Диссертация (1155159), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Юнг обращал внимание на«нуминозность» символов, которые принадлежали к культурному пластуархетипов. Именно эта нуминозность, которая изначально эксплуатироваласьрелигиями и сохранила свою силу на человечество после «обеднения»религиозных символов, позволяет до сих поднимать человечество на активныедействия. Причина может крыться и в происхождении архетипических образови переживаний, так как, по мнению Юнга, языческие боги «являютсяперсонификациями основных психических сил, первоначально автономных идо сих пор не полностью осознаваемых элементов психического»95.Многочисленные последователи Юнга активно разрабатывали концепцию«коллективного бессознательного», внося в нее свои коррективы и дополнения,94 Гайдин Б.М.
Указ. соч. С. 227.95 См. об этом: Одайник В., Психология политики: Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. –СПб.: Азбука-Классика, 2010. – С. 114-11542так как сам К.Г. Юнг «не смог выстроить четкую теорию архетипов, частопротивореча самому себе в ответе на вопрос о количестве архетипов и ихфункциях» 96. Мы рассмотрим вкратце работы трех наиболее известныхпоследователей Юнга: Дж. Кэмпбелла, М.Л. фон Франц и Дж.
Холлиса, важныедля нашего понимания места и роли сюжетики в комплексе бессознательного.Проблемы, связанные с сюжетом и рассказыванием историй, Дж.Кэмпбелл рассматривал в своих известных трудах «Тысячеликий герой» и«Мифы, в которых нам жить». Первый важный вклад Кэмпбелла заключается всистематизацииинтерпретацийкорнеймифовисказок:«Мифологияинтерпретировалась в современном сознании как примитивная, неумелаяпопытка объяснить мир природы (Фрезер); как продукт поэтической фантазиидоисторических времен, неправильно понятый последующими поколениями(Мюллер); как хранилище аллегорических наставлений, направленных наадаптацию индивида к сообществу (Дюркгейм); как групповая фантазия,симптоматичнаячеловеческойдляархетипныхпсихики(Юнг);побуждений,каксредствоскрытыхвглубинахпередачиглубочайшихметафизических представлений человека (Кумарасвами)»97.
Сам Кэмпбеллсклонен придавать мифу первостепенное значение: «миф является чудеснымканалом, через который неистощимые потоки энергии космоса оплодотворяютчеловеческую культуру во всех ее проявлениях» 98. Такая оценка привелаисследователя к детальному и доскональному изучению мифологическихмотивов, несмотря на невозможность разработать абсолютно завершенную исамодостаточную систему толкования мифов в силу их многозначности игибкости.Второй важный вклад Дж. Кэмпбелла состоит в том, что исследовательотмечает пронизанность мифами всех сфер человеческой жизни, включая иполитику.
Податливость человека влиянию мифов в наше время объясняется в96 Гайдин Б.М. Указ. соч. С. 225; замечания об отдельных недоработках Юнга встречаются также у Е.М.Мелетинского, М.Л. Франц и других последователей ученого.97 Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. – М.: Рефл-бук, 1997. – С. 22198 Там же. С. 1243духе юнгианского «обнищания символов»: мыслящий научными категориямичеловек остро нуждается в символических формах, которые не входили бы вдиссонанс с его рациональными установками.
Заметим, что Кэмпбелл уделилмного внимания, в частности, дихотомии Правитель/Тиран, которая для насособенно важна, ибо именно к образу Правителя часто обращаютсяполитические деятели в ходе PR-коммуникации.Третий вклад Кэмпбелла, важный для нашей темы, – детальноерассмотрение архетипической фигуры Культурного Героя, в результате которогоКэмпбелл выявил базовую сюжетную схему действий этого архетипа.Героический сюжет состоит из трех стадий: стадия отделения от группы,стадия «нахождения на грани» и стадия восстановления.
Из этих же стадийсостоялдревнийобрядинициации.Кэмпбеллдоказалвневременнуюуниверсальность героической схемы, которая встречается в произведенияхлитературы, начиная от «Одиссеи» Гомера и до «Властелина Колец» Дж. Р. Р.Толкиена. Герой призван поддерживать идею, общее видение мира. Если жеобщество утрачивает основополагающую идею, правитель становится тираном,так как может удержать власть только силой.Важно, что Дж. Кэмпбелл интерпретирует концепцию К.Г.
Юнга обиндивидуации через принципы игры, ношения «масок», «личин» в обществе.Исследователь не занимается специально и пристально ролью сюжета в этоммеханизме,однакоможнопредположить,чтоименносюжет–какпоследовательность действий – и становится тем инструментом, который задаеталгоритм поведения той или иной маске. При этом принципиальной для насявляетсямысльКэмпбелла,которуюонвысказал,анализируяраспространенные (то есть повторяющиеся или, по нашей терминологии,«блуждающие») мифологические сюжеты, образы, метафоры. Размышляя отом, что они сопутствуют человечеству на протяжении всей его истории, онподчеркивал: сила их в том, что они с давних времен «актуализировали иприводили в действие все жизненные энергии человеческой психики. Онисвязывалибессознательноес44полемпрактическогодействия–неиррационально, по законам невротической проекции, а напротив, способствуяпроникновению зрелого и трезвого практического понимания реального мира (вкачестве контролирующей инстанции) в царство детских желаний и страхов» 99.Работы еще одной последовательницы Юнга, М.
Л. фон Франц, напрямуюобращаются к сказкам, рассматривая их сквозь призму юнгианской теории. Помнению Франц, именно сказки дают наилучший материал для изучения«сравнительной анатомии человеческой психики»100, так как в них отражены еебазисные паттерны, которые можно увидеть сквозь множество культурныхнаслоений.
Сказки лишены вдобавок и специфического культурного колорита,затрудняющего анализ мифов.Изучая материалы местных преданий и сравнивая их с классическимиволшебными сказками, исследовательница сделала предположение о том, чтосказки родились путем «отрыва» местного предания от его географическихкорней. Схематизация и постепенная стереотипизация героя в волшебной сказкестала лишь следствием отрыва от места происхождения описываемых в сказкесобытий.
Похожим образом объясняли развитие сказок последователи «финскойшколы»: сказка обедняется и схематизируется при пересказе или жедополняется новыми деталями. По убеждению Франц, «изначальной формойфольклорных сказок являются местные предания, парапсихологическиеистории и рассказы о чудесах, которые возникают в виде обычныхгаллюцинацийвследствиевторженияархетипическихсодержанийизколлективного бессознательного» 101.ВажноезаключениеФранцделаетиотносительнокультурырассказывания сказок: до XVII-XVIII века сказки рассказывались не толькодетям, но и взрослым; в частности, сказки были любимым развлечением целыхдеревень в зимние вечера.
Франц пишет: «Рассказывание сказок стало своего99Кэмпбелл Дж. Указ. соч. С. 153-154.100Франц М.Л. Психология сказки. Толкование волшебных сказок. [Электронный ресурс]. – Режимдоступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/franc/index.php (дата обращения: 02.06.2017).101Там же.рода духовной потребностью»45102.Отметим вклад Франц в анализ трудов тех исследователей, которыезанимались поисками единого корня всех волшебных сказок и сюжетов:исследовательница упоминает Л.
Лейстнера, предположившего, что основныесказочные мотивы возникли из снов. Происхождение же символов, которыеявляются во снах, Франц объясняет с точки зрения теории А. Бастиана:некоторое количество «элементарных идей» заложено с рождения в каждогочеловека, а потому эти идеи появлялись в изолированных друг от друга частяхсвета. Впрочем, нам для целей данного исследования важнее всего выводыФранц относительно «духовной потребности» в рассказывании сказок, а такжеоб интернациональности сказок, так как, по сути, наиболее транспортируемойконструкцией в этом случае является именно сюжет, на который можно«накладывать» любой местный колорит.Дж. Холлис впитал не только идеи К.Г.
Юнга, но и теории Дж. Кэмпбелла,переосмысляя наследие юнгианской школы в монографии «Мифологемы».Холлис отмечает, что в современных условиях природа восприимчивости людейк мифу потеряна в силу разрыва единения с окружающим миром. Человекбольше не часть космоса, он подвержен душевному разладу модернизма.Разрушение «божественного права» привело к развитию демократии и врезультате переложило ответственность за деяния государства на каждогоотдельногогражданина.Этоспособствовалоощущениюсобственногодостоинства, но вместе с тем многократно усложнило жизнь человека, обязаввникать в вопросы, к которым он раньше не имел отношения.
Некоторыеаспекты восприимчивости к мифу проявляются, когда человек контактирует сДругим — как вне себя, так и внутри себя. Холлис утверждает: «Мы —мифические создания» 103, так как именно миф вовлекает человека в процесспереосмыслениясакральныхсмыслов,чтонеобходимовпроцессе102Франц М.Л.
Указ. соч.103Холлис Дж. Мифологемы: Воплощения невидимого мира. – М.: Независимая фирма «Класс», 2010. –С. 30.46индивидуации. Подчеркивая мифопоэтическое воображение человека, котороеспособно не только живо откликаться на мифологические элементы,интерпретируя их, но и воссоздавать эти элементы самостоятельно, этотисследователь писал о том, что многим не удается вернуть доверие к мифам.
Врезультате теряется «мифологический локус», что становится и причинойотчаяния, и стимулом к объединению в движения — в том числе политические.Еще один важный вклад Холлиса в том, что он выводит в своих трудахтакое понятие, как «личный миф» – это та стержневая установка и тот образ,который координирует все действия человека в любых жизненных ситуациях сцелью его соответствия видению себя. Придерживаясь своего мифа, человекиспытывает удовлетворение, так как он живет в согласии со своим видением.«Личный миф» становится ответом на комплексы и защитой от них — точно также, как раньше истории служили защитой от непонятного внешнего мира.«Гораздо больше нас создает наша история, чем ее создаем мы» 104, считаетХоллис.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
