Диссертация (1168475), страница 46
Текст из файла (страница 46)
Ф. Клокачева, который только летом 1821 г., находясь в Петербурге, подал Александру I не менее 47 записок. Отношения же его преемника С. И. Миницкого с136Александром Павловичем основывались на протекции и покровительстве А. А. Аракчеева. Ноэто же обстоятельство, усугубленное расследованием «провиантского дела», крайне осложнилоего положение при Николае I. Лишь в 1829 г. он имел единственную за все время нахождения вдолжности генерал-губернатора личную аудиенцию у царя, которая, впрочем, не упрочила егоположения при дворе.Не имея даже частной инструкции, подобно той, что была, например, у сибирских генералгубернаторов, архангельские генерал-губернаторы были вынуждены путем личных запросов государю устанавливать пределы собственных полномочий, инкорпорируясь в модернизированную(по сравнению с екатерининскими временами) систему высших и центральных органов власти иуправления.
Так, например, отношения генерал-губернаторов с Государственным советом и Комитетом министров никак в законе не регулировались, но, как свидетельствуют журналы исходящих бумаг от архангельского генерал-губернатора, прямых сношений с этими органами он неимел. Поступавшие от генерал-губернатора представления передавались на рассмотрение в этивысшие органы либо самим государем, либо соответствующим министром.
Но при этом зафиксирована практика присутствия по высочайшему повелению архангельского генерал-губернатора А. Ф. Клокачева на заседаниях Комитета министров при разрешении конкретных вопросов,касавшихся его макрорегиона. Отношения с Сенатом продолжали строиться на установленномеще Екатериной II праве присутствия на его заседаниях. Однако при Александре I Сенат стремительно терял свое положение в системе высших органов власти, и поэтому реальные отношенияс ним архангельских генерал-губернаторов свелись (за исключением судебной части) к исполнению формальных по своей сути процедур, а именно: рапортов о получении сенатских указов исобственных перемещениях.Самые сложные отношения сложились у александровских генерал-губернаторов с министрами и подчиненными им в губерниях учреждениями и должностными лицами.
Вызвано этобыло не только недостаточностью законодательного урегулирования отношений министров и генерал-губернаторов (всего шесть параграфов в «Общем учреждении министерств» 1811 г.), но ипостоянной демонстрацией на словах и на практике личного отношения к ним Александра I какравным министрам.Все попытки александровских генерал-губернаторов пролоббировать принятие нового положения о своем статусе, в которых самое активное участие приняли и архангельские генералгубернаторы А.
Ф. Клокачев и С. И. Миницкий, окончились неудачей. После же принятия Николаем I в 1827 г. принципиального решения о ликвидации института генерал-губернаторов какповсеместно существующего эти отношения еще более усложнились. Это, например, сразу жеотразилось на отношениях генерал-губернатора С. И. Миницкого с министром внутренних делА. А.
Закревским, который вынудил его перейти на форму сношений, принятых в министерствах137с подчиненными инстанциями. Отношения с министерскими учреждениями в губерниях и ихглавами, как органами, напрямую не подчиненными генерал-губернатору, оставались до концасуществования института генерал-губернатора на Европейском Севере также конфликтными.В еще более сложной ситуации при генерал-губернаторе находились гражданские губернаторы. Только одних отличий между ними «в степени власти и подчиненности» было насчитаномною не менее 15.
Однако по действующему законодательству генерал-губернатор не имел правасобственной властью удалить их с должности.Основным каналом управления для архангельского генерал-губернатора были не губернаторы, а губернские правления трех северных губерний. Через них же генерал-губернатортранслировал свои распоряжения подчиненным ему напрямую уездным присутственным местам— уездным и земским судам, городническим управам и городским выборным органам общественного управления.Согласие Николая I в 1827 г. с решением «Комитета 6 декабря 1826 г.» об упраздненииинститута генерал-губернатора во «внутренних губерниях» было вызвано целым комплексомобъективных и субъективных причин, а именно: негативное отношение нового императора к конституционным намерениям его брата; естественное желание убрать со столь значимых постов неим назначенных лиц; убеждение в том, что во «внутренних» губерниях у генерал-губернаторовнет отличной от губернаторов компетенции; активное сопротивление министров, постоянно конфликтующих с генерал-губернаторами; личные неприязненные отношения В.
П. Кочубея иМ. М. Сперанского — главных действующих лиц в «Комитете 6 декабря 1826 г.» — к А. Д. Балашеву; желание самого Сперанского разработать новый проект губернских учреждений, чемеще более упрочить свое положение при новом императоре; резкое увеличение переписки губернской администрации в связи с необходимостью практически все свои действия и решениясогласовывать с генерал-губернатором; негативная оценка сенаторами-ревизорами действий генерал-губернатора А. Д. Балашева и С. И. Миницкого.Задержка с увольнением от должности С.
И. Миницкого была вызвана ожиданием подходящего повода, который представился в 1830 г., когда между ним и архангельским губернаторомВ. С. Филимоновым возник конфликт.138Глава 3Архангельские генерал-губернаторы и чиновничество северных губерний3.1. Специфика структуры губернских аппаратов северных губерний к моменту учреждения генерал-губернаторства.На момент учреждения Архангельского, Вологодского и Олонецкого генерал-губернаторства в марте 1820 г. все три губернии относились к «великорусским губерниям»570. А это значит, что в них функционировали установленные законом 1775 г.
органы местного управления исамоуправления. Это было подтверждено и в указах от 9 сентября 1801 г.571 и 1 января 1802 г.,которыми все 3 северные губернии были по-прежнему отнесены к I разряду, т. е. к «великорусским губерниям»572. Однако уже в этом сводном штатном расписании не было полной унификации структуры и штатного содержания местного аппарата в губерниях этого разряда. Законодатель учитывал при приеме штатов конкретных великорусских губерний их специфику. А для северных губерний это выражалось прежде всего в малочисленности дворян-помещиков и городского населения, что отразилось, например, в том, что не при каждом уездном суде были дворянские опеки, а в некоторых городах вместо магистратов действовали ратуши.Так, например, по докладу Сената от 18 июля 1802 г.
Александр I конфирмировал 31 июля1802 г. штаты для Архангельской и Олонецкой губерний, а 27 ноября 1803 г. — для Вологодскойгубернии573. Но при этом состав губернских и уездных присутственных мест и оклады чиновникам во всех трех губерниях были одинаковыми. В них должно было быть: 1 губернское правление(в составе 1 губернатора (при нем особый секретарь), 2 советника и 1 секретарь)574, 1 палата уголовных дел, 1 палата гражданских дел (а в них: 1 председатель, 1 советник, 2 заседателя от дворяни 2 от купечества губернского города), 1 казенная палата (в составе: вице-губернатор, 3 советника, 1 губернский казначей, 2 асессора, 4 присяжных и 1 секретарь), 1 совестный суд (в составе1 судьи, 2 заседателей от дворян, 2 — от купечества и 2 — от поселян), 1 приказ общественного570В законодательстве и делопроизводственной переписке их могли называть еще «внутренние» или «непривилегированные» губернии.571Несмотря на то, что этим указом в структуру местных учреждений были внесены весьма значительныеизменения, которые даже позволили сделать Ю.
В. Тот вывод, что для Александра I статьи «Учреждений для губерний» «не являлись догмой» (Тот Ю. В. Реорганизация местного управления в конце XVIII – начале XIX вв.:сравнительный анализ политики Павла I и Александра I // Bylye Gody. 2013. С. 40).572ПСЗ–1. Т. 44. Ч. 2. Книга штатов. Табл. 5 (С. 228–229).573РГИА. Ф. 1341. Оп. 1. Д. 373.
Л. 1–4, 26–62; ПСЗ–1. Т. 27. № 20353, 21051.574В 1806 г. в состав общего присутствия великорусских губернских правлений был добавлен асессор построительной части, которого, впрочем, можно было использовать и по другим «исправлениям» по правлениям(ПСЗ–1. Т. 29. № 22114, 22426).139призрения (в составе губернатора и по 1 заседателю от дворян, купечества и поселян), 1 губернский прокурор и 2 губернских стряпчих575.Количество уездных присутственных мест зависело от численности уездов. Поэтому еслив Олонецкой губернии было 7 уездов, то в ней согласно штатному расписанию находилось: 7 городничих (даже в губернском центре – Петрозаводске); 7 уездных судов (в каждом: 1 уездныйсудья, 2 дворянских заседателя576 и 2 сельских, 1 секретарь), 7 нижних земских судов (в каждом:1 земский исправник, 2 дворянских заседателя и 2 выборных от поселян, 1 секретарь), 7 уездныхказначейств (в каждом: 1 уездный казначей и по 4 присяжных), 7 уездных стряпчих, 7 уездныхземлемеров, 7 городовых магистратов (в каждом по 2 бургомистра и 4 ратмана) 577.
Также учтя,что в Олонецкой губернии помещики в основном проживали в южных уездах, было оставленовсего 2 дворянские опеки при уездных судах в Вытегорском и Лодейнопольском уездах.Однако очень скоро было внесено важное изменение: 23 февраля 1803 г. олонецкий губернатор А. А. Ушаков вышел к министру внутренних дел В. П.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
