Диссертация (1168532), страница 16
Текст из файла (страница 16)
С. 15.4Там же.1270преобразовательная «революция» отнюдь не завершилась – она тольконачиналась. От успеха этой «революции» зависело, суждено ли будет Россиивновь столкнуться с ужасами революционного насилия1.Подобные мысли высказывали не только активно включившиеся впартийную борьбу либералы, но и некоторые общественные деятели, назватькоторых либералами было никак нельзя.
В конце 1905 г. сотрудник «Новоговремени» М.О. Меньшиков написал статью под названием «Анархия ицинизм». В ней публицист уверял читателей, что период анархии, которыйнеизбежно следует за революцией (она, по мнению автора, в России ужезакончилась) являлся естественной и неизбежной болезнью роста, которую,однако, во что бы то ни стало было необходимо преодолеть, чтобы нерастерять полученных страной «выгод революции»2. М.О.
Меньшиковполагал, что историческому развитию России всегда был присущ хаос.Вспоминая слова летописца о том, что «земля наша велика и обильна, апорядка в ней нет», он придавал событиям уходящего года огромноеисторическое значение: «Ни у одного народа история не начинается с анархии,как у нас.
<…> Прошедшая революция есть великая попытка справитьсянаконец с нашей бытовой анархией, положить конец тысячелетней смуте,наладить жизнь свободную, достойную огромного народа»3. Но единогорецепта здесь не существовало, и 1905 г. прошел в России под знаком упорныхпопыток представителей власти и общества если не составить такой рецепт, тохотя бы определиться с его основными ингредиентами.С момента обретения понятием «революции» социально-политическогозначения, оно «было нацелено на хронологическую перспективу, оновстраивало события в жесткие последовательности и сроки»4. Неудивительно,что даже тем современникам, которые задумывались об истоках «смуты» вРоссии, не приходило в голову пытаться определить конкретное событие, сПодробнее см.: Соловьев К.А.
Концепция революции в кадетской публицистике 1905–1907 гг. // Историягосударства и права. 2017. № 19. С. 39–45.2См.: Меньшиков М.О. Выше свободы. Статьи о России. М., 1998. С. 161–162.3Там же. С. 162.4Бульст Н. и др. Указ. соч. С. 617.171которым было связано ее начало. С «революцией» дело обстояло иначе.Представители высшей бюрократии и различных направлений общественноймысли пытались понять, когда именно началась «революция» и когда оназавершилась. И их оценки содержания революционного кризиса 1905 г. нетолько не совпадают, но подчас входят в прямое противоречие систориографической традицией изучения Первой русской революции.Определяющее«революция»:какзначениеимелостремлениекто,какименносправедливомупонималасьпереустройствусуществовавшего политического режима или как попытка насильственногоразрушения законной системы власти.
Второй сценарий кардинальноотличался от «смуты» масштабом явления и объектом противостояния, вкачестве которого выступали уже не отдельные представители власти, а режимв целом.Во властных и околоправительственных кругах преобладала трактовка«революции» как, прежде всего, акта антигосударственного насилия.Неслучайносамослово«революция»поначалуупотреблялосьдляобозначения непримиримых противников самодержавия.
Признаки того, чтотакая «идейная революция» перекинулась на общество на протяжении 1905 г.усматривались многими современниками в отдельных вспышках насилия(«кровавом воскресенье», восстании на броненосце «Князь ПотемкинТаврический» и др.). Но и тогда лишь единицы полагали, что Россияпереживала настоящую «революцию». Общество было склонно рассматриватьэти явления как революционные вспышки, но не единый непрерывныйпроцесс, тем самым солидаризируясь с властью, также долгое времяполагавшей, что в общем состоянии политической нестабильности, «смуты»имели место те или иные открытые «революционные проявления».Поэтому ни о какой «революции», по утверждению большинствасовременников, до определенного момента не могло быть и речи.
Вплоть доноября 1905 г. во властных кругах о ней не говорили открыто (а с высотыпрестола и вовсе так и не было объявлено о том, что в России в 1905 г.72произошлареволюция),что,безусловно,неозначалопостепенногоувеличения числа представителей высшей бюрократии, консервативных илиберальных общественных кругов, у которых реальность революциинасилия не вызывала сомнений.Точкой невозврата стали события ноября–декабря 1905 г., открытый«поход на власть», вызов режиму, который был однозначно расценен ивластью, и обществом как революция. Именно тогда, как в «высших сферах»,так и в общественных кругах начинали осознавать, что происходившиесобытия приобретали оттенок не только политической, но и социальнойреволюции. Ранее эти понятия применительно к российской политическойдействительности не разделялись.
Окончательного их разделения непроизошло и в 1905 г. Но многие современники осознавали, что еслипредупредить политическую революцию можно было своевременнойполитической реформой, то для недопущения социальной революциипонадобился бы целый комплекс преобразований, затрагивающих все безисключения сферы общественной жизни.Поэтому новый 1906 г. Россия встречала, стоя лицом к лицу передвызовами революции. Хотя насильственная фаза революции признаваласьзавершенной, не принимать во внимание выдвинутую ей повестку дня былоневозможно. Царившая в России на протяжении большей части 1905 г.«смута»приобрелаключевыечертыполитическойреволюции:онапревратилась из набора отдельных, не связанных друг с другом общимиидеями и целями актов неповиновения власти, в осознанную борьбупроявлявшей политическую активность части общества за свои права.
Другойвызов состоял в постоянной угрозе рецидива социальных волнений.Неслучайно в правительстве больше всего опасались именно возобновлениябеспорядков в деревне весной 1906 г. Отсутствие адекватного и решительногоответа на вызовы революции означало бы ее практически неминуемоеповторение в будущем.73Эти вызовы всецело осознавались и обществом. Но оценивались поразному. Во многом стихийное становление в России парламентского проектапредставлялось значительному числу консерваторов угрозой того, что странапогрузится в перманентную, хотя и мирную, политическую революцию. Поднапором легальных политических сил самодержавие рисковало продолжитьсдавать свои позиции, и угроза рецидива революционного насилия вновьвозрастала. С переходом страны в новое политическое качество – революцию– не спорили и либералы.
Для них это было время надежд на то, что внедалеком будущем общество наконец-то получит возможность говорить свластью на равных. Удержание завоеваний «российской славной революции»и их претворение в жизнь виделись им залогом того, что России не придетсявновь пережить ужасы революции.Во многом именно эта дихотомия российской политической мыслиобъясняласпорывокругмногочисленныхпроектовнародногопредставительства, разрабатывавшихся чиновниками и общественнымидеятелями в 1905 г.
Эти проекты, по мнению одних, провоцировавшиереволюционную трансформацию системы государственного управления вРоссии, в глазах их авторов, напротив, способствовали сохранению ееключевых атрибутов – царя и империи и, тем самым, помогали избежатьнасильственной революции.74Глава 2. Проекты народного представительства§2.1.
Идея народного представительства в России до 1905 г.Споры о том, насколько высока была вероятность революции в России,очень часто переходили в обсуждения перспектив претворения в жизнь идеинародного представительства. Именно в том, чтобы подданные империипочувствовали себя сопричастными процессу принятия решений, практическимонополизированному в глазах общества бюрократией, многие современникиеще в XIX в. видели шанс на предотвращение революционной угрозы.Начинали подниматься вопросы о форме народного представительства, егосоставе и полномочиях. Но главный парадокс российской политическоймысли состоял в следующем: все чаще заявляя о необходимости созватьнародных представителей в России, общественные деятели надеялись нареформаторский потенциал самодержавия.
Общество добровольно передаваловласти инициативу в решении ключевого вопроса внутренней политики,который ставился на повестку дня самим обществом.О необходимости создания народного представительства в России(впервые после проекта М.М. Сперанского) в конце 1840-х гг. заговорил К.С.Аксаков. Наиболее удачной формой представительства он считал Земскийсобор, который бы периодически созывался правительством. Именно Земскийсобор представлялся К.С. Аксакову воплощением ключевого политическогопринципа славянофилов – «народу – мнение, царю – решение» 1.
Причем правонародавысказывать«мнение»уходилокорнямивпризваниевосточнославянскими племенами варягов. Делегируя властные полномочияРюрику, наши далекие предки оставляли за собой право оценивать егоправление. Именно поэтому одним из первых шагов первого русского царяИвана IV стал созыв по собственной инициативе Земского собора: так1См.: Цимбаев Н.И. Указ. соч. С. 214.75самодержец стремился не допустить разрыва укрепившейся власти с «землей»,одобрение которой и делало эту власть легитимной1.В то же время созыв Земского собора не был для К.С. Аксаковаключевой задачей момента. По его убеждению, главная проблема государствазаключалась в том, что оно взаимодействовало с «публикой», а не с«народом», который безмолвствовал, по-прежнему оставаясь «великимнемым»2.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
