Диссертация (1168614), страница 60
Текст из файла (страница 60)
232]). Последнее действие, как сказано времарках, происходит в один день с четвертым, поздним вечером. Именно сейчасгероиня и сообщает, что удушила ребенка. Однако подобный срок, чуть большевосьми недель, не создает возможности для появления на свет полноценногоребенка. Нет оснований предполагать и какие-либо искусственные действия Розыв отношении прерывания беременности. Следовательно, можно вести речь осамопроизвольномфизиологическомсвойствеорганизма,чтоявилосьпоследствием страшного нервного срыва.
Это физиологическое объяснение,подается драматургом в скрытой форме – через диалоги и авторские ремарки.Благодаря им раскрывается своеобразная тайна произведения – ребенок Розыумер, еще не родившись.268П. Штонди, работа которого «Теория драмы» оказала на Г. Гауптманасильное влияние, назвал впоследствии произведения Г. Гауптмана «беззвучнонереальными», имея в виду то, что писательская позиция Г. Гауптманапрактически всегда скрыта, расшифровать ее крайне сложно. В этом планеследует обратить внимание на слова Розы в конце, она говорит дословноследующее: «Посмотрите, там, под вербою, лежит моя штучечка» (в русскомпереводе – «моя детка», что затрудняет верное прочтение) («<…> hinten amPfarrfelde draußen <…> am Teiche <…> da kann a das Dingelchen sehn» [53, s.
260]).Слово«Dingelchen»несущественного.имеетзначениеЗаставляягероинючего-томалого,произнестинезначительного,слово«Dingelchen»применительно к ребенку, автор тем самым этимологически снимает с нееподозрениевдетоубийстве.Женщинанеможет,дажевсостоянииумопомрачения, что характерно для Розы в данный момент, назвать своегоребенка «штучечкой», тем более такая женщина, как Роза – мечтавшая о детке,уже заранее приготовившаяся его безумно любить.Возникает вопрос: почему же героиня говорит, что удушила ребенка? Дляответа на него необходимо учитывать особое драматическое движение –движение «вовнутрь». Так называл этот процесс Г.
Гауптман и связывал его стаинственной, непостижимой, но весьма ощутимой жизнью души. Чтобыпостигнуть ее, необходимо, писал Р. Штейнер (1861 – 1925), философ, мистик,духовидец, как называли его современники, «найти в себе сокровенного,зачарованного бога, освободить его, заглянув вовнутрь, вглубь себя» [265, с. 140].Роза Бернд, смотря вовнутрь, пытается интуитивно разобраться в ситуации.Каждая фраза героини в финале полна скрытого смысла, она реагирует наокружающуюдействительностьлишьспозициисвоихвнутреннихпредставлений. Роза видит жандарма, он связывается в ее сознании с внешниммиром, ему Роза бросает упрек: «Вы задушили моего ребенка» («Ihr hott meinKind derwergt» [53, s. 259]).
Однако Г. Гауптман не может возлагатьответственность только на окружающих, оправдывать героиню тем, что еепогубил мир. Напротив, драматург всячески подчеркивает, что Роза не останется269без помощи: о ней позаботится госпожа Флам, любящая ее почти как дочь, Розуне оставит Август. Несмотря на то, что Розе стыдно принимать от них помощь, номысль о материальной и моральной защищенности проникла в ее подсознание. Ноона осуждает лишь одного человека, из-за которого произошли все ее несчастья, –Штрекмана.
Поэтому, когда жандарм говорит, что пришел по делу Штрекмана,Роза, отныне слабо воспринимающая связную речь, слышит лишь одно слово«Штрекман». Отсюда ее реакция: «Это Штрекман задушил моего ребенка»(«Strekmann? Der hat mei Kind derwergt!» [53, s. 259]). Но, обретя зачарованногобога, по образному определению Рудольфа Штейнера, Роза винит больше всегосаму себя.
Сердце ее переполнено любовью, и эта любовь основана наприобретенной и выстраданной мудрости сердца. Именно сейчас героиня Г.Гауптмана отдает себе отчет в том, что не смогла контролировать ту бурю чувств,которую вызвали у нее притязания Штрекмана, позволила аффектам завладеть еесознанием, лишившись тем самым того главного, ради чего стоило претерпеть всебеды – радости материнства: «Ich ha mei Kind mit a Hända derwergt» [53, s. 259].Тем самым драма Г. Гауптмана «Роза Бернд» прочитывается не как трагедиядетоубийцы, подобно произведениям штюрмеров, а как величайшая драмаженщины-матери, которая, познав и ощутив радости чувственной любви, несумела сберечь ее сокровенную, мистическую сущность – ребенка.Между тем сильнейшие душевные страдания Розы, которые, как ей кажется,приводят к полному отторжению от жизни (вынужденный отказ от любви, затемпотеря ребенка), способствуют постижению мудрости сердца. Героиня Г.Гауптмана начинает постигать жизнь с точки зрения «Sophia», того, что столь несвойственно ей было ранее.
Роза воспринимала мир предельно конкретно – этобыл мир ее среды, мир тех людей, которые окружали ее. Такой мир не требовалособой мудрости, нравственный критерий «Sophia» казался излишним. С тогомомента, как у Розы просыпается интенсивная внутренняя жизнь, мирраскрывается перед ней иначе – конкретика исчезает, абстрактное обобщениеприобретает характер необходимого внутреннего действия, такого, котороепредполагает этика «Sophia». Глубокие страдания, определяемые частной270ситуацией, способствуют глобальному, предельно широкому пониманию мира.Роза ощущает всеобщее одиночество, темноту, беспросветный мрак, ужас,отчаяние, все вокруг, в первую очередь ее отец, заключены в крошечную келейкуи ничего не хотят знать, что происходит за стенами («Wenn ma bloß nicht asoalleene wäre!» [53, s. 249], «ei een kleen Kämmerla lebt ihr mitnander! Ihr wißt nischt,was außern der Kammer geschieht! Ich wiß!» [53, s.
256]). Речь ее предельноэмоциональна, почти после каждой фразы ставится знак восклицания, Г.Гауптман создает впечатление, что героиня с трудом, с огромным внутреннимнапряжением произносит слова. Это действительно так, ибо Роза находится вособом душевном состоянии – она получает живое откровение от себя самой,внутренне говорит сама себе сокровенное слово. У нее складывается трагическоепредставление о мире и людях, объяснимое в большей степени отсутствием у нихтой «искорки души», посредством которой, как полагал в свое время МастерЭкхарт, человек способен познать вещи изнутри, найти все в себе и себя во всем.Такую «искорку» приобретает Роза, она ею выстрадана, вымучена, озарена еестраданиями, постигается через них.
Однако эта «искорка» способствует длягероини Г. Гауптмана не отторжению от мира, как предлагали мистики прошлого,а, напротив, постижению его. Роза осознает, что окружающие люди, преждесоставляющие сущность ее мира, живут без любви, без понимания и ощущениятой «Philia», этический смысл которой кроется во внутреннем благорасположениивсех к каждому и каждого ко всем. Но восприятие мира без «Philia» способствуетглубокому проникновению в его этическую суть (вернее, в ее отсутствие)посредством «Sophia». Это очень важно для героини Г. Гауптмана, об этомсвидетельствует и последняя сцена. Нельзя не заметить, что, хотя она пронизанаминорными настроениями, в ней ощущается если и не мажор, то по меньшей меренадежда на некоторое сглаживание ситуации в будущем.
Союз с Августом теперькажется более естественным, чем ранее. Он будет заключен на основе мудройлюбви, света того внутреннего солнца, невидимые лучи которого пронзаютстрадающие души обоих. Не случайно последние слова в трагедии Г. Гауптманоставляет за Августом, он, видя душевные муки своей нареченной, говорит, что271именно теперь они уживутся, отныне они созрели друг для друга, пониманиенаконец возникло («Mir wern mitnander a Auskumma hoan! Ei jeder Beziehung asound aso. Itze sein mer vielleicht erst reif dazu» [53, s.
258]). Оба они постиглиценностное многообразие мира, богатство его этического космоса.3.5. Философия мистерии в «античной» драме Г. Гауптмана «БедныйГенрих»: постижение тайны мира и тайны человека.Литературоведы при исследовании драмы Г. Гауптмана «Бедный Генрих»(«Der arme Heinrich», 1902) с самого начала обратили внимание на бросающееся вглаза и намеренно подчеркиваемое автором сходство со средневековым текстомГартмана фон Ауэ (1170 – 1210), создавшего своего «Бедного Генриха»одновременно с переделками романов Кретьена – между 1190 – 1200 годом.Действительно, Г. Гауптман практически полностью сохраняет сюжет Гартманафон Ауэ – герой поражен проказой, девушка (Г. Гауптман дает ей имя Оттегебе)готова пожертвовать жизнью ради его исцеления – если Генрих омоет свои раны вее крови, то излечитс яот болезни. Однако Генрих не дает Оттегебе умереть,почти в последний момент отказывается от жертвы.
В итоге он получаетвоздаяние – выздоравливает и женится на той, для которой был изначальнодороже жизни.Несомненнымипредставлялисьисследователямипараллелисветхозаветной историей Иова. О них в свое время заявляет Гартман фон Ауэ(«<…> такой же в точности удел / Злосчастный Иов претерпел» [19, с. 584]), а Г.Гауптман сходным образом «захвачен историей Иова, не может забыть о ней нина миг» [353, s. 321].
В современном литературоведении подобные акценты(непременные параллели со средневековым текстом и ветхозаветной историей)сохраняются, правда, происходят некоторые ракурсные изменения. Так, в концепрошлого столетия драма Г. Гауптмана «Бедный Генрих» осмысливаетсямонистически, подчеркивается «сильное влияние на немецкого драматурга егосовременника В. Бёльше, в мировоззрении которого происходит тесное смыканиечувства природы и чувства любви» [315, s. 230]. Именно по таким критериям272предлагает воспринимать драму Г. Гауптмана современная исследовательница М.Фик. Интересно, что ее монистическая трактовка, заключающаяся в стремлениипостигнуть душу мира посредством глубоких размышлений о нем («Sinnenweltund Weltseele»), позволяет прочувствовать великую силу «солнечной» религии Г.Гауптмана, наиболее ярко выявленной в его драме «Бедный Генрих».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
