Диссертация (1168770), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Наконец, мы нерассматриваем выражение «так себе», несмотря на его интересную семантику и обилие примеровего употребления в текстах русской литературы XIX-XX веков.Отметим, в виде исключения, любопытный пример употребления конструкции с «пусть себе» встихотворении В.В. Маяковского «Тамара и Демон»:«И пусть, озверев от помарок,Про это пишет себе Пастернак» (Маяковский, 1968,с.75).Здесь мы имеем явный пример не единой частицы «пусть себе» с глаголом, а наоборот, сочетаниячастицы «пусть» с единой формой глагола: «пишет себе».142Глава 4. Глагольные конструкции с частицей «себе»и проблема категории среднего залога русского глагола4.1.
К истории проблемы среднего залога в грамматической наукеВ данном параграфе мы, вследствие ограниченности объема нашей работы, неставим в качестве цели полное рассмотрение всех или хотя бы историческиосновных грамматических концепций, касающихся крайне обширной и сложнойпроблемы категории глагольного залога. Нашей задачей является показать, всвязи с темой нашего диссертационного исследования, основные моментысложной и противоречивой истории трактовки понятия о среднем залоге (и т.н.среднем значении)глагола и достаточно запутанную историю самого термина«средний залог» в отечественной языковедческой науке.
Поскольку же корни этойпротиворечивости уходят в концепции грамматиков древности, мы начнем нашобзор с этого времени.Как принято считать, залоговые формы глагола и, в частности, формы среднегозалога,противопоставленныеформамактива,впервыеначаливыделятьграмматики Древней Индии. Они различали среди форм санскритских глаголовформы, относящиеся с другому (parasmāipada) –и формы, относящиеся ксубъекту (ātmanepada) (Мучник, 1938, с. 108) .Можно заметить, что «форма глагола, относящаяся к кому-либо другому» (поБ.
Дельбрюку - «die auf einen anderen bezügliche Wortform») (цит. по: Мучник1938,108) означает, собственно говоря, вовсе не активный залог в последующемпонимании, но глагольную форму, неким образом соотнесенную с иным, несовпадающим с субъектом, одушевленным деятелем мужского рода (ein anderer),присутствующим или подразумеваемым в высказывании.143Точно так же «форма глагола, отнесенная к субъекту» далеко не всегдасоотносится с каким-либо определенным залоговым значением, известным изпоследующих грамматик европейских языков.В этом убеждают примеры употребления этих форм в древнеиндийскойграмматике Панини, приводимые в цитируемой статье: yajati - «он приносилжертву за другого», yajatē – «приносил жертву за себя».Ясно, что в первом случае, хотя глагол имеет «активную» форму, его значение,обусловленное данной формой, никак не может быть определено как привычноедля нас значение активного залога; аналогично и вторая форма имеет значение,мало похожую на то, что можно считать значением какого-либо залога в новыхсовременных европейских языках.
(Забегая вперед, отметим, что различие двухэтих форм трудно истолковать и с позиций позднейшей теории глагольнойдиатезы, поскольку в обоих случаях глагол не имеет при себе никакихдополнений и не нуждается в них для выражения своего значения).Тем не менее заслугой древнеиндийских грамматиков, как справедливоотмечается исследователями, нужно считать достаточно четкое пониманиесвязанности категории залога с грамматическим (а не лексическим) значениемглагола, т.е. обязательности ее выражения определенными, морфологическипротивопоставленными формами одного и того же глагола.Исходя из этого критерия, следует считать приводимые выше парные формыдревнеиндийского глагола действительно залоговыми, хотя и не в обычномзначении.Мыостанавливаемсянаизложенномлишьдлятого,чтобыпродемонстрировать, что уже первые представители грамматической науки моглистолкнуться с тем, насколько внутренне сложным и противоречивым являетсязначение залоговых форм глагола (или форм, которые принято причислять кзалоговым) и насколько продуманы должны быть критерии выделения этих форм.144В сказанном еще более убеждает краткое рассмотрение истории выделенияразличных залоговых форм, предпринятых для своего языка древнегреческимиграмматиками.В древнегреческом языке, как известно, противопоставлялись два ряда личныхглагольных окончаний – на - ω/-ον (атематич.
-μι) и на -μαι/μην; первый рядокончаний в современных грамматиках греческого языка (см. Соболевский 1953)принято связывать с выражением значения активного залога, второй ряд –медиопассивного.Однако данный формальный критерий выделения залоговых форм длягреческого глагола во многих случаях приходит в противоречие с значениемреального залогового значения конкретного глагола. Глаголы на -ω в некоторыхслучаях могут выражать действие, направленное на субъект со стороны, т.е.,пассивное (например: κιωδυνευω – подвергаться опасности); с другой стороны,весьмамногиеглаголына–μαι,особенноте,которыенеимеютпротивопоставленной внутри одной парадигмы форм на –ω, имеют активноезначение (например: δεχομαι – принимать что-л., кого-л.); некоторые глаголымогут иметь в разных временных формах различные «залоговые» окончания безизменения грамматического значения (например: praes.
φευγω – избегать, при fut.φευξομαι с тем же значением); некоторые глаголы могут иметь во всех временахпараллельно употребляющиеся формы с разными «залоговыми» окончания ссохранением одного (обычно активного) значения (например: γραφω – писать,ποιεω – делать, создавать); наконец, у некоторых глаголов одна из формпарадигмы, не изменяя «залоговой» флексии, изменяет свое залоговое значение(примеры будут приведены ниже).В этом, вероятно, заключалась одна из причин того, что у ранних греческихграмматиков категория залога (διαθεσις) была вначале выделена на основе чистосинтаксических критериев, без всякой связи с морфологическими показателями.145Первые грамматики, выделившие в древнегреческом языке категорию залога –стоики Хрисипп и Антипатр из Тарса – выделяли «прямой» залог, при которомглагол мог быть распространен дополнением без предлога (необязательно ввинительном падеже);пассивный (буквально - «опрокинутый») залог, прикотором глагол сочетался с конструкцией «предлог υπο+обозначение деятеля вродительном падеже»; «ни тот, ни другой» залог, при котором глагол ненуждается в распространении дополнением (например, глаголы «спать»,«прогуливаться») (Мучник 1938,109) .Попыткасинтезироватьэтотпримитивный,хотяипрагматичныйсинтаксический подход с применением выработанных Аристотелем философскихкатегорий «действия» и «страдания» была сделана выдающимся представителемалександрийскойшколыграмматиковДионисиемочевидно, и ввел в широкое употребление понятиеФракийским,который,о «среднем залоге» как«середине» между двумя залоговыми полюсами:«Залогов три – действие, страдание, середина.
Действие, например: τυπτω;страдание, например: τυπτομαι; середина – то, что являет иногда действие, иногдастрадание, например: πεπηγα, διεφθορα,εποιεσαμην,εγραψαμην» (Мучник,1938, с. 109) .Пример с глагольными формами τυπτω (бить, поражать) и τυπτομαι (бытьпоражаемым, поражать самого себя), где залоговые формы противопоставляютсяна основе критерия грамматического значения и морфологического критерия(окончаний) заставляет предположить, что уже Дионисием была осознананеобходимость выделения форм различных залогов именно на основе сочетаниядвух названных критериев.Однако анализ последующих примеров, относящихся к залоговой «середине»(т.е., «среднему залогу»), заставляет усомниться в таком предположении.Глагольная форма πεπηγα – это perfectum со значением «коченеть, застывать» при146значении остальных временных форм глагола πηγνυμι «вонзать, вколачивать»;глагол διεφθορα – perfectum со значением «быть испорченным» при значенииостальных временных форм глагола διαφθειρω «уничтожать, разрушать»; такимобразом, в данном случае мы имеем перемену залогового значения у одного изчленов глагольной парадигмы одного и того же глагола без изменения глагольнойфлексии.
Глагольная формаεποιεσαμην – aoristus с активным значением «ясделал», несмотря на медиопассивное окончание.Форма εγραψαμην – такжеaoristus с активным значением «я написал», также несмотря на присутствиемедиопассивной флексии; причем в обоих случаях мы имеем возможность сменыактивной «залоговой» флексии на медиопассивную без изменения активногозалогового значения (см.
Дворецкий, 1950, т.1., Дворецкий, 1950, т.2).Если в случае с глагольными формамиπεπηγα и διεφθορα выражениеДионисия «являет иногда действие, иногда страдание» можно понять какистолкование того явления, что в пределах парадигмы одного и того же глаголаодни формы могут иметь активное, а другие (без изменения флексий) пассивноезначение, то применительно к формамεποιεσαμηνи εγραψαμην его подходясного логического основания.В конечном счете залоговая «середина» Дионисия Фракийского оказываетсяфактически собранием глагольных форм, у которых значение их «залоговых»флексий противоречит фактическому грамматическому значению этих форм. Б.Дельбрюк сформулировал эту противоречивость таким образом: « ...
es Formengibt, ...welche mit ihrer Form dem einen Gebiet, mit ihrer Bedeutung dem anderenGebiet angehören» (цит. по: Мучник, 1938, с. 109) .Следует также согласиться с наблюдением Б.П. Мучника, что выделениезалоговой «середины» у Дионисия мотивировалась стремлением «в эту рубрикупоместить все глаголы, которые не подходят ни под «действие», ни под«страдание»» и что этостремление «свидетельствует о наличии …общей147предпосылки о том, что категория залога должна охватывать все существующие вязыке глаголы» (Мучник, 1938, с. 110) . Следует указать, что первое наблюдениевсе же не вполне точно – в залоговую «середину» у Дионисия помещаютсяглаголы выражающие, согласно его концепции, как «действие», так и«страдание».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
