Диссертация (1155180), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Отметим, что пословичный фонд русского языка задействованво всех текстах «Нефритовых четок», и с этой точки зрения «Чаепитие вБристоле» также является своего рода метатекстом: в нем количествопословиц наиболее велико, а также объясняется их функция в расследованиипреступлений.В «Чаепитии в Бристоле» есть и другой элемент межтекстового диалогас фольклорными текстами и литературными сказками, созданными на основефольклора.
Семья лорда Беркли представляет собой классический вариантсказочной семьи:Жил старик в одном селе.У старинушки три сына:Старший умный был детина,Средний сын и так и сяк,Младший вовсе был дурак218.Лорд Беркли – отец трех сыновей, старший из которых являетсянаследником титула, средний – священником, а младший, как указывает миссПалмер, «паршивой овцой»: «Все Линны (таково было родовое имя лордовБеркли)съехалисьвсвоефамильноегнездо,чтобыотметитьвосьмидесятилетие патриарха. На семейной прогулке недоставало лишьтретьего брата, достопочтенного Тобиаса Линна, которого мисс Палмер218Ершов П.П.
Конек-горбунок // Электронный ресурс https://solnet.ee/skazki/777138называла the black sheep of the family»219. Причем, как и в сюжете сказки«Конек-Горбунок», у третьего сына есть помощник – экзотическое животное:«Однако Фандорин смотрел не на Тобиаса Линна, а на роскошного зверя,которого достопочтенный вел на поводке. Это был африканский леопард.Квартирная хозяйка слышала от дворецкого, что капитан никогда нерасстается с хищником, повсюду возит с собой»220.Третий, младший, сын оказывается в итоге преступником: именно онкрадет ожерелье «Млечный путь» и отправляет отца в пешее путешествие кМолли. Традиция сказочного описания трех сыновей в «Чаепитии вБристоле» вывернута наизнанку: если в сказочном сюжете младший сын –«дурак» - в итоге оказывается наиболее успешным и получает в жены Царьдевицу, а старшие оказываются обычными, ничем не примечательнымилюдьми, то у Акунина Тобиас Линн – самый «неуспешный» член семьи, иего афера с колье также оказывается неудачной из-за Фандорина.Мезотекстовым слоем «Чаепития в Бристоле» оказывается, такимобразом, русский фольклор: пословицы, поговорки и сказки.
Отчасти этоотсылка к охватившей Фандорина ностальгии: «Эраст Петрович стоял передвербой, испытывая все те чувства, какие положено испытывать русскомучеловеку, разлученному с родиной, при виде этого пушистого куста.Примерно такие же эмоции вызывают рябина и береза, но их видно во всякоевремя года, вербу же городской человек способен распознать лишь в началевесны.
Тем сильней царапает душу ностальгия»221. По сути, аллюзия кфольклорному слою сознания – некий сигнал, что и в далеком от РодиныБристоле можно найти те же самые чувства, те же сюжеты, те жепротивостояния.Герои Акунина в «Чаепитии в Бристоле» постоянно противостоятгротескно219преувеличеннымопасностямАкунинБ.Нефритовыеhttp://www.kharkivosvita.net.ua/files/nefrit.pdf220Там же.221Там же.ичетки139сталкиваются//сЭлектронныйдикимиресурсживотными: дворецкий вынужден вступить в единоборство с Молли Флейм,чья сила и удаль сравнивается с львиной, для старика лорда Берклиопознавательным знаком становится медведь, а хранителем «МлечногоПути» в итоге оказывается леопард Скалпер.
Это роднит сюжет «Чаепития вБристоле» с волшебными сказками, в которых звери также часто выступаютв роли и хранителей, и испытателей. В целом, созданный Акуниным текстоказывается некой медианой между волшебной сказкой и классическимдетективом.Слой смысловых связей с русским фольклором поддерживается иназванием рассказа: «Чаепитие в [название города]» у носителя русскогоязыка и представителя русской культуры ассоциируется с картиной Перова«Чаепитие в Мытищах», сюжет которой – противопоставление богатства ибедности. На картине Перова румяный полный священник пьет чай изсамовара, а изможденный солдат-калека с поводырем-мальчиком просит унего милостыню.
Мотив помощи ветеранам войны находит свое отражение втексте Акунина: «Ее отец, драгунский субалтерн, пал при Ватерлоо. Оннезадолго перед тем женился, вдове едва сравнялось восемнадцать. Онавынашивала дитя, и горестная весть вызвала у несчастной преждевременныесхватки. Спасти роженицу не удалось. Девочке, появившейся на свет пристоль грустных обстоятельствах, все тоже сулили скорую смерть, но малюткакаким-то чудом зацепилась за жизнь. Ее взял на воспитание лорд Беркли,полковой командир убитого субалтерна, и воспитал вместе с собственнымидетьми»222. Картина Перова «Чаепитие в Мытищах» имеет социальныйпафос: священник за чаем отказывает солдату в помощи, и его сытость ивальяжность отсылают к пословице «Сытый голодного не разумеет».Отчасти смысл противопоставления богатства и бедности передан и в тексте«Чаепития в Бристоле»: богатая семья Беркли притесняет обитательницуфлигеля, всячески ущемляя ее в правах, в то время как ее единственной222Там же.140мечтой является покупка маленького домика на море, на который требуетсявсего 300 фунтов.
Оценить масштаб противопоставления можно, учитываяуказанную в тексте информацию о примерной стоимости колье «Млечныйпуть»: та бесценная реликвия, которую удалось спасти благодаря дедукциимисс Палмер, стоит сто тысяч фунтов.Помимо мезотекстового слоя русского фольклора в тексте «Чаепития вБристоле» просматривается и аллюзия к «Братьям Карамазовым» Ф.М.Достоевского: образ сумасшедшего отца, влюбленного в не нравящуюся егодетям женщину, при этом у Достоевского Грушенька – содержанка, женщиналегкого поведения, у Акунина Молли – циркачка, привлекавшая вниманиетанцем в обтягивающих панталонах.
При этом в обоих случаях отец готов«бросить все» к ногам своей возлюбленной, и сыновья восстают противэтого. При этом братья Карамазовы типологически совпадают с сыновьямилорда Беркли – есть сын-священник, сын-пьяница, и старший сын –наследник, глава семьи. В данном случае, безусловно, присутствуетпародийная отсылка к детективной интриге романа Достоевского и типажамгероев, что продолжает линию связи с классической русской литературой ипародирования ее в духе постмодернизма. В данном случае присутствуеттакже автоаллюзия на роман «Ф.М.», вышедший, как и «Нефритовые четки»,в 2006 году, и являющийся «ремейком» «Преступления и наказания».Такжевмезотекстовомслоепрослеживаетсяавтоаллюзиякпараллельному проекту Акунина – стилизацией русской классическойлитературы под псевдонимом «Анатолий Брусникин» (в частности, роман опоследних днях осады Севастополя – «Беллона»).
Мисс Палмер упоминает ознакомстве с русскими офицерами, участвовавшими в осаде Севастополя.Таким образом, четыре текста, которые во второй главе былисгруппированы по принципу отсутствия интертекстуальных связей сконкретным произведением и намека на разгадку детектива через интертекст,с точки зрения мезотекста также сходны: в аллюзиях к какому-либопроизведению русской литературы, одним из инструментов которых141является ономастика (Каренина – Каракина, Ландрин – Ландринов, Чацкий –Хруцкий)просматривается намек на преступника либо на способсовершения преступления. Аллюзии к текстам русской литературы не«сгруппированы» компактно, но «рассыпаны» по тексту и позволяютвыстроить матрешечную аллюзию, «зеркальный коридор» отражающих другдруга текстов. Объединяющим фактором в данном случае является такжеопосредованная связь всех четырех текстов с произведениями Ф.М.Достоевского.Группа рассказов «Table-talk 1882 года», «Из жизни щепок»,«Нефритовые четки» и «Чаепитие в Бристоле», таким образом, обладаюттипологическимсходством:описаннаявпредыдущейглавеинтертекстуальная связь с корпусом текстов (а не с конкретнымпроизведением),лишающаячитателяинструментараскодированиядетективного сюжета, компенсируется использованием зашифрованныхмезотекстовых ссылок как элемента игры с читателем – с их помощью авторпривлекает внимание к определенному персонажу.3.2.
Мезотекстовый слой как способ активизации читательскойрецепцииВ шести произведениях, не входящих в описанную выше группу,мезотекстовый слой не привлекает внимания к определенному персонажу ивыступает в собственно игровой функции, лишая читателя возможностиразгадать детективную загадку сюжета, опираясь на мезотекстовые связи.Это, в свою очередь, усложняет и углубляет восприятие текста, позволяячитателю провести сопоставление знаковых деталей текста с произведениямирусской литературы XIX и начала ХХ века безотносительно поискапредполагаемого преступника.
Условно такие мезотекстовые связи можноназвать связями «второго прочтения»: поскольку они не помогают вдешифровании детективной загадки, читатель обнаруживает их не при142беглом первом знакомстве с текстом, когда его внимание приковано кразвитию детективного сюжета, а при внимательном перечитывании. К числутекстов, содержащих такие аллюзии и реминисценции, следует отнести«Сигумо», «Скарпею Баскаковых», «Одну десятую процента», «Долинумечты», «Перед концом света» и «Узницу башни».В «Сигумо» мезотекстовым слоем является, по нашему мнению,отсылка к тексту романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
