Диссертация (1155220), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Холодны их отраженья, тяжела вода, свинцовая, тоже с белесымиотсветами. Прохладно! Невеселое предвечерие севера. Но взору просторно. Иесть что представить себе. Налево, за бескрайною далью, к океану, некогдасв. Трифон основал обитель у самого моря - монастырь св. ТрифонаПеченгского. Справа, в нескольких десятках верст, остров Коневец»269.И в том, и в другом тексте мы видим описание «бескрайней дали», хотяв первом случае пароход плывет вдоль морского берега, во втором - поЛадожскому озеру. Важным элементом пейзажа в данном случае является«двузубая» гора, цепляющаяся за облака и подобная «престолу Бога» (Афон).Во втором случае это гора острова Коневец.Описание путешествия пароходика по «бескрайней дали» напоминаетнам пушкинский водный путь к волшебному острову Буяну, описанный в«Сказке о царе Салтане».
Остров Буян - волшебный локус русских сказок изаговоров. На этом острове хранятся артефакты (волшебные предметы),растетмистическийдуб,подобныйсвященномудревуИггдрасиль(Иггдразиль). В заговорах также упоминается священный камень алатырь,находящийся на острове и символизирующий сакральный центр мира.Острова Коневец и Валаам, описанные Б.К. Зайцевым, также –сакральныелокусы.Книмдвижетсяпреодолевающийпрепятствияпароходик. В данном случае остров (острова) – это осколки ушедшей под269Зайцев Б.К. Валаам // Зайцев Б.К.
Избранное. М.: Никея, 2015. С. 148.138воду благодатной земли (или светлого города, подобного граду Китежу,ушедшему под воды озера Светлояр). Б.К. Зайцев мифологизирует путь ксвятым местам, что осуществляется с помощью многочисленных отсылок кмифам и Библии («престол неба», сравнение Афонской горы и Синая,описание полного опасностей пути к далеким, священным островам). Островв данном случае – образ-символ внутренней решимости, спокойствия исамообладания человека, который успешно и благополучно «преодолелволны» или бурные потоки и не пал их жертвой»270.
Так восстанавливаетсяустойчивая для фольклорных и литературных произведений связь концепта«Путь» с концептом «Море». Мотив мореплавания (и особенно –преодоления бурных вод) присутствует во многих мифах, фольклорныхтекстах и авторских произведениях древних литератур, например, в«Одиссее» Гомера, «Гильгамеше», в былинном цикле о заморском гостеСадко. Воды (как океанов, так и морей, озер и рек) неразрывно связаны срождением и смертью. Вода символизирует страсть и иррациональность,бурные изменения в жизни.Если твердая поверхность, суша, является символом устойчивого,спокойного и традиционного существования, то решение оставить земнуютвердь, выйти на простор, мужественно вступить в схватку с открытымморем (одним словом, «пуститься в плавание») в мифологии разных народоввсегда представляется подвигом – как физическим, так и духовным.Мореплаватель, таким образом, тождественен герою и посвященному,человеку, который, оставляя позади обычную «жизнь», стремится к чему-то«большему, чем жизнь», к подвигу.271Преодолев морские просторы, герой оказывается на берегу «иной»,таинственной земли.
В случае путевых очерков Б.К. Зайцева эта «иная»,Зайцев Б.К. Афон // Зайцев Б.К. Избранное. М.: «Никея», 2015. С. 23.Эвола Ю. Мореплавание как героический символ //Герметическая традиция. МоскваВоронеж: TERRA FOLIATA, 2010. С. 215.270271139загадочная земля – Афон или Валаам, которые идентифицируются с конечнойцелью мореплавателя - победой над морем, над водными просторами. И«иной берег» - это земля, неведомая, неразведанная, труднодоступная.
В тоже время эта «иная земля» тесно связана с «внутренней Россией», с «РоссиейДуха». Так, например, остров Валаам – это духовное продолжение«внутренней России», памятной сердцу героя-рассказчика. Гора Афон,напротив, - образ-символ мудрой и таинственной Византии. Если у Сорокина«Путь» лишен цели и оттого трагичен, то у Зайцева происходит своего родареставрация концепта «Путь» в том понимании, в котором он был свойствендревнерусскойлитературе,Путешествующийдуховновчастности,илижитийнымфизическипроизведениям.человекпереживаеттрансформацию и приходит в точку, являющуюся его целью, - Землюобетованную, либо просто обретение внутреннего спокойствия и тишины.В путевых очерках Зайцева герой-рассказчик путешествует по своей«внутренней России»272, памятной сердцу.
Позиция путешественника,странствующего героя позволяет Борису Зайцеву освободиться от уз времении пространства и создать сакральный образ Родины, покинутой священнойземли, духовные истоки которой странник ищет на Афоне и Валааме. Этасвятая Родина, к которой стремится герой, неподвластна историческимкатастрофам и революционным потрясениям.Путевые очерки Бориса Зайцева - это странствие между реальным исакральным мирами. Первым, кто встречает странника на святой земле, какправило, оказывается монах – проводник высшего, духовного начала.
НаАфоне – это монашек-сиромаха, на Валааме – монах, везущий вещи нателеге.«Все творчество Зайцева пронизано устремленностью к иному,горнему миру. Образы неба, звезд, вечности, отзвуки мировой гармонии,272Любомудров А. М. Книга Бориса Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» //Литература и история. СПб.: Наука, 1992. С. 263-279.140столь характерные для раннего творчества, впоследствии конкретизируются впонятиях мира Божьего, Небесного Царства. Земная суета, биениечеловеческих страстей, быт знакомы, но малоинтересны писателю. Неслучайно критики отмечали в его прозе некую облегченность отвещественной плоти, особую «прозрачность» бытия»273, - пишет А.М.Любомудров.В «Афоне» и «Валааме» Б.К. Зайцевым представлено описаниецерковной службы, обладающее несомненным эстетическим и этическимзначением.
Автор поражен и растроган красотой и торжественностьюлитургии, понимаемой как торжественная мистерия, протекающая навершинах духа. Путь в Церковь, к воцерковлению, понимается автором каквосхождение к вершинам духа – и в то же время к реальной горе Афонской.Вданном случае актуализирована семантическая связь метафорическогоконцепта «Путь» с концептом «Храм», также свойственная и произведениямПитирима Сорокина.Важной чертой путевых очерков Бориса Зайцева «Афон» и «Валаам»является обилие пейзажных зарисовок.
При этом движение пароходика,везущего паломников к святым местам, контрастирует с холодным,неподвижным, окружающим странников миром: «Беловатые, крупные, ссине-стальной оторочкою облака хмуры, недвижны.Холодны их отраженья,тяжела вода,свинцовая, тоже с белесыми отсветами. Прохладно! Невеселоепредвечерие севера»274.Контрастом к пейзажу, отражающему первое впечатление от Валаама,является описание гостиничного сада, первого приюта туристов ипаломников: «Смеркается.
Густа зелень, в ней белеют врата монастырские, ипо дорожке, аллеею лип, кленов, орехов, оказываемся у огромной, тоже273Любомудров А.М. Святая Русь Бориса Зайцева. Интернет-ресурс: http: // www.Pravoslavie.ru /jurnal /culture/ zaitsev /htm274Там же.141белеющей в полусумраке гостиницы. Июль, а еще жасмин не отцвел.
Жасминсладостно одуряет, есть в этом запахе исконно-русское, для меня и афонское,сразу вспомнишь Андреевский скит»275.Андреевский скит был запечатлён Б. Зайцевым в книге путевых очерков«Афон»: «Белокаменный храм, белый туман, стоявшей на скитском дворе,окруженном четырехугольником тоже белевших зданий, белый и пышныйжасмин, отягченный каплями влаги, все слилось для меня в главноеощущение этого места: тишины, некой загадочности и белизны»276.Герой-рассказчик описывает, как паломники проходят крепостныеворота, оказываются в соборе, на вечерне.
В храме доминирует другой,знаковыйцветАфона–золотой(золотоиконостаса,могучая,просвечивающая золотом «внутренность» храма).Отметим, что белый изолотой цвета как символы праведного Пути входят в семантическое полеконцепта и у Питирима Сорокина, что позволяет считать выявленнуюсемантическую связь устойчивой.Афон и Валаам у Зайцева - это «рай», вершины духа.
Валаам оставляетвпамятиобразыприветливыхстаричков-монахов,образычистой,благообразной жизни. И на горе Афон, и на острове Валаам герой-паломникощущает («вдыхает») благодать и тишину просветленного мира. Автор какбы переживет духовное воскрешение «святой Руси»: «Ведь это все мое, вмоей крови, я вырос в таких лесах…», ему вновь открывается памятная сдетства «приветливая и смиренная Святая Русь»277.В просветленном мире Афона и Валаама царит благословенная тишина.Однако тишина бывает разная: благостная, умиротворенная или черная,беззвучная, как в очерке «Андреевский скит».
В Андреевском скиту царитчерная(противоположная белому цвету!), беззвучная тишина: «Я не спал.275Зайцев Б.К. Валаам // Зайцев Б.К. Избранное. М.: Никея, 2015. С. 134.Зайцев Б.К. Афон // Зайцев Б.К. Избранное. М.: Никея, 2015. С. 34.277Там же.276142Лежал в глубочайшей тишине монастыря на постели своей комнаты, нераздеваясь, окруженный морем черноты и беззвучия, по временампереворачиваясь на ложе не мягком, полумонашеском. Было такое чувство,что от обычной своей жизни, близких и дома отделен вечностью»278.
И далее:«Я спустился по лестнице, вышел на каменную террасу. Беспредельная тьмаи молчание. На колокольне уже отзвонили»279.Свет у Б.К. Зайцева словно возникает из беззвучия. ГробницаАндреевского скита, описанная как «довольно большая комната нижнегоэтажа, светлая и пустынная»280, наполнена духовным светом почившихмонахов.«Я любил тихую афонскую жизнь. Мне нравилось выходить иной разиз монастыря, сидеть на прибрежных камнях у огорода, любоваться«светлыми водами Архипелага». Эти светлые воды упоминаются во всехписаниях об Афоне, но афонское море, действительно, чрезвычайнопрозрачно, нечеловечески изумрудно-стеклянного тона»281, - пишет Б.К.Зайцев.В начале повествования о путешествии на Афон герой-рассказчикназывает Святую гору «охранительной силой»: «Афон предстал мне в своемвековом и благосклонном величии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
