Диссертация (1168784), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Ситуация может выглядеть комичнойдля читателя, ожидающего увидеть злоключения персонажей, изображенных впривычной гротескной манере, но и иллюстрация и авторская оценкасоответствуют интенции доброжелательности. Отметим некоторые детали: вопервых, уже в начале повествования Диккенс настраивает читателя навозвышенный лад, используется книжная лексика: (unalloyed, dormant),встречается перифраз (state of existence использовано вместо life), сложноепостроение высказывания (с сочинением и подчинением), инверсия (Andnumerous indeed are), а также конечная интонация восклицания (“How many oldrecollections, and how many dormant sympathies, does Christmas time awaken!”).Таким образом, в диалоге автора с читателем проявляется глубинная прагматикаавторского диалогического нарратива. Для достижения понимания необходима,по словам Р.О.
Якобсона, «определенная эквивалентность между символами,используемымиадресантом,исимволами,61известнымиадресатуиинтерпретируемыми им» [Якобсон 1985: 316], а именно общая основа, котораязакладывается и глубинной прагматикой.Авторский диалог, направленный на сокращение коммуникативнойдистанции между автором и читателем, выводит повествование на уровеньобщечеловеческих ценностей, которые и стали основой главы.
Таким образом,отсутствие ярко выраженного комического составляющего не случайно,художник отражает авторскую интенцию: Ч. Диккенс описывает атмосферусчастья и радости (happiness and enjoyment), дружеского общения (happy state ofcompanionship), объединяющих людей, их семьи на Рождество и вызывающиетакое наслаждение (delight), которое несовместимо с заботами и печалями мира(incompatible with the cares and sorrows of the world). Так писатель приглашаетчитателя в воспоминания о Рождестве, которые у большинства англичанвызывают положительные эмоции. Еще одна важная особенность состоит в том,что иллюстрация «читается» также как и текст: сверху вниз и слева направо;художник, в полном соответствии с интенцией автора, передает не тольковнешнее содержание, но и схему движения образов в сознании читателя.Ценностныйаспекткоммуникациисоотноситсяс«общимиместами»,культурными концептами данного этноса или социума.
Их анализ позволяетустановить ценностную картину мира [Карасик 1996], которая выделяется путеманализа коннотативной доминанты текста.Важным далее представляется отметить основные этапы формированияхудожественнойкартинымираЧ.Диккенса,связанныесэпохойиобстоятельствами, в которых прошли детство и юность писателя. Г.К. Честертонопределяет время Диккенса как полное надежд, однако прежние представления омире претерпевали существенные изменения.
Социальные революции и научныедостижения формировали новые представления, делая его гораздо менееустойчивым, по сравнению с понятным прошлым. Характерной чертой эпохи Ч.Диккенса можно было бы назвать сочетание кризисности и затяжной стагнации,откуда у писателя рождается желание «остановить мгновение».62Известно, что когда Ч. Диккенс, будучи уже взрослым состоявшимсяписателем, вспоминал свое детство, оно рисовалось ему мрачным и горестным,что неудивительно, учитывая пережитые им трудности. Г.Г. Шпет вслед за Г.К.Честертоном подчеркивает наличие у Диккенса гиперболизма, из-за которогомрачнее воспринимались (а в зрелом возрасте вспоминались) тяготы, а позднееэто качество его характера отразилось и в его творчестве.
В связи с заключениемотца, Джона Диккенса, в долговую тюрьму Маршалси, юному Диккенсупришлось оставить школу, собственноручно продать любимые книги и найтисебе заработок. Работой для него стала фабрика ваксы, реалистичное описаниекоторой самим Диккенсом дает нам яркое представление о том, какой отпечатокона оставила в душе писателя: «Это было ветхое, полуразвалившееся строение,примыкавшее к реке и наполненное крысами. Его обшитые панелью комнаты,его изгнившие полы и ступени, старые серые крысы, кишащие в погребах, ихвечный писк и возня на лестницах, грязь и разрушение – всё это встает передмоими глазами, как будто я нахожусь там» [Шпет, URL].
Выходные Диккенспроводил у отца в тюрьме, куда со временем переехала и его мать с младшимидетьми, тогда как самого Чарльза определили на чердачную каморку на Лентстрит. Неудивительно, что жизнь долговой тюрьмы, а также трущоб Лондона иего обитателей была известна Диккенсу во всех красках. Он и сам подчеркивалсвой ранний интерес к наблюдению за людьми. При этом, как замечает Г.Г.Шпет, Диккенс не просто наблюдал, но и испытывал потребность придумыватьистории жизни встреченных ему людей. Долговая тюрьма впоследствиистановится темой не одного романа и воспоминаний писателя, в том числе иодной из глав «Записок».Следующим этапом жизни Ч. Диккенса становится служба на должностиадвокатского клерка, где он получил возможность своими глазами увидеть ивпитать атмосферу бесконечной вереницы клерков, адвокатов, клиентов, судей ижуликов.
Вся эта система существенно повлияла на писателя, даже внешняясвязь эпизодов «Записок» оказалась сконцентрирована как раз на судебномпроцессе. Гораздо позднее мистер Блэкмор, адвокат, у которого служил Ч.63Диккенс, писал следующее: «В конторе имело место большое количествоинцидентов, которые не пропали для Диккенса втуне так как я узнаю некоторыеиз них в его «Пиквике» и «Никльби», и я сильно заблуждаюсь, если длянекоторых из его типов не послужили оригиналами лица которых я хорошопомню» [Там же]. Как указывает Э.
Уилсон, в романах Диккенса прослеживается«блистательное – одновременно смешное и беспощадное – изображениебританской судебной машины» [Уилсон 1975: 75].В «Записках» сценам судопроизводства посвящены несколько эпизодов,преимущественно сцены разбирательства по обвинению мистера Пиквика внарушении матримониального обещания. Комичность и ироничность образовчиновников и процедуры судопроизводства создается за счет следующихприемов:– многократное повторение слов «великий», «величественный» (таковымисебя считают судейские чиновники), а также прочих слов, семантическивосходящих к этому понятию. Так, в подзаголовке к главе ХХХI указано, что она«посвящена юриспруденции и различным великим знатокам, ее изучившим».
Вдействительности же, рассказ об этих знатоках предваряется классификациейразнообразныхсоциальнымадвокатскихсхемам,клерковиихнезначительным,носоответствииопределеннымпретенциозным.Контраст,рождающийся на основе показа их реальной жизни и, с другой стороны, ихстаранийсоответствоватьвеличию,формируетиронию–основнойстилистический прием в «Записках».«Великими» и «величественными» являются читателю адвокаты и судьи.Например, королевский юрисконсульт Снаббин. Даже его клерк назван автором«великим клерком великого королевского юрисконсульта», а их контора – legalluminary'ssanctum(«святилищемюридическогосветила»).Подчеркиваявнешнюю помпезность судейских чиновников и их напускное величие, Диккенскомментирует действия и речь героев, выявляя их скрытую мотивацию.– Кроме явного высмеивания напускного величия разных представителейсудейской системы, Ч.
Диккенс то и дело обращает внимание читателя на грязь,64замшелость и дурные запахи, которые их окружают, вызывая у читателясоответствующие аналогии. Из авторских комментариев также становитсяпонятно, что чиновники постоянно создают видимость работы, являющейся, посути,бессмысленной.Апроцессведенияделапредставляетсобойразыгрываемый рутинный спектакль по установленной форме.
Интересно, что вэтот период Ч. Диккенс активно интересовался театром и посещал театр варьетевместе с сослуживцем, ставшим, впоследствии, прототипом Джингля.Первым печатным писательским опытом становится для Ч. Диккенсарепортерство, чем он и занялся в 1828 году, сразу после ухода из адвокатскойконторы, причем специализацией он себе выбрал – парламентские отчеты.Парламентская работа и работа самих политических партий оставила у писателяне самые приятные воспоминания, в чем можно убедиться уже в «Очерках Боза»и, далее, в «Записках».
Для обличения этой системы Ч. Диккенс пользуетсяприемом сатиры и иронии, не оставляя пространства для двоякого пониманияописываемых ситуаций.Исследователи творчества Ч. Диккенса указывают на важную рольвизуальности в построении его художественного мира. Н.Л. Потанина пишет,что «мир Диккенса не столько широк, сколько подробен, его картина предельнодетализирована» [Потанина 1998: 135].
Именно о таком внимании к деталямпишет Г.Г. Шпет в Комментарии к роману. В период работы в качестверепортера писатель знакомится с жизнью и нравами английской провинции,городков, путей сообщения между ними и многочисленными придорожнымиучреждениями. «Это были последние годы старых пассажирских карет истаромодных гостиниц – пунктов их назначения и отправления, – кажется, ни вчем Диккенс не обнаруживает такой неутомимости и разнообразия, как вописании этих карет, их кучеров, дорожных приключений и сценок» [Шпет,URL]. Быт для писателя отражает некую метафизическую сущность старойдоброй Англии – Англии Пиквиков, Уордлей, Уэллеров.Интересной особенностью самих «Записок», на которую также указывает вКомментарии к роману Г.Г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
