Диссертация (1168614), страница 70
Текст из файла (страница 70)
Игровое движение духа ребенка – это движениевверх, к солнцу, к сияющему божеству. Именно дети посредством полногопогружения в созданный ими иллюзорно-прекрасный и одновременно иллюзорнореальный мир постигают бесконечную игру вселенной. «Солнце делает духсветлым, светлость лежит в основе всего, <…> каждая детская мысль светла ирадостна» [351, s. 20], считает Г. Гауптман. Поэтому детское бытие определяетсяим как «божественное младенчество» [351, s. 58], которое должно быть присущемиру. Именно оно и создает возможность обретения потерянного рая – движениек солнцу, которое возможно через культивирование в себе детского сознания,314обретение блаженства в игре, «в которой все само собой разумеется, происходиттаинственно и непосредственно» [353, s.
134]. Детская игра – «игра мира,который, благодаря всеобщей детской игровой интенции, обретает каждый разновый способ бытия» [353, s. 88]. Сферы игры бесчисленны, игровыевозможности бесконечны, считает Г. Гауптман, «они должны быть свободными,наполненывнутреннимдетскимсозерцанием,определяемымчувствомпраздничного солнечного возбуждения» [345, s.
67], теми естественнымисклонностями, которые свойственны детям, художникам-творцам и «всем тем«взрослым», которые не убили, а развили в себе качества ребенка» [353, s. 76].К детским «солнечным» произведениям драматурга можно отнести драмыВознесение Ганнеле», «А Пиппа пляшет», «Заложница Карла Великого». Игровоедвижение к солнцу составляет драматическую сущность этих пьес, определяетсяи жанровым своеобразием, и внутренним движением сюжета, и, наконец,неоднозначными финальными аккордами. Они звучат как бы «за» зримым ипостигаемым бытием, сохраняя при этом свою игровую значимость как виллюзорнойдействительности(земнойбытийныйпласт),такивдействительности иллюзий («солнечный» пласт вечности).4.3. Игровое вознесение как философско-поэтическая истина в драме Г.Гауптмана «Вознесение Ганнеле».Драма Г.
Гауптмана «Вознесение Ганнеле» («Hanneles Himmelfahrt») былапоставлена в 1893 году. Речь идет о четырнадцатилетней девочке Ганнеле, мать унее умерла 6 недель назад, отчим бьет, заставляет выполнять тяжелую работу подому. Ганнеле пытается наложить на себя руки (бросается зимой в реку), ееспасают, но, сильно простудившись, девочка умирает в ночлежном доме.Литературоведы с самого начала оценивали эту драму весьма противоречиво.Один из первых основателей «Свободной сцены» («Freie Bühne») ГарденМаксимилиан (Harden Maximilion) (1861 – 1927), утверждая, что на сцене должныбыть показаны народные страдания, отрекся в дальнейшем от своих суждений315«ранней юности», как сам их называл.
Гарден Максимилиан назвал «Ганнеле»«Небом ткачей», с негодованием писал, что «сейчас в театре «красное знамя»социал-демократии,<…> девочка лежит на смертном одре как символ нищетыпролетариата» [352, s. 208]. Напротив, Ф. Меринг критиковал Г. Гауптмана занедостаточную приверженность социал-демократии, недоумевая, «как могписатель в уста пролетарской девочки вложить мысль о загробном блаженстве»[352, s.
103]. Столь курьезные трактовки были, бесспорно, пересмотрены вдальнейшем. В целом говорилось о «технике пьесы, о виртуозности еемузыкального сопровождения» [446, s. 340], религиозные галлюцинациинесчастного ребенка объяснялись «ее желанием обрести то, чего она была лишенапри жизни – тепла, уюта, любви, ласки» [388, s. 200]Что касается самого Г. Гауптмана, то он, стараясь не обращать внимания нанелепые, по его мнению, вздорные мнения, тем не менее огорчался, что его пьесупонимали неправильно.
Он писал, что «образ ребенка – главное в «Ганнеле», в егодушу проникло немного солнца,<…> а солнечное ликование позволило девочкепостроить небесное царство в мыслях, в своих предсмертных грезах» [352, s. 106].Г. Гауптман, возмущаясь, что его произведение оценивают с точки зренияпартийных задач, просил не включать его в «социальные игры» приверженцевкакой-либо партийной позиции, к коей Г. Гауптман относит, как он пишет,односторонние и стандартные воззрения натуралистов. «Они не в состояниипонять тот прекрасный мир, который возникает, например, «На богомолье вКевлар» Г. Гейне («Wallfahrt nach Kevlaar» H. Heine) и в светлых гимнах М.Лютера («Ein fest Butg ist unser Goot»)» [345, s. 107].Подобное понимание отчасти может быть достигнуто, если обратитьвнимание на особый жар «Вознесения Ганнеле», который Г.
Гауптман определяеткак «Traumdichtung», что обычно переводят как «сновидение». Перевод не совсемточный,оннепозволяетисследоватьличностный,процессуальный,модернистский характер мышления драматурга на рубеже XIX – XX вв. Длягероини Г. Гауптмана значимо не только промежуточное состояние сна ибодрствования, но и особое экзистенциальное положение между жизнью и316смертью.
Точнее можно сказать следующее: в первом действии отчасти речь идето сновидениях и галлюцинациях, вызванных болезненным состоянием Ганнеле. Г.Гауптман неоднократно подчеркивал особое состояние человека во времятемпературы, когда такое случалось с ним, то испытывал чувство удовольствия,поскольку «теперь он прорвется внутрь себя» [345, s. 278]. Подобный прорывсвойственен и его героине: девочке являются ее отчим, которого она дико боится,ее мать, о преждевременной кончине которой Ганнеле не перестает скорбеть,страшный черный ангел, предвестник смерти, светлый ангел, должный сменитьсвоего темного собрата.Однако второе действие драматически построено иначе: Ганнеле умерла, оее кончине скорбят и учитель Готтвальд, который вытащил девочку из ледянойводы в холодную декабрьскую ночь, и сестра Марта – она хотя и заявляет, чтоГаннеле нашла успокоение, но ей тоже очень жаль усопшую.
Ганнеле жалеют ималенькие дети, пришедшие почтить память девочки, и другие люди, желающиепреклонить колени перед смертным ложем Ганнеле. Следовательно, говорить основидении, о болезненном бреде Ганнеле, вызванном высокой температурой,можно лишь касательно первого действия.
Второе по внутренним принципамсвоего драматического построения выпадает, говоря словами Канта, изсубъективной «способности суждения» Ганнеле, речь идет о нечто большем, чемо рефлекторном интенционном движении героини. Для понимания этого«большего» и следует обратиться к более точному переводу жанра творения Г.Гауптмана.Немецкое слово «Der Traum» имеет два значения: в первом случае – «сон»,но в данном контексте важна его вторая смыслоразличительная функция –«мечта», «греза» «Die Dichtung», как известно, переводится как «поэтическоетворчество»,«поэтическоепроизведение».Сложноесуществительное«Ttaumdichtung» можно осознать через особую внутреннюю диалектику:поэтическое произведение, создаваемое автором, обретает истинное бытиепосредством поэтической грезы его героини.
Соответственно, как в самом тексте(в так называемом бытовом, материальном плане), так и за его пределами (в317ракурсе экзистенциального видения Ганнеле), можно вести речь об особом,онтологическом игровом переплетении, когда, как писал Гадамер, «возникаетпроявление представленного – первоначального и репродуцированного бытия»[110, с. 184].В таком игровом контексте выбор жанра Г. Гауптманом свидетельствует омодернистском постижении человека и мира – доминанте идеи обновления.
Д.Кемпер, включая писателя-модерниста в сферу всеобщей культуры, особоподчеркивает идею обновления, «она доминирует: новое жизненное постижениеосновано на прочных связях с прошлым, они чрезвычайно важны, возвращаютсяи зацветают по-новому [156, с. 167].Подобноецветениенаиболеечеткопрослеживаетсявжанровомсвоеобразии пьесы Г. Гауптмана «Вознесение Ганнеле». Жанр «Traumdichtung» взначениипоэтическипредставленного»,романтическимиповоссозданнойГадамеру,художественнымитворческойвызываетгрезы,несомненныетекстами.Благодаря«проявленияассоциациисинтуитивномупроникновению в сновиденческую сущность, романтический герой послепробуждения воспринимает действительность в виде хаотического сна, а сонмыслит как истинную реальность. Генрих фон Офтердинген – герой романаНовалиса – погружен в мир своей сновиденческой голубой мечты, поскольку втой реальности, в которой он живет, никто не думает о цветах.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
