Диссертация (1155156), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Целый ряд расследуемых Холмсомдеянийсовершаетсянаулице,воткрытомпространстве,которое,теоретически могло бы быть заполнено людьми – однако именно ихотсутствиеспособствуетсовершениюзлодеяния.Вболеепозднихпроизведениях, в которых в Лондоне совершаются преступления, например,в романе Агаты Кристи «Отель Бертрам», актуализируется другая чертажителей Лондона (свойственная, впрочем, стереотипу мегаполиса кактакового): равнодушие жителей к совершаемому у них на глазахпреступлению. В романе «Отель Бертрам» швейцар отеля застрелен прямо наулице в присутствии множества свидетелей, Бесс Седжвик совершаетсамоубийство также на глазах изумленных лондонцев, однако никто непытается помочь раненому или отговорить обезумевшую женщину.
Это78формирует образ Лондона не только как криминального и опасного, но и какабсолютно равнодушного к человеческим бедам и страданиям города.Из американских локусов пребывания Эраста Петровича Фандорина,какупоминалосьвыше,аксиологическиобусловленнойсемантикойнагружены скорее Соединенные Штаты Америки как таковые, чемотдельные города. Действие «Долины мечты» происходит в крошечномгородке Сплитстоун, представляющем собой образец «Дикого Запада» города ковбоев и головорезов.
Противопоставление «цивилизованного –нецивилизованного» актуально и в данном контексте: из «цивилизованных»Бостона и Нью-Йорка Эраст Петрович едет в американскую глушь.Топос «Дикого Запада» в литературном пространстве практически неисследован. О. Картье в статье “Beyond the wild west literature: the cowboy –hero or antihero” («За пределами литературы Дикого Запада: ковбой – геройили антигерой»)113 указывает на взаимосвязь концепта Дикого Запада сконцептом границы: Дикий Запад субъективно представляется «краем света»- это некий «последний форпост цивилизации», оплот закона в то же времяпостоянно взаимодействующий с территорией беззакония.ТопосДикогоЗападавсознаниирусскоязычногочитателясформирован, скорее, кинематографом – фильмами-«вестернами», в которыхизображается мир ковбоев.
Типичными картинами в этом случае становятсявиды природы, сопровождающиеся показом всадников, преодолевающихбескрайниепространства.Самослово«Дикий»,аттестующеесоответствующий топос, говорит о преобладании неосвоенной природы исоответствующих опасностях и неожиданностях для человека. Стереотип«Дикого Запада» обыгрывается Акуниным в обращении к жанру вестерна –детектива с участием типичных персонажей мира ковбоев.113Kartier O. Beyond the wild west literature: the cowboy – hero or antihero? //Электронный ресурс https://old.upm.ro/ldmd/LDMD-03/Lit/Lit%2003%2024.pdf792.2.
Города Великобритании как топосы «фандоринскогопространства»Роман «Азазель», открывающий «фандоринский цикл», содержит три«лондонских главы»: «Глава десятая, в которой фигурирует синий портфель;Глава одиннадцатая, в которой описана очень длинная ночь; Главадвенадцатая, в которой герой узнает, что у него вокруг головы нимб»[Азазель, 4]. В представлении Фандорина Лондон – «диккенсовский» город,мрачный и зловещий: «А затем показалась и серая, неуютная в вечернихсумерках Темза. Глядя на ее грязные воды, Эраст Петрович поежился, и егопочему-то охватило мрачное предчувствие. В этом чужом городе он вообщечувствовал себя неуютно» [Азазель, 181]. Модус существования Фандорина вЛондоне – это постоянное ощущение опасности, преследования, слежки.Первые же его шаги, как впоследствии понимает читатель, отслеживаютсяграфом Зуровым и слугами Амалии Бежецкой.
Неусыпная слежка приводит кнагнетанию опасностей, вплоть до покушения на убийство.Лондоноказываетсякриминальнымгородом,полнымтрущоб,опасностей и непредсказуемых поворотов. В этом городе Фандорин ниминуты не чувствует себя в безопасности, и его прогулки по улицам Лондонакаждый раз отмечены подозрительностью и страхом: «Встречные смотрелимимо, ни один не взглянул в лицо, что, согласитесь, в Москве было быабсолютно невообразимо.
Но при этом Фандорина не покидало странноечувство, будто в спину ему уперт чей-то недобрый взгляд. Несколько размолодой человек оглядывался и однажды вроде бы заметил, как затеатральную тумбу отшатнулась фигура в черном» [Азазель, 188]. Вдальнейшем переезд Фандорина в трущобные номера Ферри-роуд усиливаетсоставляющую страха:«На столе почти догорела свеча, в углах комнаты сгустился недобрыйсумрак, за окном тревожно погромыхивала приближающаяся гроза. В80воздухе было тоскливо и душно, будто кто-то грузный, невидимый сел нагрудь и не дает вдохнуть.
Фандорин покачивался где-то на неопределеннойграни между явью и сном.…Темно и жутко в убогой комнатке, что выходит единственным окном вголый, без единой травинки каменный двор. Там ненастно, там ветер идождь, но по черно-серому, в рваных тучах небу рыщет луна» [Азазель, 201].В описаниях улиц Лондона неоднократно повторяется тема черного: заФандориным следит фигура в черном (впоследствии оказывающаясязакутанным в черный плащ Зуровым). Сам Эраст Петрович, чтобывыглядеть, как обычный лондонец, также одевается в черное, причем в егоразмышлениях подчеркивается абсолютная неуместность этого наряда вМоскве, однако в Лондоне он будет воспринят как самый обычный:«Фандорин оделся неприметным англичанином: черный котелок, черныйпиджак, черные брюки, черный галстук.
В Москве его, пожалуй, приняли быза гробовщика, но в Лондоне он, надо полагать, сойдет за невидимку. Да иночью будет в самый раз — прикрой лацканами рубашку на груди, подтяниманжеты, и растворишься в объятьях темноты, а это для плана было крайневажно» [Азазель, 202].Лондон, таким образом, охарактеризован как «черный город», чтоотчасти перекликается с названием романа «Черный город», посвященногозначительноболеепозднимприключениямФандоринавБаку,новключающего те же самые мотивы: в «Черном городе» Фандоринперемещается из фешенебельных районовв трущобы, испытываетобременительную и изнуряющую его любовь к неподходящей женщине,которая его не ценит, и чуть не погибает от пули, пущенной своим другом,оказавшимся предателем – в «Черном городе» в Фандорина стреляет Гасым,в«Азазеле»внегоцелитПорфирийПыжов,первоначальнопредставлявшийся Фандорину другом и соратником.
Можно сказать, что в81лондонских приключениях юного Эраста Петровича в «свернутом» видесодержится его дальнейшая одиссея в зрелые годы – и, как после «Азазеля»Фандорин оказывается на российско-турецкой войне, так и после «Черногогорода» разворачивается Первая мировая война, предотвратить которуюФандорину не удалось. Есть и другая семантическая связь с «Чернымгородом» - Пыжов, которого Фандорин перед выстрелом называет Иудой,обладает характерной манерой речи – использует устаревшие слова («ветр»,«там бурны дышат непогоды»), многочисленные «фруктовые» эпитеты(«клубничный мой», «персиковый мой» и пр.), по которой Эраст Петровичидентифицирует его даже будучи связанным в мешке.
Гочи Гасым из«Черного города» также обладает характерной речью – впрочем, в его случае,это в большей степени неграмотная речь, искаженный русский язык. В самомконце романа, перед тем, как Гасым стреляет в Фандорина, выясняется, чтоего неграмотность была не более, чем маской, а на самом деле он прекрасноговорит по-русски.
«Фольклорная» речь Пыжова – скорее всего, также неболее, чем маска, которой он прикрывает свои истинные намерения.Локациями пребывания Фандорина в Лондоне являются гостиница«Уинтер квин», особняк Бежецкой, дешевые номера «Ферри-роуд» в доках иберег Темзы в районе доков. Две гостиницы, в которых Фандорин снимаетномера, активизируют противопоставление Лондона фешенебельного –Лондону трущоб и бедности. «Уинтер квин» - особняк в георгианском стиле,«знававший лучшие времена», охарактеризованный Фандориным как«третьеразрядная гостиница», находящийся, однако, в самом центреЛондона: «Эраст Петрович свернул с Грей-стрит на широкую улицу, всюзаполненную экипажами, и почти сразу же очутился у знаменитого театра«Олд-Вик», подробно описанного в путеводителе.
Прошел еще немного и – очудо! – увидел знакомые очертания вокзала Ватерлоо, откуда карета везлаего до «Зимней королевы» добрых сорок минут – кучер, пройдоха, взял пятьшиллингов» [Азазель, 185].82Номера «Ферри-роуд» расположены в трущобной части Лондона, и вих описании также подчеркивается неуютность, подстерегающая опасность:«На Собачьем острове, в узких улочках за Миллуолскими доками, ночьнаступает быстро. Не успеешь оглянуться, а сумерки из серых уже сталикоричневыми, и редкие фонари горят через один. Грязно, уныло, от Темзыпотягивает сыростью, от помоек гнилью. И пусто на улицах, только уподозрительныхпабовидешевыхмеблирашеккопошится какая-тонехорошая, опасная жизнь.В номерах «Ферри-роуд» живут списанные на берег матросы, мелкиеаферисты и стареющие портовые шлюхи» [Азазель, 190].ЛондонстановитсядляФандоринагородом,активизирующимоппозицию «знания / незнания»: перемещение в каждую новую локациюэтого города меняет представление Фандорина о расследуемом им деле идобавляетзнанийорасследовании.«Уинтерквин»-локация,приравниваемая к «незнанию», - Фандорин, пребывая в этой гостинице,первоначально предполагает, что «мисс Ольсен» - это и есть АмалияКарловна Бежецкая, а расследование, которое он ведет, направлено противмогущественнойтайнойорганизацииангличан,которыехотелибыпроникнуть в Россию под прикрытием «троянского коня» «эстернатов».Первые же шаги Фандорина на лондонской земле продвигают его по путипонимания: получив у портье письма, он понимает, что речь идет какминимум о международной организации: «одно письмо было из Штутгарта,другое из Вашингтона, а третье аж из Рио-де-Жанейро» [Азазель, 180], итогда Фандорин воображает, что его противник – организация нигилистов:«То-то по всей Европе что ни день кровь льется! А нити не куда-нибудь,в Питер ведут.
И вспомнились Эрасту Петровичу слова, некогда сказанныешефом: «Тут судьба России на карту поставлена». Эх, Иван Францевич, эх,господинстатскийсоветник,не толькосудьбаРоссии –всегоцивилизованного мира» [Азазель, 204].83Оппозиция «знания / незнания» активизируется также применительно кАмалии Карловне Бежецкой – поездка Фандорина в ее особняк оканчиваетсяего твердой уверенностью в том, что он убил Бежецкую. Переезд в номера вдоках ознаменован новым поворотом: Фандорин видит псевдо-привидениеБежецкой, впоследствии же понимает, что Амалия Карловна жива.Информация о Пыжове как о стороннике и помощнике с поездкой в докитакже оборачивается своей противоположностью: Пыжов оказываетсяпредателем, пытающимся убить Фандорина.Точно так же меняется представление Фандорина и об ИпполитеЗурове: увидев его возле особняка, Фандорин первоначально воображает, чтоЗуров – предатель, намеренно подтолкнувший его к поездке в Англию, азатемЗуровоказываетсяспасителемжизниФандорина.Вцелом,противопоставление «знания / незнания» характерно для детективного жанракак такового: расследование преступления призвано при выявлении новыхфактов переориентировать представление о том, кто именно являетсяпреступником, причем для поддержания интереса читателя в крупномдетективном произведении таких поворотов от знания к незнанию можетбыть несколько.
Уникальность «Азазеля» в данном случае в том, что в«лондонских» главах эта переориентация представлений о преступлениизначительно сконцентрирована – Акунин тем самым активизирует архетип«криминального Лондона», характерный для произведений Артура КонанДойла.Лондон в «Азазеле» представляет собой своего рода совмещение«диккенсовского» и «конан-дойловского» текста: Акунин обращается кзначимым признакам концепта как в творчестве одного, так и в творчестведругого писателя. Следует отметить также отсутствие «типичных маркеров»Лондона, характерных для стереотипных представлений об этом городе поурокам английского языка. Если в текстах учебников для школ и вузов средидостопримечательностей Лондона упоминаются, главным образом, Биг Бен,84Букингемский дворец и Вестминстерское аббатство, то Акунин намеренно неотмечает ни одну из этих точек на карте – среди известных объектовупомянуты театр «Олд Вик» и вокзал Ватерлоо.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
