Диссертация (1155344), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Стали высказываться мнения (например, популярнымфельетонистом “Голоса” Л. К. Панютиным, хотя он и выступалбольшей частью против произведения Достоевского), что в романедоминирует этико-религиозный аспект, а не политические воззренияперсонажей или самого автора.Разумеется,политическихДостоевскийсимпатийинебыллишёнантипатий,многиеопределённыхизкоторыхпросматриваются и в “Бесах”. Однако весьма неуместной была быпопыткапредставитьсоциополитическиепредпосылкирусскойреволюции, отражённые в романе, в качестве ключевой темыпроизведения.Господствовавшиеврусскомобществевторойполовины XIX в. политические тенденции, безусловно, интересуютДостоевского как автора, стремившегося к постижению “высшегореализма”.УместноздесьпривестиследующееутверждениеДостоевского: “Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист ввысшемсмысле,т.е.изображаювсеглубиныдушичеловеческой”[25:373].
Однако эти тенденции интересуют Достоевскоготолько постольку, поскольку они позволяют выявить глубинныйсмысл“безбожногосоциализма”,революционеров.25психологиюбудущихИдею безбожного социализма в ещё более явных формах будетописывать Максимилиан Волошин.
О творчестве этого великогомыслителя и поэта мы ещё будем говорить подробно в следующихглавах, однако сразу заметим, что стремление раскрывать “глубиныдуши человеческой” через предельно реалистичное изображениетекущих событий было свойственно и ему.Пожалуй, одним из самых ярких примеров реализма втворчестве Волошина служит стихотворение “Террор”, в котором поэтнамеренно отходит от присущей ему экспрессии, ограничиваясьпростым оглашением фактов. Избегая живой и одухотворённой речи,присущей большинству его стихотворений, Волошин нагляднодемонстрирует отношение революционеров к массовым казням икровопролитию как к скучной, повседневной работе.Собирались на работу ночью. ЧиталиДонесенья, справки, дела.Торопливо подписывали приговоры.Зевали.
Пили вино.Всущности,такойшокирующийэффектстихотворениепроизводит именно благодаря сухому и протокольному описаниюпроисходящего. Зная о красочности и экспрессивности стихотворенийВолошина, нетрудно заметить осознанное приглушение красок, отказпоэта от собственной эмоциональной оценки.
Это стихотворениерапорт, стихотворение-документ. Тематический реализм находит своёвоплощение и в реализме формы:Загоняли прикладами на край обрыва.Освещали ручным фонарем.26Полминуты работали пулеметы.Доканчивали штыкомНеудивительно, что за долгие годы до написания стихотворенияВолошин произнесёт в своей лекции “Россия распятая” следующиеслова: “Правда – страшная, но зато подлинная, обнаружилась тольково время октябрьского переворота.
Русская революция выявила свойнастоящий лик”[44:314-315].Это стремление к демонстрации настоящего лика “бесов” черезизображение нарочито реалистичных картин и событий было знакомои Фёдору Достоевскому.Вообще, излишний реализм часто заносился критиками в числонедостатков Ф. М. Достоевского как писателя. Подробно восприятиероманов Достоевского театральными цензорами рассматривалось встатье Т. И. Орнатской и Г. В.
Степановой “Романы Достоевского идраматическая цензура (60-е годы XIX в. – начало XX в.)” Мыостановимся лишь на одном из самых показательных моментов,сопутствовавших оценке творчества Достоевского в русской критикеXIX столетия.В 1885 г. тайный советник П. И. Фридберг составил рапорт одраме в пяти действиях “Братья Карамазовы” (в постановке Н. И.Мердер). Несмотря на то, что он подвергает цензуре непосредственнодраму, отмеченные недостатки Фридберг приписывает исходномупроизведению самого Достоевского: “Роман этот, приобретший в своёвремя громкую известность <…> ни в каком случае не мог послужитьтемой для разработки его в драматической форме <…> реализмдоведён до крайних пределов <…> и воспринимает характер грубого27и наглого цинизма <…> В последнем действии (5-м) глазам зрителяпредставляется заседание Окружного суда <…> в окарикатуренномвиде.Трудноразобрать,преследоваллиавторкакую-либонравственную цель или же в порыве мизантропии ограничился лишьобъективноичересчурреальноизобразитьуродливуюдействительность? В результате же выходит, что произведение этоложится позорным пятном на русское помещичье сословие”[212:70-71].“Реализм доведён до крайних пределов”, “наглый цинизм”,“порыв мизантропии”, “уродливая действительность”, “позорноепятно” – неудивительно, что в ноябре 1885 года, после столь громкихэпитетов в отношении спектакля, начальник управления по делампечати Евгений Михайлович Феоктистов накладывает на отчётФридберга визу о запрещении постановки.
И в этом смысле важноучитывать,чтоспектакльчерпалхудожественнуюэстетикуисключительно из романа самого Достоевского, практически ничегоне меняя со стилистической и содержательной точки зрения. Такимобразом, цензорами во многом оценивалась не сама постановка, аоригинальный роман Ф. М. Достоевского.А ведь биографам и исследователям Достоевского хорошоизвестно, что о “карикатурности” Окружного суда, как и судебныхпроцессов вообще, в творчестве писателя не может идти и речи.Прошедший суд как участник кружка Петрашевского, активноконсультировавшийсясюристамипринаписании“БратьевКарамазовых” (что отчётливо видно из письма Достоевского к Н.
А.Любимову от 8 сентября 1880 года; особенно показательны здесьпредложения “Не думаю, чтоб я сделал какие-нибудь технические28ошибки в рассказе: советовался предварительно с двумя прокурорамиеще в Петербурге” и “адвокат и прокурор представляют у меняотчасти типы нашего современного суда… ни с кого лично несписанные”[96:646]), Достоевский не чувствовал за собой даже правапредставлять судебные заседания в окарикатуренном виде.Более того, у нас есть полные основания утверждать, чтоДостоевский не просто разбирался в судебной практике – он знал оней из личного опыта. Речь идёт об известном по “Дневникуписателя” деле Е.
П. Корниловой, которую осудили на каторжныеработы сроком 2 года и 8 месяцев с дальнейшим переселением вСибирь без права на обжалование. Основанием для приговорапослужила попытка убийства шестилетней падчерицы, совершённаясамой Корниловой и лишь по счастливому стечению обстоятельствокончившейся бескровно.Прочитав о судебном заседании по вышеуказанному делу,Достоевский приходит в ужас от допущенной на суде ошибки: однимиз свидетелей, на основе которых был вынесен приговор, выступилчеловек, также работавший и экспертом по этому делу. 17 октября1876 года Достоевский оставляет такую запись в первой главе“Дневника писателя” за этот месяц: “Право, тут могла быть ошибка…Ну вот так и мерещится, что ошибка!”[84:420].
Неожиданно дляДостоевского на эту запись откликается сам министр Юстиции К. И.Маслянников, который предлагает автору “Дневника писателя”встретиться с Корниловой лично.С 5 ноября 1876 г. по 21 апреля 1877 г. ДостоевскиймногократнопосещаетКорнилову29ипомогаетейдобитьсясправедливости. 22 апреля он приходит на суд, который выноситобвиняемой уже оправдательный приговор.Таким образом, Достоевский прекрасно знал и о сильныхсторонах русской юриспруденции, и о её недостатках.
Изображениесудебного заседания в романе “Братья Карамазовы” (на котором, чтохарактерно, допускается та же ошибка с опросом докторовВарвинского и Герценштубеэкспертов)соответствуетодновременнообъективнойкак свидетелей иреальности,дажееслипоследнее и включает в себя демонстрацию уязвимых сторонОкружного суда.Следовательно, цензорами в вину Достоевскому ставитсяотнюдь не изображение “уродливой действительности”, но именнодействительности, которая – ввиду социополитической обстановки вРоссии последней четверти XIX века – оказывается неприглядной.Впрочем, “карикатурность” Достоевскому не раз приписывалиещё при его жизни, что отчётливо видно из “Дневника писателя” за1873 г.
Например, в статье “Нечто личное” Достоевский вспоминает,какодинвлиятельный,ноненазванныйкритикобругал“Преступление и наказание” из принципа, потому что помнил, какДостоевский раньше “окарикатуривал” образы ссыльных[78:187].Известный литературовед В. Кирпотин писал по этому поводу,что “психологизм Достоевского в положительных его созданиях несубъективен,ахудожественныйреалистичен.методЕгопсихологизмпроникновенияв–особыйобъективнуюсутьпротиворечивого людского коллектива… и особый художественныйметод их воспроизведения в искусстве слова... Достоевский мыслил30психологическиразработаннымиобразами,номыслилсоциально”[130:63-64].Этожеланиеизобразитьчеловекакакпсихологическидостоверную личность встречаем и у Волошина.
Поэту свойственновидеть в каждом человеке носителя великой духовной мощи, постранной прихоти судьбы живущего в “мире замкнутых граней”.Последнее определение, взятое из стихотворения 1903 г. “По ночам,когда в тумане…”, хорошо показывает, что психологизм Волошина,какипсихологизмДостоевского,зиждетсянамистическомвосприятии человеческой личности как изначально благодетельной инепорочной сущности, скрывающейся за множеством земных масок иличин.Достоевский не называл конкретных условий для постижениячеловеческой личности, хотя, безусловно, и утверждал о возможностипроникновения в душу любого человека (“Можно найти… в таком жекаторжном и убийце человеческое сердце… и выбить, наконец, извертепа на свет душу высокую, страдальческое сознание, возродитьангела, воскресить героя!”[93:91]).Волошин, напротив, утверждал, что постичь истинную личностьчеловека можно только в отдельный, “остановившийся” моментвремени.
“Единственная связь между временем и пространством – этомгновение”, - пишет Волошин в статье “Аполлон и мышь”. –“Сознание нашего бытия, доступное нам лишь в пределах мгновения,является как бы перпендикуляром <...> Каждый перпендикулярявляется поэтому для нашего сознания дверью в бесконечность,раскрывающуюся во мгновение <…> Способность пророчественного31видения связана неразрывно с углублением во мгновение”[39:100].Конкретный момент в понимании Волошина отождествляется свечностью.Этот подход, поначалу кажущийся совсем непохожим натворческий метод Ф. М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
