудожник не дышал атмосферой Диккенсова царства, где клерки – это клерки и вто же время эльфы» [Честертон 1982]. Замечательно характеризует роман Г.К.Честертон далее, подчеркивая, что его «нельзя назвать хорошим романом, нельзяназвать и плохим – это вообще не роман.
В определенном смысле он лучше, чемроман. Ни одному роману с сюжетом и развязкой не передать этого духа вечнойюности, этого ощущения, что по Англии бродят боги» [Там же]. Важную роль, втом числе и в популяризации романа, сыграли выпускаемые с ним иллюстрации.На изображениях перед читателем-зрителем разворачиваются ключевые сценыповествования,которыеслужаттакжеориентирамикоммуникативногопространства художественного текста.
Повторим, выходил роман частями, помере написания, а сопровождающие его иллюстрации позволяли читателю легчепогружаться в полюбившуюся атмосферу, благодаря знакомым визуальным89образам, вновь возникающим на сцене его воображения. В этой связи важнымпредставляется более подробное рассмотрение такой лингвосемиотическойкатегории, как театральность.Вопросы семиотики театральности рассмотрены в работах таких ученыхкак Ю.М. Лотман, Г.Г. Почепцов, Н.Н. Евреинов, Е.М. Истомина, R.
FischerLichte и других. Известный режиссер и теоретик театра 20-х годов XX века Н.Н.Евреинов занимался исследованием идеи «театральности жизни». Театральность,по его мнению, не связана только с искусством, но она свойственна каждомучеловеку и обществу в целом. Режиссер рассматривал театральность с точкизрения психологии, социологии, философии и других наук, полагая, что этоважнейший элемент создания художественного произведения. Важнейшимкомпонентом театральности называется зрелищность, без которой произведениеискусства перестает быть искусством.В рамках лингвосемиотики театральность рассматривается в дискурсивномаспекте. В ролевой структуре дискурса эта категория выражается вводом вкоммуникацию характерных участников (типажей, масок, амплуа), вовлечениемв коммуникацию демонстрационных знаков одобрения (аплодисменты и овация)[Олянич 2007: 181].А.В.
Олянич в своей монографии подробно рассматривает семиотикутеатральности как презентационную форму дискурса. Как пишет ученый,человек привносит театральность в коммуникацию в том числе «для того, чтобымимикрировать на фоне реальности, грозящей некомфортностью (опасностью)бытия» [Олянич 2007: 133].Театральность «Записок» прослеживается по нескольким направлениям.Все, что происходит с героями «Записок», в известной степени фантасмагоричнои гротескно создает некоторую отдельную реальность, в которой подобныесобытия возможны.
С этой отдельной театрализованной реальностью читательсталкивается уже благодаря первой иллюстрации на фронтисписе исследуемогоиздания (Физ, ноябрь 1837, гравюра на стали) (Рисунок 8).90Рисунок 8. Фронтиспис (Х.Н. Браун, 1837 г.)Основа иллюстрации – итальянская кулисная сцена-коробка – задаетобщий театрализованный фон всему действию. Комичность сюжета показанатакими деталями-символами, как клоуны и мимы, приоткрывающими занавес,показывая пантомиму.
Один из клоунов справа указывает зрителю напроисходящее на сцене, за занавесом. На обеих колоннах портальной арки с двухсторон изображены театральные маски разного типа. Маска – с древнейшихвременатрибуттеатральногодействияиявляетсяэмблематическимизображением театрального искусства в целом. Внизу прикреплены три портретаотсутствующих пиквикистов, в разных рамках и положениях – два в профиль и91один анфас посередине, на которых можно узнать Августа Снодграсса (полавровому венку на голове, указывающему, что перед нами – поэт), ТрейсиТапмена (самый крупный из пиквикистов, не считая самого мистера Пиквика) иНатэниэла Уинкля.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
