Диссертация (1168770), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Что же касается предпосылки об универсальном охвате категориейзалога всех глаголов, то это логически вытекало из представления античныхграмматиков о том, что данная грамматическая категория репрезентируетуниверсальные философские категории «действия» и «страдания», установленныев качестве таковых Аристотелем.К концу античной эпохи была сделана более адекватная попытка разработкиучения о залоговых формах греческого глагола, хотя, как мы увидим, она такжеоказалась неудовлетворительной в отношениипрояснения грамматическойсущности категории «среднего» залога.Взгляды греческих грамматиков конца античного времени были обстоятельноизложены римским грамматиком Макробием в еготрактате «О различии исходстве греческого и латинского глаголов»:«Греки определяют залоги через нижеследующее различие: те (глаголы),которые заканчиваются на -ω, имея действительное значение, и соединяются спадежами – родительным, или дательным, или винительным и с помощьюдобавленияслога-μαιпереходятвстрадательные,ониназывалидействительными (глаголами)… Напротив, страдательными они называли те,которые, оканчиваясь на-μαι, обозначают страдание; при этом должныприсоединяться к родительному падежу с предлогом υπο и могут при опущении μαι вернуться в действительный залог» (Мучник, 1938, с.110) .В данном изложении мы видим весьма четкое изложение грамматическойсущности категории залога применительно к той части греческих глаголов,которая имеет противопоставленные формы актива и медиопассива; для этих148глаголов оказывается возможным выделить два противопоставленных залогаодновременноповсемвозможнымкритериям–морфологическому,семантическому и синтаксическому.Совершенно иной подход применяется в изложении Макробия при выявленииформ «среднего» залога:«Тот (глагол), у которого не хватает какого-либо из упомянутых определений, неназывается ни действительным, ни страдательным, но, если он заканчивается на ω, он именуется ни тем ни другим, или абсолютным…есть у греков и общие(глаголы), которые они называют средними,оканчивающиеся на-μαιи спомощью одной и той же формы обозначающие и действие и страдание…»(Мучник, 1938, с.
110-111) .Таким образом, два «промежуточных» залога выделяются не по присутствиюкаких-либо характерных для них свойств, но по принципу либо отсутствиясвойств активного или пассивного залога, либо сочетанию этих свойств.В рамках этого подхода выделяется абсолютный, или нулевой залог, имеющийформу активного залога, но не имеющий противопоставленной медиопассивнойформы; с другой стороны, выделяется общий, или средний залог, имеющийформу медиопассива, но не имеющий соотносительной активной формы имогущий выражать значение активного залога.Несмотря на очевидные недостатки, данная трактовка позволяла, для уровнянауки того времени, в максимальной степени учесть при выделении категориизалога для различных глаголов все критерии, включая морфологический.
Поэтомуона в основных своих чертах перешла, в том числе и в терминологическомотношении, в последующую средневековую традицию трактовки глагольногозалога, влияние которой в школьном преподавании сказывалось до начала ХХ в.Грамматики поздней римской эпохина материале латинского глаголавыделили еще один «промежуточный» залог – отложительный, включавший149глаголы, могущие иметь только флексии латинского пассивного залога, но приэтом фактически активное значение.Однако с точки зрения темы нашей работы не менее любопытно, что в связи сэтим они начали именовать «нулевой» или «абсолютный» залог греков также и«средним»; греческий же «средний» залог был у них поглощен отложительным.Возникло, таким образом, характерное смешение терминов, которое отчетливоощущалось и в средние века. В одной из средневековых лекций по латинскойграмматике, построенной в обычной для этого времени форме вопросов учителя иответовученика,приводитсятакойпримеротносительнозалоговойпринадлежности латинского глагола «быть»:«(Глагол) sum какого залога? – Среднего или никакого1» (цит.по: Медынский,1941, с.
75)Мелетий Смотрицкий в начале XVII полностью воспринял систему залогов визложении поздних римских грамматиков, и, приняв для церковнославянского (итем самым - русского) языка глагольную форму на -сявыразительзначенияпассивного(страдательного)как универсальныйзалога,далвсвоей«Грамматике славенской» следующую схему залоговых форм:«Действенный залог есть, иже действо знаменует и за прибавлением слога -ся,страдательный из себе творит, яко: бью, творю и прочая.Страдательный есть, иже страдание знаменует, и за отложением слога -сядействительный бывает, яко: бьюся, творюся и прочая.Средний есть иже ни действо знаменует, ни страдание, и во страдательное непрелагается, яко: стою, здравствую, теплею и прочая.Отложительный есть, иже окончение убо страдательного имать, знаменование жеили действительного…, яко: боюся, или …среднего, яко: труждаюся и прочая.1Т.е.
нулевого (лат. nullum)150Общийесть,ижеокончаниестрадательногоимать,знаменованиежедействительного вкупе и страдательного, яко: касаюся и прочая» (ГрамматикиЛаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого, 2000, с.141 ).Для целей нашей работы особенный интерес представляет то, что МелетийСмотрицкий закрепил в русской грамматической традиции применение термина«средний залог» к той группе глаголов, имеющих форму активного залога, но непринимающих прямой объект,которая у грамматиков античности обычноименовалась «нулевым», или «абсолютным», залогом. Ср. у Макробия: «Срединих (глаголов «абсолютного», или «ни того ни другого» залога – Авт.) можно, содной стороны, найти явное и безусловное действие, с другой стороны –обозначение страдания.
Ибо «бегу», «завтракаю», «гуляю» говорится одействующем лице, а «болею» - несомненно, о страдании» (Мучник, 1938, с. 111).При этом следует также отметить, что «средний залог» у Мелетия Смотрицкогооказывается лишенным своего собственного значения («ни действо знаменует, нистрадание»).М.В.Ломоносовдлясвоей«Российскойграмматики»существеннопереработал схему Мелетия Смотрицкого, приблизив ее к грамматическойреальности русского языка. Он дал новую трактовку формы страдательногозалога, справедливо указав, что он выражается в русском языке с помощьюстрадательного причастия и связочного глагола; выделил два новых залога –взаимныйивозвратный;присоединилотложительныйзалогМелетияСмотрицкого к общему залогу.Средний залог Ломоносов определяет на основе принципиально иногоподхода, чем Мелетий Смотрицкий – он отмечает, что морфологически среднийзалог совпадает с действительным («кончится, как действительный»), и имеет151свое собственное значение, которое Ломоносов определяет как «деяние, от однойвещи к другой не переходящее» (Ломоносов, 1950, с.
482) .Как показывают примеры, приводимые Ломоносовым («сплю», «хожу»), вгруппу глаголов среднего залога у него входили те же глаголы, которыеобъединял средний залог Мелетия Смотрицкого и «нулевой», или «абсолютный»залог Макробия.Схема Ломоносова легла в основу последующих «школьных» грамматикрусского языка и оказывала влияние на преподавание русского языка в школевплоть до ХХ века, судя по тому, что еще в 1939 г. В.А. Богородицкий считалнужным с ней полемизировать:«Школьнаяграмматиканасчитываетшестьсамостоятельныхзалогов:действительный, страдательный, средний, возвратный, взаимный и общий.
Но этоподразделение не может считаться правильным, так как не все эти залогиравноправны между собою: два из них, действительный и средний, должны бытьпризнаны главными, …остальные же могут рассматриваться как частные случаиэтих главных» (Богородицкий, 1939, с. 162).Из дальнейшего изложения следует, что В.А. Богородицкий трактуетдействительный залог как синоним переходности глагола, средний залог – каксиноним непереходности. Можно заметить, что такая трактовка среднего залогатакже в конечном счете опирается на определение, данное Ломоносовым(«деяние, от одной вещи к другой не переходящее»).Если вернуться к XIX веку, то можно отметить, что традицию отождествления«среднего» залога и непереходности в русской грамматической науке тоговремени наиболее последовательно проводил К.С.
Аксаков, деливший все русскиеглаголы на два большие класса – с -ся и без -ся. Внутри класса глаголов без -сявыделяются два залога – действительный, объединяющий переходные глаголы, исредний, включающий глаголы непереходные. Грамматическое отличие между152этими залогами сводится к способности глагола управлять винительным падежомили отсутствию такого управления.
Формы действительного и среднего залоговпротивопоставляются, с одной стороны, страдательным оборотам, с другойстороны – возвратным формам (на -ся) (Аксаков, 2011, с. 168-170; см. также:Виноградов, 1986, с. 495-496) .В русских научных грамматиках на протяжении XIX возобладала, однако,тенденция относить к «среднему залогу» вначале преимущественно, а затемисключительно глагольные формы на -ся.Уже в начале этого столетия А.Х. Востоков включил в состав среднего залогагруппу глаголов на-ся, «показывающих способность к действию, такжеобнаруживание себя каким-либо действием или качеством» (например: крапиважжется, нитки рвутся, снег белеется, стучится в дверь) (Виноградов, 1986, с.
492493).Г.Павский,сохраняяпонимание«среднегозалога»каквыражениянепереходности, включил глаголы на -ся в число глаголов среднего залога,поскольку, по его мнению, основная грамматическая функция -ся – делатьглаголы непереходными. Он, таким образом, выделил среди «средних» глаголовсобственно средние и средне-возвратные (Павский, 1845, см. также: Виноградов,1986, с. 493)1 .1Для нас представляет особенный интерес то, что Г. Павский, вероятно, первый связал спредполагаемым средним залогом частицу «себе», но, к сожалению, как и последующие авторы,касавшиеся этой проблемы (см. ниже), ограничился кратким замечанием: «Когда значение частицы– ся сделалось неясным, тогда она была допущена и при средних глаголах.
Она могла здесь стать наместо – ся, т.е. дательного падежа (Павский имеет в виду рано произошедшее объединение в однуформу – ся и – си, т.е. древнерусской флексии датива возвратного местоимения – Авт.) Легкоможем говорить идем-себе, живем-себе. Столь же легко и в старину употребляли выражениястарается (старает себе), краснеется (краснеет себе) (Павский, 1842, с.
36) Речь, таким образом,идет о некоторых (остающихся, впрочем, недостаточно ясными) случаях синонимии частицы себе ипостфикса – ся. Отметим, что одно из наших наблюдений подтверждает мнение Г. Павского – в«Записках» А.Т. Болотова нам удалось обнаружить необычный для языка XIX и последующихстолетий случай употребления формы на -ся – «Я читался и писался» (Болотов ,1871, стлб. 1267),формы, которая, как нам кажется, функционально аналогична здесь форме «я читал себе и писалсебе».
Такое употребление, по-видимому, и в XVIII веке было нечастым, а к середине XIX века, пословам Павского, уже могло восприниматься как признак «старины».153А.А. Потебня, также исходя из понимания неразрывной связи грамматическихкатегорий залога и переходности, но учитывавший также и сочетаемость глаголас косвенным объектом (залог есть отношение субъекта к объекту), делил всеглаголы на «объективные» (способные сочетаться с объектом) и «субъективные»(в обычных условиях употребляющиеся без объекта); в свою очередь, кдействительным глаголам относились те из непереходных, которые могли иметьпрямой объект в винительном падеже; все остальные глаголы включались вкатегорию «средних», к которым относилисьте из «объективных», которыесочетались с объектом в косвенных падежах, и все «субъективные», включая всеглаголы с –ся (Потебня, 2010, с.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
