Диссертация (1168770), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Это доказывается тем, что конструкция сглаголом, присоединившим частицу «себе», и объектом может быть достаточнолегко преобразована в конструкцию с тем же глаголом и частицей «себе», но безобъекта. Особенно легко совершается подобная трансформация в случаеприменения конструкции с частицей «себе» и удвоением глагола: «она чиститсебе картошку» может быть преобразовано как: «она чистит картошку. Чиститсебе и чистит».Хотя, по-видимому, частицу «себе» может присоединять самый широкий кругглаголов в сочетании с прямым объектом («он пишет себе статьи, мы читаем себекнигу, она варит себе суп, они рисуют себе картинки» и т.п.), в реальной речитакие сочетания встречаются весьма редко1.В данных сочетаниях частица «себе», выступающая в большинстве случаев какактуализатор медиального значения тех глаголов, для которых оно являетсявнутренне присущим, должна изменить свою обычную функцию, существеннопреобразуя активное залоговое значение переходного глагола и одновременномодифицируя его лексическое значение необычным образом – через образованиекомплексного значения с глагольным объектом.Возникающаятакимобразомноваялексико-грамматическаякатегориянеобычна для русского языка, поскольку образование ее значения связано нетолько с функционированием специфических для нее грамматических морфем1Высокой частоте употребления таких сочетаний препятствует, конечно, и мощноепротиводействие омонимических сочетаний глаголов и датива возвратного местоимения, посколькувозникающая двусмысленность не всегда может быть быстро прояснена из контекста.164(роль такой морфемы в данном случае выполняет частица «себе»), но и внеменьшей степени с преобразованием отношений внутри обычного дляпереходных глаголов сочетания этих глаголов с объектом, причем с внешнейстороны форма этих сочетаний не изменяется.Таким образом, сама форма глагольных сочетаний «глагол плюс объект»затрудняет образование новой лексико-грамматической категории глагола.Как результат, процесс образования и закрепления в системе языка формальновыраженной с помощью частицы «себе» категории среднего залога в глагольнообъектных сочетаниях – той сфере глагольной лексики, где образование этойкатегории вполне возможно – остается мало распространенным периферийнымявлением,непроявляющимтенденциикзаметномуколичественномурасширению.
Там, же где частица «себе» наиболее широко представлена всовременном языке – в сочетании с глаголами, медиальными по своему значению– она неспособна образовать новую глагольную категорию.Выводы по главе четвертойТаким образом, статус глагольной конструкции с частицей «себе» в современномрусском языке можно определить двояко: с одной стороны, она выступает какактуализатор значения замкнутости действия в сфере субъекта у так называемыхмедиальных глаголов, где эту частицу нельзя считать показателем новойграмматической категории; с другой стороны, она присутствует в сочетанияхпереходных глаголов с их объектами как потенциальный зародыш новой лексикограмматической категории среднего залога, находящейся на самой ранней стадиистановления и пока не обнаруживающей тенденций к расширению сферы такогостановления.11Может возникнуть вопрос: а встречаются ли вообще такие категории в синхроническирассматриваемой системе языка? Автор, отвечая на это, позволит себе адресоваться к хорошо ему165знакомой истории становления категории артиклевости в романских языках.
В поздней письменнойлатинской речи латинское указательное местоимение ille начинает изредка, но достаточнорегулярно встречаться в функции будущего артикля начиная с первого века н.э. (Доза, 2003, с. 324 иличные наблюдения автора), становление же артикля как регулярного показателя новойграмматической категории во французском и других романских языках завершается к XII веку(Доза, 2003, с. 325-326). По нашему мнению, для романских языков на протяжении несколькихсотен лет, предшествовавших полной грамматикализации артикля, возникающая грамматическаякатегория для данного периода, трактуемого синхронически, может рассматриваться как«зародышевая». О.Н. Трубачев, судя по процитированной нами статье, считал возможнымсуществование «неразвившегося» медиального залога, к которому он относил балтийские формытипа saugoti (Трубачев, 2004, с.
318)166ЗаключениеПроведенный в нашей работе анализ позволяет говорить о глагольнойконструкции с частицей «себе» как о периферийном, но устойчивом и весьмаинтересном явлении в системе современного русского языка. Исследованиеданной конструкции имеет не только частный, но и более широкий интерес дляграмматической науки с точки зрения учения о грамматических значениях икатегориях, их становлении и динамике развития.Основное значение формы глагола с частицей «себе» в обеих ее функциях –значение замкнутости действия в сфере субъекта.
Однако это значение всегдасопровождается наличием хотя бы одного из дополнительных значений этойформы – значения длительности действия, значения противопоставленностидругому действию, значения комфортности, значения оценочности. Такимобразом, потенциальная грамматическая категория, выражаемая этой формой,связывает эту форму с более высокими уровнями системы языка – уровнемвысказывания в целом и даже уровнем текста.Частица «себе» в системе современного русского глагола занимает особоеместо, выступая как актуализатор свойственного многим глаголам значениязамкнутости действия в сфере субъекта; вместе с тем иногда, в комплексах,состоящих из переходного глагола в единстве с его объектом, эта частица нетолько актуализирует такое значение, но и создает его.
Возможность ееупотребления с глаголами зависит от возможности приобретения глагольнойформами, сопровождаемыми этой частицей, определенных дополнительныхзначений, - длительности, комфортности, противопоставленности другомудействию, желаемого замыкания действия в сфере субъекта, а также оценочности,зависящих, в свою очередь, от текстового окружения данной формы.167Историческое становление глагольных конструкций с частицей «себе» врусском языке, было, несомненно, длительным процессом, восстановить ходкоторого пока затруднительно из-за немногочисленности письменных данных.Очевидно, эти конструкции развивались из сочетаний глаголов с дативомвозвратного местоимения, причем этот датив в данных сочетаниях имелпреимущественно адвербиальное обстоятельственное значение.
Постепеннаяутратадативомвозвратногоместоименияэтихзначенийдолжнабыласопровождаться развитием новых функций у слова «себе» уже как у частицы.Уже к концу XVIII века этот процесс должен был в основном завершиться, очем свидетельствует ряд ярких примеров в текстах авторов этого времени (А.Т.Болотов). Однако полное освоение конструкции с частицей себе русскимлитературным языком совершается в XIX веке; во второй половине этогостолетияэтиконструкцииужевыступаюткаксформировавшийсяивыразительный элемент русских литературных текстов.Частица«себе»всовременномрусскомязыкеупотребляетсяпреимущественно с глаголами, имеющими лексическое значение процессапередвижения или пребывания в каком-либо состоянии.
В сочетании с даннымиглаголами частица «себе» является актуализатором того компонента ихлексического значения, который отражает замыкание их действие в сфереграмматического субъекта (медиальное значение).В редких, но регулярных случаях частица «себе» употребляется спереходными глаголами, имеющими при себе лексически выраженный объект.
Вданном случае мы считаем, что частица «себе» может рассматриваться какпотенциальный формальный показатель новой грамматической категории –среднего залога. В данном употреблении эта частица способна выступать вминимальных противопоставлениях, противопоставляющих ее формам другихглагольных залогов и отличающих от грамматической категории переходности.168Однако о предполагаемой нами категории среднего залога в современномрусском языке можно говорить лишь как о находящейся на самом начальном(«зародышевом») этапе развития и не обнаруживающей пока заметной тенденциик дальнейшему развитию.169Список литературыI. Источники и материалы:1. Алексин А.П. Повести. / А.
П. Алексин. – М.: Детская литература, 1974. –575 с.2. Андреев Л.Н. Избранные произведения. / Л. Н. Андреев. – М.: Правда,1987. – 543 с.3. Арестова Л.Л. Последняя улика. / Л. Л. Арестова. – М.: Советская Россия,1989. – 348 с.4. Болотов А.Т. Записки А. Болотова. Т.1. / А.Т. Болотов.
– СПб.: Изд-воСабашниковых, 1871. – 772 с.5. Болотов А.Т. Записки А. Болотова. Т.2. / А.Т. Болотов. – СПб.: Изд-воСабашниковых, 1872. – 741 с.6. Болотов А.Т. Записки А. Болотова. Т.3. / А.Т. Болотов. – СПб.: Изд-воСабашниковых, 1873. – 714 с.7. Большой дом человечества. / Под общ. ред. О.Н. Писаржевского.
– М.:Просвещение, 1966. – 504 с.8. Вересаев В.В. Гоголь в жизни. / В. В. Вересаев. – М.: Московскийрабочий, 1990. – 640 с.9. Воронин С.Г. Овраги. Васька. / С.Г. Воронин. – М.: Известия, 1989. – 542с.10.Гайдар А.П. Избранные произведения в 3 томах. Т.1. / А. П. Гайдар. – М.:Правда, 1986. – 423 с.11.Гайдар А.П. Избранные произведения в 3 томах. Т.3.
/ А. П. Гайдар. – М.:Правда, 1986. – 427 с.12.Гаршин В.М. Рассказы. / В. М. Гаршин. – М.: Правда, 1989. – 435 с.17013.Гоголь Н.В. Повести. Драматические произведения. Мертвые души. / Н.В.Гоголь. – М.: Художественная литература, 1978. – 584 с.14.Гончаров И.А. Обрыв. / И.А. Гончаров. – М.: Правда, 1988. – 528 с.15.Горький М. Собрание сочинений в 16 томах.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
