Диссертация (1168532), страница 36
Текст из файла (страница 36)
1544. Оп. 1. Д. 5. Л. 177.1165Предложения Н.В. Муравьева получили развитие в составленной 9октября 1905 г. С.Ю. Витте записке, в которой автор прямо указывал на то, чтообязательными условиями преодоления напряженности в обществе являлисьпроведение честных выборов и отказ от использования административногоресурса. Для этого, помимо соответствующих указаний местным властям,было необходимо обеспечение свободной предвыборной агитации в печати.Лишь таким образом Дума, по мнению С.Ю. Витте, стала бы легитимной вглазах общества, а значит и смогла бы его успокоить1.И все же правительство начинало опасаться Думы.
Призываяимператора «органически связать Думу с правительством», С.Ю. Витте,похоже, сам до конца не верил в то, что его пожелания могли осуществиться.В той же записке председатель Комитета министров заявлял, что именносовещательный характер Государственной думы делал ее «склонной к самымкрайним неожиданностям»2, создавал конфликт между по сути ничего нерешавшими депутатами и остававшимися всесильными в их глазахпредставителями высшей бюрократии.Несмотря на все организационные нововведения, проект «булыгинскойдумы» был порождением прошлого.
Его идейным истоком служил Земскийсобор. И славянофилы в XIX в., и правительственные чиновники в 1905 г.видели в законосовещательном представительстве (что в Земском соборе, чтов Государственной думе) средство легитимации самодержавия при помощиобщественного мнения.Конечно, придание представительному учреждению постоянногохарактера было значительным шагом вперед. И все-таки «булыгинская дума»представляла собой по сути тот же Земский собор (или скорее Земскую думуА.И. Кошелева), только в новых условиях.
Если раньше славянофилыутверждали, что царь не мог не согласиться с решением Земского собора поморальным соображениям, то теперь сановники предупреждали императора,12См.: Манифест 17 октября // Красный Архив. 1925. Т. 4–5 (11–12). С. 59.Там же. С. 60.166что противодействие хорошо знавшим истинные нужды народа депутатамбыло бы политически недальновидным шагом.Между тем ситуация в стране стремительно обострялась.
Проект«булыгинской думы» лишался своего главного преимущества – он уже не могудовлетворить запросам общества, успокоить его, вывести Россию из«смуты». Напротив, в правительственных кругах быстро осознали, что созывзаконосовещательной Думы только выведет радикальные требованияобщественности на новый уровень. Отсутствие у народных представителейзаконных рычагов реального воздействия на власть могло привести к тому, чтоДума стала бы легальным центром оппозиции. Поэтому высшая бюрократияпредпочла забыть о булыгинском проекте, который она сама же породила итак упорно отстаивала. Как ни парадоксально, многие в Петербурге полагали,чтонаделеннуюболееширокимиправамиГосударственнуюдумуправительству будет проще контролировать.
Даже если создание механизмовэтого контроля потребовало бы от власти беспрецедентных реформ.167§2.5. Идея законодательной Государственной думы в 1905 г.В российской политической мысли начала ХХ в. сложился идеальный(конституционалистский) тип народного представительства. Даже послепроведения выборов в Государственную думу первого созыва политическаяреальность оставалась весьма далекой от этой модели.
Но в общественномсознании она играла все более значимую роль, и многие, особенно в 1905 г.,стремились к ее воплощению. В рамках данной модели народноепредставительство понималось как «представительство всего народа, а неотдельныхегочастей».Следовательно,волеизъявлениенародныхизбранников должно было осуществляться, исходя из интересов всегообщества, а не отдельных сословий, предоставивших депутатам мандатпосредством выборов.
Другими словами – этот мандат должен был бытьсвободным, а не императивным1.Впервые русский конституционализм заявил о себе во весь голос, а нетолько посредством отдельных политических проектов, как раньше, в ходе«банкетной кампании». В те дни общественный запрос на введениепредставительства был настолько широким, что, согласно воспоминаниямА.А. Кизеветтера, «остряки стали поговаривать, что и союз акушерок вынесрезолюцию о невозможности принимать у рожениц детей при отсутствииконституции»2.В правительстве прекрасно знали о настроениях общественности. Но неверили, что настойчиво предлагавшийся большинством земской оппозициирецепт организации народного представительства окажется действенным. Так,А.С.
Ермолов, решительно настаивая на необходимости его созыва, полагал,что даже учреждение в России парламента, наделенного законодательнымиСм.: Медушевский А.Н. Народное представительство // Российский либерализм середины XVIII – началаXX века: энциклопедия. С. 615–616.2Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. Воспоминания. 1881–1914 / вст. ст. и комм. д.и.н. М.Г.Вандалковской. М., 1997.
С. 260.1168полномочиями, и немедленная организация выборов в этот парламент несмогут гарантировать эффективности его работы1.Как уже отмечалось выше, реакция общества на рескрипт А.Г. Булыгинубыла неоднозначной. Но если многие консерваторы не усматривали врескрипте указаний императора на созыв народных представителей, то рядобщественныхдеятелейневиделипрепятствийтому,чтобыпредставительство не только возникло, но и было законодательным. Вспециально составленной по случаю опубликования рескрипта запискегубернских предводителей дворянства подчеркивалось, что «этим актомроссийское государство вводится в новую полосу исторической жизни»2.Авторы документа3 не сомневались, что образованное в ближайшем будущемпредставительное учреждение, наделенное правом «возбуждения вопросов онеобходимости издания новых законов или изменения прежних», подачизапроса министрам (которые, однако, были бы по-прежнему ответственнытолько перед монархом), а также утверждения государственного бюджета,выведет Россию из «смуты»4.Однако общественную мысль в России по-настоящему всколыхнулдругой документ, подписанный императором в один день с рескриптом А.Г.Булыгину.
Речь идет, конечно, об Указе Правительствующему Сенату,согласно которому на Совет министров было возложено рассмотрение иобсуждение записок, писем и предложений «по вопросам, касающимсяусовершенствованиягосударственногоблагоустройстваиулучшениянародного благосостояния»5, направляемых на высочайшее имя.См.: Заседания Совета министров 3 и 11 февраля 1905 г. в записях Э.Ю. Нольде. С. 297.ОР РГБ.
Ф. 265. К. 134. Д. 7. Л. 1.3Под подготовленной накануне проходившей в Москве с 11 по 15 марта 1905 г. встречи губернскихпредводителей дворянства Н.А. Хомяковым запиской по итогам ее обсуждения, среди других, поставили своиподписи Д.Н. Шипов, П.Н. Трубецкой, М.А. Стахович, В.И.
Герье, Г.Г. Гагарин и И.П. Герасимов (См.: ГуркоВ.И. Указ. соч. С. 726). В ходе обсуждения записки высказывались весьма любопытные трактовки рескрипта18 февраля. В частности, Д.К. Гевлич полагал, что правом законодательной инициативы должны были бытьнаделены земские и городские собрания, а не общероссийское народное представительство. Д.К. Гевличмотивировал это тем, что местные учреждения были намного лучше, чем кто-либо осведомлены об истинныхнуждах населения. Предложение Д.К.
Гевлича встретило полное сочувствие у всех участников совещания(См.: Российское дворянство в революции 1905 года: «Беседы» губернских предводителей. С. 62).4ОР РГБ. Ф. 265. К. 134. Д. 7. Л. 1 об.–2.5РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 6. Л. 1.12169Современникиотмечали, чтозаписки, содержавшие различныеполитические требования и предложения реформ, «посыпались как из рогаизобилия»1.
К началу апреля в Совет министров было подано 36 записок2, а с1 мая до середины июля – 2163. Важно подчеркнуть, что данная статистикаучитывает исключительно записки, содержавшие более-менее развернутыепредложения. Многочисленные телеграммы и короткие послания без какихлибо конкретных инициатив в расчет не брались. Но даже если принимать вовнимание и их, то можно смело говорить о том, что до начала обсужденияпроекта Государственной думы в ходе Петергофских совещаний в Советминистров поступило максимум несколько сотен записок4.
Приводимая А.Б.Зубовым цифра в более чем 60 тысяч петиций, таким образом, завышена болеечем в сто раз5.Представителямбюрократии,которымприходилосьразбиратьпоступившие записки, их количество представлялось весьма значительным.Для их предварительного рассмотрения при Совете министров былоучреждено особое присутствие, в состав которого поначалу вошли Д.М.Сольский, Э.Ю. Нольде и статс-секретарь А.С. Танеев. Составление докладово содержании записок было возложено на сотрудников канцелярии Комитетаминистров6.
По результатам обсуждения докладов у поступивших материаловбыло три возможных пути дальнейшего следования. Чаще всего записки сконкретнымипредложенияминаправлялисьнарассмотрениевсоответствующее ведомство или специальную комиссию; с призывами иидеями – «принимались к сведению», а проекты, поданные для реализациичастных интересов их авторов или содержавшие утопические предложения,оставлялись без последствий. В то же время ни один из поступивших проектовГессен И.В. Указ. соч. С. 196.РГИА. Ф.
1276. Оп. 1. Д. 6. Л. 14.3См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. Вып. 2. С. 82.4Эти записки отложились в фонде Совета министров Российского государственного исторического архива(РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 7–26).5См.: Зубов А.Б. Почему не воплотились «бессмысленные мечтания» (Манифест 17 октября 1905 г.) //Россия и современный мир. 2006. № 1 (50). С. 105–106.6См.: Менделеев П.П. Указ. соч. С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
