Диссертация (1155159), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Если говорить о «списке сюжетов», который мог бы бытьиспользован для работы писателей, сценаристов и других специалистов,имеющих дело с историями (а именно по этому пути пошло изучениеблуждающей сюжетики в классической западной традиции, как было отмеченов первой главе исследования), то можно встретить такие термины, как «metaplot» или «masterplot» (метасюжет, мастер-сюжет). Отметим и еще один важныймомент: в западной исследовательской традиции упомянутое в первой главеработы соотношение между фабулой и сюжетом функционально сходится сдихотомией«story/plot»(история/сюжет),однаконекотороевремятранслитерация русского термина «sjuzhet» существовала и в западномлитературоведении как одно из возможных обозначений слов plot и narrative.Обращаясь к наиболее интересующим нас исследованиям в области mediastudies, скажем, что в работах, посвященных непосредственно журналистике,встречаетсятакжетермин«masternarrative»(«руководящий»или«господствующий» сюжет), по поводу которого авторы отмечают, что он былпозаимствован напрямую из литературной критики 119.
В качестве самогопростого объяснения понятия master narrative создатели посвященногожурналистике блога PressThink предлагают следующее: «Это история, котораягенерирует (порождает) все другие истории» 120. Ав трудах по теориикоммуникации последних лет можно встретить вполне отвечающий целямпарадигме нашего исследования термин «ideological master narratives»121117См., например: Booker C., The seven Basic plots: Why we tell stories. – NY: Continuum, 2004.118См. об этом: Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. – М.: Рефл-бук, 1997.
– С. 12; Vogler C., The Writer`sJourney: Mythic Structures for Writers. – Studio City: Michael Wiese Productions, 2007 и др.119Rosen J. PressThink Basics: The Master Narrative in Journalism. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://archive.pressthink.org/2003/09/08/basics_master.html (дата обращения: 02.06.2017).120Там же.121См. напр.: Uriccio W., True Confessions: WikiLeaks, Contested Truths, and Narrative Containment //63(идеологические господствующие сюжеты), что указывает на возможноеприменение этого термина в сфере политической коммуникации.Интересно, что в качестве примера master narrative в упоминавшемсявыше блоге PressThink его автор приводит ситуацию предвыборной гонки,которая может быть интерпретирована с точки зрения разных «руководящихнарративов»: например, за основу может быть взят нарратив войны, и тогда всеновости, генерируемые по этому большому поводу, будут оперироватьсюжетикой военных перипетий и военными метафорами (что, вполне вероятно,подразумевает и использование связанных с метафорой и/или историей войныблуждающих сюжетов).
Этот прием может использоваться не толькокомплексно, но и фрагментарно, что не мешает читателю дополнить фрагментысюжета до полной картины уже непосредственно во время прочтения.Что касается области культурологических и социальных наук, здесь, впервую очередь, нужно отметить французского мыслителя Ж. Ф. Лиотара,который в своей работе «Состояние постмодерна» упоминал такой термин, как«grand narratives» («великие сюжеты», иногда синонимом этого словастановится понятие «universal narratives» – «универсальные сюжеты»)122.Лиотарписал,чтосостояниепостмодернахарактеризуетсякакразнарастающим скептицизмом относительно «великих сюжетов», которыепотеряли свою силу, их власть над человеком разрушена.
Фактически, Лиотарпридерживался идеи о том, что любой сюжет (и особенно «великие сюжеты»,культивировавшиеся веками) направлен на то, чтобы поймать в свои «сети»сознание человека, лишив его, таким образом, возможности критическоговосприятия, а также возможности объективно рассматривать идеи, которыележат вне «великих сюжетов» или же противоречат им. Лиотар виделперспективу в том, чтобы человеческое сознание в эпоху постмодерна смещаловосприятие с «великих сюжетов» к сюжетам «локальным», отвечающимсовершенно определенным условиям и решающим определенные проблемы,International Journal of Communication. – 2004. – Vol. 8.
– P. 2567-2573.122См.: Lyotard J.F. The Postmodern Condition. Theory and history of literature, v. 10. – Minneapolis, 1984.64которые «великие сюжеты», по мнению философа, решить не могли, так какбыли общими для всего человечества 123. Здесь очевидны «переклички» сидеями О.М.
Фрейденберг и Е.М. Мелетинского, хотя Лиотар и иначеинтерпретирует и оценивает роль «великих» сюжетов в культуре.Забегая вперед, отметим, что эти, подчеркнутые Ж.Ф. Лиотаром в егоработе особенности «великих сюжетов» (например, умение «поймать в сети»человеческое мышление) хорошо коррелирует с теми функциями современнойсюжетики в структуре политических коммуникаций, о которых мы будемговорить ниже, в частности – с той из них, которая нацелена на то, чтобыотключить критическое восприятие потребителя новостей.Кроме непосредственного понятия «grand narrative», в работе Ж.Ф.Лиотара встречаются так же и такие вариации, как «master narrative» (терминвстречается в предисловии к монографии) и «metanarrative» («метанарратив»или же «метасюжет», термин встречается в самом тексте монографии).
Еслиговорить о тонких различиях между этими понятиями, основываясь на работесамого философа, то можно выделить следующую закономерность:а) «метанарратив» — это непосредственно универсальный сюжет илисюжетная схема («narrative schema»), скелет которых может использоваться вразных областях жизни и научного знания для доказательства той или инойвечной истины или социального конструкта (или для легитимизации того илииного знания); метанарратив в своей сути практически никак не изменяется стечением времени, он глобален и соединяет воедино множество историй;б) «господствующий сюжет» – это также глобальный, объединяющиймножество историй сюжет, который, в отличие от метанарратива, имеетглубокие корни и особенно сильное влияние только на представителейопределенной культуры (интересно в этом контексте то, что, по суждениюсамогоЛиотара,терминвосновномприменяетсявстратегической123Подробнее об этом: Lyotard J.F.
The Postmodern Condition. Theory and history of literature, v. 10. –Minneapolis, 1984. – P. 38-39.коммуникации65124).Стоит отметить, что многие исследователи не склонны проводить четкуюграницу между смыслом этих двух понятий. Так, Ф. Джеймисон, написавшийпредисловие к труду Лиотара, оперирует в основном понятием «masternarrative», в то время как Лиотар использует в основном термин «metanarrative»,который,вероятно,являетсяболеепривычнымдляегодискурса.Справедливости ради стоит также отметить, что в труде Лиотара упоминается ипонятие «нарративный архетип» («narrative archetype»), которое подразумеваетпод собой «великие легитимизирующие мифы» 125.Стоит отметить, что западные социальные науки (в частности, науки окоммуникации и политические науки) оперировали не только теориями,опиравшимися на труды западных структуралистов – К.
Леви-Стросса, Р. Барта,М. Фуко, которые восприняли многие идеи таких советских филологов исемиотиков, как В.Я. Пропп и Ю.М. Лотман. Они вобрали в себя во многомтакже идеи классических западных социальных учений, среди которых стоитособовыделитьдваосновных:подходрационалистовиподходинституционалистов.Основоположником рационального подхода классически считается Т.Гоббс;средиученых,сделавшихвкладврациональныйподходиисследовавших при этом коллективные взаимодействия и гражданскоеобщество, в том числе и с политической точки зрения, стоит назвать экономистаМ. Ольсона126, а также политологов Д.
Чонга 127 и Р. Аксельрода 128. Если краткообозначить ряд наработок этих ученых, все они так или иначе занималисьвопросами о том, как сделать коллективные взаимодействия в социумеэффективнее. В некоторых случаях, по их мнению, теория рационального124См.: Ibid. P. x-xiii125См.: Lyotard J.F.
Ibid. P. ix126См.: Olson M. The Logic of Collective Action; Public Goods and the Theory of Groups. – Cambridge, MA:Harvard University Press, 1965.127См.: Chong D. Collective Action and the Civil Rights Movement. – Chicago, IL: University of Chicago Press,1991.128См.: Axelrod R.M. The Evolution of Cooperation. – New York, NY: Basic Books, 1984.66выбора проигрывает так называемому «расширению» («enlargement»), подвласть которого могут попасть участники коллективного взаимодействия. Вэтом случае отдельные члены взаимодействия могут забыть о собственнойвыгоде и максимизации полезности эффекта для себя — могут проявиться такиекачества, как самопожертвование, альтруизм, сострадание к ближнему и егозащита, которые противоречат теории индивидуального рационального выбора.Иными словами, «сам по себе акт дороги (путь) к общественному благу частоявляется лучшим ощущением, сразу после непосредственного обладания этимсамым благом»129.
Не исключено, что именно сюжетика и рассказываниеисторий, как часть «внерационального» и «коллективного бессознательного»,могут дать некоторые ключи к пониманию природы такого «расширения».Вторымклассическимзападнымподходомможносчитатьинституциональный подход (одним из его основоположников можно считать Э.Дюркгейма, в то время как в рамках политологии основной вклад был внесенплюрастической школой, к которой относятся А. Бентли 130, Д.
Труман 131 и Р.Даль 132), который, однако, почти игнорировал проблемы коллективноговзаимодействия и гражданского общества. Тем не менее, в рамках этого подходанам важно осветить наработки по так называемому институциональномубихевиоризму. В рамках последнего можно встретить соображения об«ограниченнойрациональности»и,посколькуинституциональныйбихевиоризм опирается на фундамент психологии, он оперирует аргументом осхематичности человеческого сознания; эта схематичность, по мнению ученых,работающих в данной концепции (например, Д. Румельхарта и А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
