Диссертация (1168750), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Изменяется лишь степень выраженности того или иного членаэтой коррелятивной пары: если в средневековых авантюрных романах ключевуюроль играл аспект «фантастического», то по мере развития фантастическойлитературы и появления фэнтези все большую значимость приобретает именно«исторический» аспект. В настоящее время неразрывная связь «фантастики» с«реальной жизнью» обозначена как одна из основных типологическихособенностейреальностьюфантастическогоипроизведения:современностьюи«Фантастикаобращенакнимкакпорождаетсяметодиххудожественного раскрытия. Реализм акцентирует в своем предмете силынеобходимости, фантастика – силы свободы. Ведь сама историческая реальностьвнутренне противоречива, альтернативна и полна нераскрытых возможностей»[Тамарченко 1987: http ].Во Франции интерес к Артуровскому циклу, равно как и к фэнтези, былзначительнослабее,чемванглоязычныхстранах,чтообусловленонациональной спецификой французской фантастической литературы, в которойаспект «фантастического» всегда преобладал над аспектом «фэнтезийного»,привнесенного в нее из американских источников.
Е.В. Гольденберг связываетэто с тем, что Франция долгое время была страной, «картезианский дух»которой «противится всякого рода вторичным воображаемым мирам намагической основе» [Гольденберг 2009: 122]. Французский литературоведШ. Альбиссер считает, что до выхода в печать серии книг о приключениях60Гарри Поттера фэнтези считалось «нехорошим жанром», несмотря на то, что влитературе для юношества предшествующая фэнтези литературная сказка быладостаточно популярна.
Потребовалось много времени, чтобы «появиласьнастоящая школа французских авторов» [Albisser 2019].Однако исторический роман как жанр существовал во французскойлитературевтечениемногихвеков,эволюционируяиприобретаяразнообразные формы, согласно веяниям времени. Этот жанр начал развиватьсяуже в конце XVIII в., однако исторический роман XVIII в., психологический посвоей сути, не занимался сложными историческими проблемами. Он отразилсимпатии к Средневековью, отчетливо проявившиеся в интересе к наследиютрубадуров. В 1746 г. известный собиратель поэзии трубадуров Жан-Батистде ла Кюрн де Сен-Пале, желая напомнить о доблестях средневековогорыцарства, обнародовал первый том из своего масштабного труда «Мемуары одревнем рыцарстве» (Mémoires sur l’ancienne chevalerie, 1753), вызвавшийбольшой резонанс в обществе.
На развитие исторического романа такжеповлияли разоблачительные тенденции Просвещения, нашедшие выражение вфилософских повестях Вольтера «Задиг, или судьба» (1747) и «Микромегас»(1752). Произведения Вольтера можно считать при этом особым родомфантастической литературы, где иносказательно повествуется о реальносуществующихлюдяхисобытиях,замененныхлегкоузнаваемымивыдуманными персонажами и реалиями. Исторический фон при этом, являясьпорождающимначаломисообщая«злободневность»сатирическимифилософским образам, не устраняется, а существует на стыке предметаизображения и реалий конкретно-исторической действительности, окружающейавтора.
В частности, в комментариях к «Микромегасу», где главный герой –житель Сириуса юноша Микромегас – совершает путешествие на Сатурн,Вольтер восхваляет Локка и спорит с Лейбницем, ссылается на реальные,современные автору события, аллюзии на которые также присутствуют вповести. Как отмечал Л.Е. Пинский, «жизненность его [Вольтера] повестей61всеми нитями связана со своим временем» [Пинский 2002: 590].
Как отмечалпозднее А.Моруа, «ни Вольтер, создавший “Кандида”, ни Анатоль Франс,написавший “Остров пингвинов” не рассчитывали, что читатель воспримет этивымыслы как достоверность, наоборот они хотели, чтобы философский романвыглядел как фантастический…,Писатели, желающие высказать заветныемысли, и в тоже время стесненные политическими строгостями, цензурой иинквизицией вынуждены были прибегать к помощи фантастики и, чтобы ненавлечь на себя преследования, изображать неправдаподобное» [Моруа 1970:41-42 ].Однако с воцарением в литературе романтизма, стремившегося к наиболееполному изображению своеобразия самых отдаленных эпох, историческийроман приобретает особое значение. Советский литературовед Б.Г.
Реизов такхарактеризует этот период: «Все теперь принимает форму истории – полемика,драма, роман, поэзия.... В историческом романе вставала из тьмы вековнеобычайная в своих суевериях и жестокости, трогательная в своей жаждеподвига, достойная сострадания дремучая и чудовищная старина» [Реизов 1958:73]. Именно в XIX в. на первый план выходит историзм как принцип подхода кизменяющейся во времени, развивающейся действительности; принцип,которым следует руководствоваться, определяя художественное достоинствопроизведения.Первым значительным историческим романом французского романтизмастал роман Альфреда де Виньи (1797–1863) «Сен-Мар, или заговор вцарствование Людовика XIII» (1826), где высвечивается борьба аристократии сабсолютизмом в переломный момент французской истории.
Главной задачейсвоего романа де Виньи считает отражение основных особенностей эпохи.Однако французский писатель подчеркивает диалектическое равенство истины ивымысла: «В нашем полном смятения сердце, где нет согласия, мы можемобнаружить две потребности, которые кажутся противоречивыми, но восходят кодному источнику: одна – это любовь к истине, другая – любовь к вымыслу»62(цит. по [Реизов 1958: 168]). Рассказ о вымышленном событии возникает изстремления постичь истину или найти нравственный смысл в бессвязностижизненных явлений.Роман «Шуаны, или Бретань в 1799 году» (1827) О. де Бальзака былнаписан под влиянием В. Скотта.
История, по мысли Бальзака, является«позитивной наукой», изучающей все человечество. Исторический процесс независит от желаний конкретной личности, и человечество движется по заранеенамеченному пути. Объясняя прошлое, историк может таким образом угадыватьбудущее. Понимая историю как закономерное развитие, мы можем угадатьбудущее.Основное положение французской романтической историографии –единство человеческой истории. Несмотря на изменчивость эпох, человечествопребывает в вечной борьбе. Именно поэтому в романах В.
Гюго (1802– 1885)герои живут в двух планах: как современники ушедших эпох и какпредставители вечного человечества. Так, действие романа «Собор ПарижскойБогоматери» (1831) построено не на политической интриге и не надостоверности подлинного исторического факта. Гюго ставит перед собойскорее дидактическую, нежели историческую цель: воспроизвести в полной«живописной очевидности» борьбу новых форм и идей со старыми, показатьэтапы эволюции человечества.Исторический роман середины XIX в.
сохраняет связь с жанровойтрадицией, заложенной в начале века, что проявляется в поэтике произведенийэтого периода, но постепенно он начинает беллетризироваться, приниматьмассовый, развлекательный характер. Например, Э. Сю изначально опиралсяпри написании своих исторических романов «Латреомон» (Latréaumont, 1837) и«Маркиз де Леторьер» (Le Marquis de Letorriere, 1839) на традицию,заложеннуюВ.Скоттом,истремилсякмаксимальнойобъективностиповествования. Позднее в его романах-фельетонах «Парижские тайны» (LesMystères de Paris, 1842–1843) и «Тайны народа» (Mysteres du Peuple, 1849– 1857)63заметноусиливаютсяэлементыромантическойинтриги,приключений,фантастики и драматизма, характерные именно для романов социальноавантюрных.Подобные жанровые модификации, которые следует понимать скорее какразветвление устоявшейся жанровой формы, а не ее «отмирание», определеныотчасти и историческим контекстом: исторические романы теперь публикуютсяв периодических изданиях как «романы-фельетоны» и приносят большуюпопулярность писателям за счет большего охвата потенциальной аудитории.Отвергая обвинения в «приспособлении истории к нравам широкой публики»,А.
Дюма писал: «При создании исторического романа наша основная цельзаключается не только в том, чтобы развлечь образованного читателя, но ичтобы просветить другого читателя, менее образованного, и именно для него мыи пишем» ( цит. по [Gengembre 2010: http]).Постепенно исторический роман соединяется с приключенческимроманом «плаща и шпаги». В предисловии к «Графине Солсбери» (1836)А. Дюма дает исчерпывающее определение свой концепции историческогоромана: «...изучив исторические хроники, историю и исторический роман иубедившись, что исторические хроники могут быть лишь источником,из которого можно черпать вдохновение, я надеюсь найти свое место междулюдьми, напрочь лишенными воображения, и теми, кто наделен им сизбытком.Мы убеждены, что исторические факты могут быть интересны тольков том случае, если некая жизненная цепь связывает их между собой, а трупистории кажется нам настолько отвратительным потому, что те, кто егобальзамировал, удалили плоть, лишающую его правдоподобия, мышцы,необходимые для движения и внутренние органы, нужные для жизни» (цит.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
