Диссертация (1168532), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Отныне будущиеславянофилы все больше убеждались в том, что любая деятельность,проводимая втайне от царя, была априори лишена народной поддержки, а,значит, не могла принести ее инициаторам успеха1. В 1840-е гг. А.С. Хомякови вовсе пришел к выводу о том, что «революция» по сути своей не толькопреступна, но и попросту «безнравственна»2.Отказываясь признаватьвсякое народное движение (например,восстания под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачева)«революцией», славянофилы рассуждали о перспективах социальной, а неполитической революции в России.
И этих перспектив не обнаруживали.Актуальные для западноевропейских обществ «борьба капитала и труда» ивысокая степень угрозы открытого восстания «неимущих пролетариев»против собственников, не представляли для России (по меньшей мере – покаэти классы не были окончательно сформированы, до чего, очевидно, было ещеочень далеко) реальной угрозы3. Неудивительно, что в 1849 г. К.С. Аксаков,рассуждая в письме к брату Г.С. Аксакову о русском консерватизме,откровенно недоумевал по поводу того, против чего или кого должен былвыступать консерватор в России. «…консервативность на Западе, – утверждалК.С. Аксаков, – предполагает уже революционность и есть только еепротивоположность; она вызвана врагом, против которого борется. Русская жеСм.: Дудзинская Е.А.
Славянофилы и революция // Экономическая и общественная жизнь России новоговремени. Первые Дружининские чтения. Сборник докладов и сообщений. Ч. II. М., 1992. С. 157–158.2См.: Цимбаев Н.И. Славянофильство: из истории русской общественно-политической мысли XIX века.М., 2013. С. 197–198.3См.: Дудзинская Е.А. Указ.
соч. С. 163.133консервативность не имеет врага, ибо в русском народе нет духа революции.Стоит нам только быть русскими – вот мы и консерваторы»1.В 1880-е гг. обозначился рост интереса российских правоведов кпросветительской концепции естественного права, ставшей одной изключевых идеологических предпосылок революционных событий 1789 г.Подобно тому, как реальный правовой порядок сопоставлялся в их трудах сидеальным2, политическая дестабилизация в России, симптомы которойпредчувствовались современниками все сильнее3, также волей-неволейсравнивалась с неким «идеальным типом», в роли которого Французскойреволюции по-прежнему не было равных.И все же проводить прямые аналогии между Санкт-Петербургом 1880 г.и Парижем 1789 г.
было бы слишком большой натяжкой. Но смутноеочертание Версальских «Малых забав» в архитектуре Зимнего дворцанекоторыми современниками все же угадывалось.Фактически исполнявшему в те годы обязанности редактора «Русскоговестника»Н.А.ЛюбимовуситуациявРоссиивесьманапоминалавнутриполитическое положение предреволюционной Франции образца 1787 г.Н.А. Любимов исходил из того, что возможность революции была заложена всамом характере государственной власти.
И чем меньше доверия в обществевызывала ценность охраняемого государством порядка, тем выше былавероятность того, что общественное недовольство рано или поздно перерастетв «революцию». Причем эта «революция» может случиться и мирно. Но сломсуществующей политической системы, который за ней последует, окажетсябесповоротным. Предвестником такого слома, по утверждению Н.А.Любимова, всегда выступало смятение умов, брожение общественногоЦит. по: Тесля А.А. Последний из отцов. Биография И.С. Аксакова. СПб., 2014. С.
248.См.: Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительнойперспективе. М., 1997. С. 128–129.3В начале 1880-х гг. опасения того, что революция в России была вполне вероятна, высказывалинекоторые видные представители как высшей бюрократии (в частности, А.А. Половцов и М.Т. ЛорисМеликов), так и консервативной общественной мысли (К.Н. Леонтьев) (См.: Соловьев К.А.
Н.А. Любимовпротив течения. Политическая философия контрреволюции // Тетради по консерватизму: Альманах. № 3. М.,2018. С. 359).1234мнения. Он называл его «скрытой анархией»1, а через четверть века этосостояние будет повсеместно именоваться в России «смутой».Но суть заключалась не в том, как точнее назвать это положение вещей,а в том, кто был в нем виноват. На этот вопрос Н.А. Любимов отвечалоднозначно – виновником подобных общественных настроений былоправительство, не способное разработать и предложить обществу актуальнуюповестку дня, наполнить государственную политику теми идеями, которыеразделялись бы большинством населения страны.
К концу столетиявысказанный Н.А. Любимовым тезис о том, что «революции» являлисьрезультатом системного (а, значит, довольно продолжительного) кризисавласти, стал настолько общепризнанным, что даже был закреплен в словарях2.В ситуации, когда политическая инициатива ускользала из рук власти,общество вынуждено было брать ее на себя. И в этом, по мнению Н.А.Любимова, и таилась основная угроза: лишенное возможности говорить свластью на равных, общественное мнение не видело нужды соизмерятьсобственныеполитическиепроектысинтересамисамодержавия,иавтоматически радикализировалось3.Н.А.
Любимов был не одинок в своих предчувствиях. Симптомынадвигавшегосявнутриполитическогокризисаказалисьвсеболееочевидными для многих публицистов консервативного образа мысли. Всечаще, негласно и открыто, Россия «уподоблялась» ими «то кораблю,потерявшему управление и несущемуся на рифы, то объятому пожаромзданию, стены и крыша которого вот-вот рухнут»4. После трагической гибелиимператора Александра II 1 марта 1881 г. события Французской революции, скоторымипродолжалидействительность,всоотноситьконсервативнойроссийскуюпублицистикеполитическуюсталинарочитоТам же. С. 361.См.: [Водовозов В.В.] Революция // Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А.
Энциклопедический словарь. Т. 26. С. 437.3См.: Соловьев К.А. Н.А. Любимов против течения. Политическая философия контрреволюции. С. 361–362.4Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская В.А., Шацилло К.Ф., Эймонтова Р.Г. Русский консерватизм XIXстолетия. Идеология и практика. М., 2000. С. 288.1235демонизироваться. Это делалось неслучайно: ужасы «революции» особенноярко приукрашались с тем, чтобы противопоставить либеральному мифу о«революции»какторжествеабсолютнойсправедливостимифконсервативный – о «революции», как торжестве абсолютной анархии ибеззакония1.В начале ХХ в.
ощущение всевозрастающей внутриполитическойнапряженности становилось еще более осязаемым. Тревога ощущалась и вземских кругах2, и в «высших сферах»3. Убийство 15 июля 1904 г. министравнутренних дел В.К. Плеве только еще сильнее подлило масла в огонь. Теперь«революция» представлялась многим уже не смутной и отдаленной, а вполнеосязаемой, более того – ближайшей перспективой.
Кто-то по-прежнему ееопасался, другие, напротив, приветствовали. В конце ноября 1904 г. новыйминистр внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский, настаивая на претворениив жизнь собственной программы преобразований, говорил Николаю II, чтоесли «не удовлетворить вполне естественных желаний всех, то переменыбудут и уже в виде революции»4. А 3 декабря 1904 г. один из создателей«Союза Освобождения» В.Я. Богучарский, находясь под впечатлением от«банкетной кампании», выражал полную уверенность в том, что Россия стоялав одном лишь шаге от событий, по масштабу нисколько не уступавшихФранцузской революции5.В российском общественном мнении накануне 1905 г.
отчетливопроявлялись те же явления, какие, согласно заключению Р. Шартье,предшествовали революции во Франции в XVIII в. И во Франции, и в России(а в XVII в. – и в Англии) наблюдались «разочарование широких круговТам же.Цель, которую ставили перед собой участники Кружка «Беседа», приступая в августе 1902 г. к разработкесвоей «Записки», они формулировали следующим образом: определить в ней «причины современногосмутного положения России и меры к улучшению его» (Там же.
С. 368).3«Уже в июле 1903 г. министр юстиции Н.В. Муравьев в разговоре с А.Н. Куропаткиным диагностировал,что “общее недовольство настоящим режимом охватило все слои общества”» (Соловьев К.А. В ожиданииРеформы: власть и общество накануне января 1905 г. // Народ и власть: взаимодействие в истории исовременности: сб.
научн. тр. / отв. ред. И.В. Михеева, Ф.А. Селезнев. Вып. 2. Нижний Новгород, 2015. С.353).4Там же. С. 363.5Там же. С. 362.1236образованных людей, недоверие к авторитетам, обвинение в несчастьяхобщества того, кто осуществляет верховную власть, и питаемая многиминадежда на то, что наступит новая эра»1. Поэтому неудивительно, что многиесовременники соотносили российскую политическую действительность сфранцузскими предреволюционными реалиями. Общество с надеждой или,напротив, с тревогой вглядывалось в будущее, ожидая грандиозных событий.Но особенность российской общественной мысли состояла в том, чтоэти события (прошедшие, современные или грядущие) могли восприниматьсяпо-разному и оцениваться в различных категориях.
Главным образом, речьшла о двух дефинициях – «смуте» (или, по-старому, «крамоле») и«революции». Понятие «смуты» имело двойное наполнение: говоря о ней,моглиподразумеватькакопределенныезакономправонарушенияполитического характера, так и острейший общественно-политический кризисво взаимоотношениях власти и общества, ближайшим аналогом которого вглазах современников было Смутное время. В обоих случаях «смута»расценивалась как явление крайне негативное. Когда речь шла о «революции»,то имелись в виду события совсем иного масштаба – кардинальноепереустройство структуры и принципов власти и управления (или же попыткаосуществления такой трансформации).
Понятие «революции» могло иметь какпозитивную, так и негативную окраску: все зависело от того, какую идеюсовременники вкладывали в его основу – идею политической модернизацииили насильственного разрушения законного порядка. Подобные изменения,разумеется, не могли происходить на пустом месте – они всегдасвидетельствовали о затяжном политическом кризисе. Поэтому «смута»,согласно логике российской общественной мысли начала ХХ в., всегдапредшествовала «революции», но не была тождественна ей. А значит имногочисленные проявления революционного кризиса 1905 г.
в Россииоценивались современниками с двух различных позиций: кто-то говорил о1Шартье Р. Культурные истоки Французской революции / пер. с фр. О.Э. Гринберг. М., 2001. С. 207.37том, что в стране царила «смута», а другие были уверены, что Россия ужепереживала самую настоящую «революцию».38§1.2. События 1905 г. в России как «крамола» и «смута»Всевозрастающая внутриполитическая напряженность определенноощущалась на рубеже 1904–1905 гг.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
