Диссертация (1168736), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Метафора «корни и плоды исчезли» сигнализирует об ущербностивремени, лишенного измерения будущего (“fruits”) и прошлого (“roots”) исопоставимого с неимеющим корней и плодов растением.В этой метафоре примечателен, кроме того,колористический код(“rosily”). Как было установлено при анализе локуса Инкубатория, колоронимы поля«красный» насыщены в тексте негативными коннотациями, они являютсясимволическими проекциями пространства антиутопии.Аудиальный код Цивилизации и Резервации отличается также наличиемперекличек.
Доминирующим в последнем является знак «барабанная дробь». Виммобильном пространстве Резервации именно звуковая деталь барабанной дробивводиттему жизни.Барабанная дробь оживляет воздух, семантика жизниподдерживается метафорой «таинственное сердце ( ”mysterious heart” [12, с. 72]), чтоподчеркивает как безжизненность топоса Резервации, так и сверхважность данногозвука в нем. По мере развертывания описания Резервации звукообраз «барабаннаядробь» начинает выражать смысл «безжалостность» (эта трансформация соотносимас эпизодом посещения студентами Инкубатория (глава 1), солнечный зал наполненцветами и детьми, однако положительная семантика отрицается и снимаетсясемантикой страха и ужаса, когда на детей направляют ток). С появлением даннойсемантикизвукообраз «барабанная дробь» включаетсяв пространствоЦивилизации, семантика неумолимости является ключевой для пространственноаудиального кода «Цивилизациямомента Линайне—барабанная дробь».
Неслучайно именно с этогоначинает нравиться барабанная дробь. Девушка выделяет всемантике данного звука его способность поглощать весь мир (“nothing left in theworld but that deep pulse of sound” [12, с. 75]). Таким образом, в акустическойпарадигме проявляется еще одна базовая черта Цивилизации:стремление кобезличиванию, растворению, кодирующаяся как аудиальным кодом (барабаннаядробь), так и пространственным (стремление жителей Цивилизации вернуться вбутыль). Так устанавливается отношение параллелизма между аудиальнымнаполнением Цивилизации и барабанной дробью.92В звук барабанной дроби по мере развертывания эпизода также вплетаетсясемантика болезни, что эксплицируется в синтаксической единице “it became like thepulsing of fever” [12, с.
75]. Аудиальный код актуализирует тему болезни,являющуюся доминирующей в описании Инкубатория, причем параллельноактуализируется и сема «высокая температура», вводящая инфернальную тему.Следующейзвуковойдетальюстановитсямужскоепение,характеризующееся металлическим звуком (“harsh metallic unison” [12, с.75]).Примечательно oбъединение в звукообразе мужского пения сем «единство» и«жесткость» (как вариант «незыблемости»), являющихся доминирующими дляпространства Цивилизации. Отношение параллелизма между пространствомЦивилизации и пространством Резервации вновь усиливаетсяпосредствомаудиального кода.Диалог Инкубатория и Резервации укрепляется и за счет упоминаниятемноты подземных жилищ, находящихся в центре площадки в Мальпаисе;семантика тьмы доминирует также и в Инкубатории.
Семантика барабанной дробиусложняется, когда Джон, впервые открыв том Шекспира, сравнивает стихи сбарабанной дробью. В знаке «барабанная дробь» возникает семантика «чары»,«власть», «речь».Примечательно, что танец индейцев образует круг, реализуемый какпространственно-аудиальный код. Мотив круга присутствует также в образебутыли, где служит средством реализации предельной замкнутости бытия ( о чемподробнее в параграфе 3.3.).
В образе забора под электрическим током,окружающего Резервацию, мотив круга насыщается семантикой смерти.Всевышеперечисленные семантические обертоны реализуются в финальном эпизодеромана, когда жители Цивилизации окружают Дикаря, образуя контур круга. Темсамым формируется ситуация безысходности; Дикарь попадает из одного круга(Резервации) в другой (Цивилизацию), гибнет нравственно и физически.933.2. Парадигма подпространств и звукообразовВторым после локуса Инкубатория по семантической насыщенностиявляется локус палаты умирающих.
В его описании наличествует числовой код,четкое указание номера палаты и этажа (17 этаж, палата № 20) [12, с.133]). Комнатузаливает солнечный свет. В анализируемом эпизоде создается характерная дляЦивилизации ситуация: в искаженном мире солнечный свет наделен проспективнойфункцией катастрофы. Локус палаты, кроме того, вступает в диалог с локусомИнкубатория: помещение, в котором детей подвергают воздействию тока, так жезалито солнечным светом.Семантика жизни поддерживается и синтаксической единицей: “the air wasalive with gay synthetic melodies” [12, с.134], где мелодии наделяются способностьюоживлять воздух, так формируется образ палаты как наполненной жизнью.Аудиальным кодом в локусе палаты умирающих семантизируетсявышеупомянутая ключевая тема романа: несовпадение между внешним ивнутренним планами.
Цивилизация полна звуков, в палате раздается музыка, но вописании транслируемого по телевидению теннисного матча эксплицируется темабеззвучности (“the little figures noiselessly darted like fish in aquarium - the silentinhabitants of another world” [12, с.135]). Данной cинтаксической единицеймоделируется образ отделенности умирающих от окружающего мира, ихнахождение внутри своего личного пространства, подобно тому, как в пространствеаквариума заперты рыбы.
В то же время формируется образ пространстваЦивилизации как беззвучного и немого (“the silent inhabitants”) мира.Описание музыки парадоксально. Она лишена акустического измерения,речь идет о цветомузыке. Пространственно-аудиальный код «палата умирающих—беззвучность» включает в себя семантику отсутствия звука, которая, такимобразом, становится антиутопической константой. Образ онемевшего мираперекликается с образом беззвучного мира, формирующимся в финальном эпизодеромана Дж.
Оруэлла «1984».В эпизоде смерти Линды (матери главного героя Джона) пространственно-94аудиальный код «воображаемая Цивилизация— пение»играет особую роль. Упостели умирающей матери Джон понимает, что самым дорогим воспоминаниемдля него является ее пение. Звукообраз «пение», таким образом, выдвигается вцентральную позицию. Для Джона данный звукообраз является одним из маркеров«другого места», Цивилизации, которое он продолжает хранить впамяти какальтернативу реальному пространству «Дивного мира».
Таким образом, в сознанииДжона Цивилизация распадается на двемодели: реальная и воображаемая.Аналогичным образом распадается для него и образ матери: умирающая Линда илюбящая мать из прошлого. Данный принцип является инвариантом для всегоромана, будучи соотнесенным на уровне текстовой организациис приемомконтрапункта.Таким образом, в локусе палаты пересекаются пространства Цивилизации иРезервации, прошлое и настоящее.
Контрапункт является ведущим организующимпринципом этого эпизода, проявляющимся также и на уровне персонажей.Контрапунктической перекличкой характеризуется и поэтической код эпизода,представленный цитатами из пьес У. Шекспира и детских стихов о витаминах.Немаловажно, что для Джона обе группы текстов обладают ценностью: текстыанглийского драматурга позволяют ему выразить свои эмоции, а стихи Линдыявляются проекцией детских воспоминаний, хранилищем светлого образа матери.Примечательно, что Джон пытается вызвать в своей памяти светлыевоспоминания,повторяястишокЛинды,нореальность,актуализируемаяаудиальной деталью (пронзительными голосами вошедших в палату детей),разрушает его усилия.
Именно аудиальный код семантизирует невозможностьпротивостоять миру Цивилизации.Аудиальный код актуализирует и другие детали пространства Цивилизации.Центральное место здесь занимает звукообраз запаховой музыки, описание которойпостроено по аналогии с музыкальным произведением. Здесь автор описывает нетолько последовательность звуков\запахов, но также и ритмическую модельпроизведения. Примечательно многообразие как номинативных единиц поля«запах» (rosemary, basil, myrtle, tarragon), так и музыкальных терминов (arpeggio,95darting modulations, slow return), формирующее контрапунктическую перекличку сакустическойпустотойзапаховойпсевдомузыки.Музыкальныйподкодсемантизирует ситуацию отсутствия звуков, формируется парадоксальная ситуацияописывания музыкальными знаками неакустических явлений: “rippling arpeggios ofrosmary, basil, myrtle, tarragon <...>” [140, с.
264].Музыкальный экфрасис в данном случае носит своеобразный характер,соотносимый со всем произведением: внешний план (музыкальная форма, ритмика,аккорды) не соответствует внутреннему (отсутствие звуков, наличие запахов).Звуковаядеталь«запаховаямузыка»становитсяпроекциейпространстваЦивилизации, емким знаком, кодирующим несовпадение формы и содержания,эксплицитногоиимплицитногоуровней.Пространственно-аудиальныйкод«Цивилизация — запаховая музыка» актуализирует такие черты антиутопическогомира, как пустота, примитивность и несовпадение эксплицитного и имплицитныхмоделей Цивилизации.Аудиальное наполнение Цивилизации включает в себя также и ритуальноеобщественное пение.Ведущим звукообразом в этой церемонии является дробьбарабанов, в которой доминируют мотивы пульса (“the pulsing rhythm“) ипреследования(“inescapablyhaunting”[140, с.54]).Эпитетами“haunting”и“inescapable” моделируется ситуация неизбежности, пронизывающая весь текстромана.
Так, неспособность жителей Цивилизации уклониться от навязанной имсоциальной роли семантизируется именно лексемой “unescapable social destiny” и вцелом пространственно-аудиальным кодом «Цивилизация — ритуальное пение\барабанная дробь».В пространственной архитектоникевертикальная ориентация.романа особенное значение имеетСемантически нагружены ситуации восхождения ивоздушного путешествия.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
