Диссертация (1168554), страница 25

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 25)

Иногда имя частиметонимически начинает обозначать национальное целое. Например, вТаиланде и Бирме национальная идентичность связана с ценностями икультурой господствующей группы, тайцев и бирманцев соответственно… Вконце 20 века такую политику продолжают проводить от имени народаправящие группы, стремящиеся упрочить свою связь с государственнойвластью. После оккупации индонезийским правительством ВосточногоТимора был наложен официальный запрет на преподавание тиморского языкав школах и объявлено о введении на острове «индонезийской цивилизации»197.При неправильном толковании или некорректном употреблении терминов«нация»,197«народ»,«гражданство»,государствоМ. Биллиг. Нации и языки // Логос 4 (49) 2005. С.

74, 75.исоставляющееего113бюрократическое звено способно под видом привития у членов политическогосообществагражданскойпозиции,ознакомленияихспубличнымиоснованиями, и в целом при регулировании процесса «огражданственности»,может инициировать лишь процесс «русификации», «мадьяризации»,«англизации», «полонизации» и т.д.Вследствие опасности влияния конкретных симпатий бюрократии кэтносу или манипуляций с титульной культурой и титульным большинством,государство скорее будет вынуждено при реализации интеграционной моделиотказаться от самого понятия «титульный».

Безусловно, в силу отказа отформализации в данной модели, нормативное закрепление основной группы(групп) и так невозможно, но на уровне различных государственныхконцепций национальной политики, программ, релизов и прочего, государствовсе же способно использовать данную терминологию. В программныхдокументах, например, по национальной политике, интеграционная модельдолжна выделять этнические группы только исторически, как источникпубличных оснований, и только совместно с другими группами, как равныхучастников процесса создания этих самых публичных оснований; любыезаявленияобукреплениимежнациональногосогласиядолжнысопровождаться требованиями (или призывами) гражданской, а не этнической,активности, и любая гражданская инициатива, основанная на национализме,ура-патриотизме или исключительности тех или иных практик, должна бытьотвергнута государством, при этом, политическая элита не должна избегатькритики в случае явных политических заявлений или провокаций со стороныэтнических групп, в том числе основных.Сами же государственные служащие в публичной сфере могут лишьподчеркивать свое гражданство и гражданскую позицию, но не могутотражать собственные этнические корни, преференции и не могутдемонстрировать, опять же публично, традиционные практики группы,представителем которой они являются.

Подобные нормы существуют вРоссии в части, касающейся религиозных практик, например, в п. 1–3 ст. 8114Федерального закона «О статусе военнослужащих»: «Военнослужащие всвободное от военной службы время вправе участвовать в богослужениях ирелигиозных церемониях как частные лица. Военнослужащие не вправеотказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивамотношения к религии и использовать свои служебные полномочия дляпропаганды того или иного отношения к религии.

Религиозная символика,религиозная литература и предметы культа используются военнослужащимииндивидуально»198. Реальная политическая практика, безусловно, показываетнам противоположное, когда руководство страны открыто участвует врелигиозных практиках, или как военнослужащие в Сирии встречаютсвященнослужителей. Ранее мы обозначали, что Россия содержит, скорее,элементы модели процедурной идентичности, чем интеграции, но это неисключает нарушений принципов светского государства (тем более, что невсегда возможно отделить друг от друга религиозное и этническое).

Схожиетенденции, по нашему мнению, наблюдаются и в этнической сфере.Бюрократическое звено или люди, ставшие и желающие стать чиновниками,должны понимать, что они выполняют свои функции для всех граждан,независимо от национальности, и выражают волю государства без этническогообременения. Эту идеологическую установку, безусловно, можно усилитьответственностьюзапубличноевыражениетрадиционныхпрактикгосударственным служащим, но понятно, что государство должно подходитьк вопросам ответственности с особой осторожностью для недопущенияэмоционального всплеска и его потенциальных последствий.«Огражданственность» политической элиты предполагает общий векторреинтеграции титульного большинства.

Такая реинтеграция предполагает неинтуитивное«нащупывание»публичныхоснованийгосударстваигражданских добродетелей, а реальное их транслирование. Подобное,безусловно, схоже с концепциями активного гражданства, с той лишьФедеральный закон от 27.05.1998 N 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» // СЗ РФ, N 22, 01.06.1998, ст.2331.198115разницей, что идея активного гражданства все же означает некоесамозарождение либо в самом гражданине, либо в гражданском обществе, а внашем случае реинтеграция большинства предполагает именно действиягосударства в отношении большей части населения. Данные меры не могутбыть универсальными, так как ранее мы закрепляли тот факт, что публичныеоснования государства исторически изменчивы, разнородны и не носятположительного или отрицательного характера.

То, что государство считаетсвоим основанием, — это и должно прививаться в титульном большинстве иполитической элите. Меры по изменению привычек, образа жизни титульнойэтнической группы и формированию нового образа гражданина страны (вовсяком случае, для внешних наблюдателей) в краткосрочной перспективе состороны государства всегда хорошо показывают различные подготовки колимпиадам и чемпионатам мира, например, государственные меры поискоренениюпривычкиплевковвКитаеилиизменениисмысловисторических дат, в том числе по вопросам празднования199.Ранее мы говорили, что данная модель государства не может строитьвзаимоотношения с иностранцами, следуя логике нашей типологии поформализации групп, но данный тезис должен быть понят правильнымобразом: модель интеграции не создает и не применяет государственных мерв отношении этнических групп, представители которых являются негражданами, но это не означает, что государство не участвует в миграционнойполитике и не осуществляет мер по интеграции иностранцев как таковых,независимо от их этнической принадлежности.Стоит сказать, что, к сожалению, в современных государствах процессинтеграции иностранцев не ограничивается временными рамками вступленияв гражданство.

Это означает, что и основные этнические группы граждан, исамо государство, даже после присвоения юридического статуса гражданина,относится к представителям натурализованных групп не как к народу –199Характерно, например, для России в части культивирования новых праздников 4 ноября и 12 июня.116согражданину, а по-прежнему, как к иностранному элементу, требующемудополнительного обучения собственной лояльности. Так, по выражениюАбрамовой И. О.: «Западноевропейские страны, столкнувшись с «новымименьшинствами», искусственно удерживаемыми в маргинальном статусе,срочно переориентируют свою политику в пользу интеграционных программвовлечения мигрантов в социальную жизнь общества стран приема,фактически осуществляя отход от этнической модели государственногоустройства кэмигрантскоймодели, в рамках которойпроисходитсинхронизация иммиграции и интеграции в принимающее общество» 200 .

Вконтекстенашегоисследования«искусственноудерживаемыевмаргинальном статусе» как раз являются натурализованные граждане, чтосамо по себе в модели интеграции недопустимо, раз модель не допускаетформализацию, кроме формализации гражданской.При подобной ситуации государство должно стремиться не к размытостипроцесса интеграции иностранцев (прежде всего, временной), а к размытостистатуса граждан по рождению и граждан натурализованных. Безусловно,практически отношение граждан по рождению и «чиновников по рождению»к бывшим иностранцам будет изменить сложно, но государство должнопринять нормативные шаги в данном направлении. Это требует ужесточенияусловий получения гражданства, неформального отношения к экзаменам поистории принимающего государства, усвоению его официального языка.

Нопри одобрении приема в гражданство государство автоматически обязаносоздавать условия для реального равенства граждан по рождению инатурализованных граждан, а также вводить нормативные ограничениясобственных действий по лишению гражданства, возможность лишатьгражданства у государства должна остаться только в самых исключительныхслучаях (а, возможно, и исключить ее вовсе). Например, даже если поистечении времени с момента приема стало известно о нарушенияхАбрамова И.

О. Африканская миграция: опыт системного анализа. М.: Ин-т Африки РАН, 2009. С. 224 –225.200117натурализованным гражданином каких-либо пограничных или миграционныхнорм, то это не может являться основанием для лишения статуса, во-первых,потому что он стал гражданином «заслуженно» (требуемое образование,знание языка, официальное трудоустройство), а, во-вторых, государство самовиновато в отсутствии должного контроля при выявлении нарушителейрежима.Кроме того, прием в гражданство должен быть свободен от этническихсимпатий принимающего и принимаемого, что означает равное отношение какк иностранным гражданам, близким по генетическим или этнокультурнымсвязям, так и прибывшим из государств, этнические группы которых имеютмало общего с основными группами принимающей стороны. То же самоеотносится и к политическим стереотипам, когда государство, пусть инеумышленно, проводя собственную внешнюю политику, на индивидуальномуровне бюрократии расставляет иностранцев по степени лояльности кгосударству, и данные факты не могут не влиять на реальные процедурывступления в гражданство.Описываемая нами модель интеграции, безусловно, имеет общие черты снациональной политикой государства, в которой основной ценностьюявляется нейтральность (см.

первую главу), в связи с чем нам следует лучшемаркировать отличия двух типов политик. Нейтральная позиция отличается отинтеграционной политики тем, что допускает создание и сохранениеэтнических анклавов (или более широко — способствует закрытостиэтнических общин). Сегодня в крупных городах стран, декларирующих в тойили иной степени политику интеграции, имеется огромное число социальноэкономических анклавов, проживая в которых представителю этническойгруппы вовсе не обязательно знать язык принимающего государства илиучитывать нормы законов страны-реципиента, так как анклав допускаетсобственные правила и собственную коммуникацию. Преодоление данныхобстоятельств входит в меры интеграционной модели, как раз в данном случаепроведениепозитивнойдискриминациикакполитикисоциально-118экономического уравнивания групп оправдывает себя и приводит, если не кпониманию представителей, то хотя бы к совместному проживанию.Кроме того, модель интеграции обязана не нормативно, а ситуационноучитывать специфику жизнедеятельности групп при осуществлении имисвоих гражданских прав.

На уровне законодательной и, возможно,исполнительной властей государство декларирует гражданские добродетели игражданскую активность, но эти обстоятельства не должны препятствоватьвсестороннемурассмотрениюделвсудах;ипод«всестороннимрассмотрением» мы подразумеваем учет ценности традиционных практик дляих представителей (в отличие от универсальной позиции нейтральности соссылками на естественность прав). Вопросы правовой ответственностинаиболеенагляднымобразомпоказываютзначимостьрассмотренияэтнического фактора в судах.

Характеристики

Список файлов диссертации