Диссертация (1155150), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Архитектору удалось сладить со стихией, и строения его рук, как самитополя, прочны и долговечны:Не изменился и зенковский центр города. И когда идешь, скажем, по улицеГорького (бывшая Торговая) и видишь пышные деревянные ансамбли:деревянные кружева, стрельчатые окна (только не считайте, что этоготика!), нависшие арки, распахнувшиеся, как шатер, крылья низкоспустившихся гребенчатых крыш, - то понимаешь: это все Зенков - его душа,его золотые руки, его понятия о красоте.
Ничего из его наследства не тронутони людьми, ни временем, ни землетрясениями. Землетрясениями-то особенно.Они ведь действительно больше не страшны его городу - бетонному,каменному, многоэтажному, долговечному, такому, о котором он писал вгазете «Семиреченские областные ведомости» полстолетия тому назад.97Жанайдаров О. Мифы древнего Казахстана. – Алматы. Издательство «Аруна», 2008. – С.219.72Знаменательно то, что Алма-Ата названа в приведенном фрагменте его(Зенкова) городом. Не только потому, что именно Зенков стал первым мэромВерного, но потому, что именно он возродил его после землетрясения и даровалему облик «красавицы Алма-Аты».
Рассказчик неслучайно рисует контрастныепанорамы городских участков, разительно отличающихся друг от друга. Незенковская Алма-Ата – город «плоских бетонных коробок»; зенковская –«нарядная и изукрашенная» столица страны. В рассказах героя, достоверных иаллегорическиходновременно,ЗенковпредставленкакУстроительиПокровитель. Это истинный ученый и истинный Художник, по своим функциямприближенный к божеству-хранителю города.«Зенковский стиль» - отличительный семиотический комплекс алмаатинского текста.
Он вмещает в себя, казалось бы, несовпадающие феномены. Соднойстороныотличающиесяэтореальныеособымсооружения,мировидениемвозведенныеавтора,который,ЗенковымпоисловамДомбровского, «не выносил пустоты, пытался освоить ее». С другой стороны,это факт синкретического порядка, который для местных жителей служитэмблемой города. Знаменательно, что во времена Зенкова его строения еще невоспринимались символическими и эмблематическими репрезентантами города.Таковыми они стали годы спустя. Зенковские архитектурные мотивыидиоспецифичны. На сегодняшний день Алматы (и Алма-Ата – прежде)воспринимаются исключительно сквозь призму зенковского стиля. Это знакнового, возрожденного города.Кафедральный собор – эмблематический знак и города, и текста о городе.В романе он назван «полуфантастическим зданием», и рассказчик доводит досведения читателя мнение о том, что это «второе по высоте», а то и «высочайшеедеревянное здание в мире».Повествовательнесогласенсподобнымутверждением,егорациональность подсказывает ему, что такие тезисы апорийны по своей сути: ихневозможно ни доказать, ни опровергнуть эмпирически.
Однако для жителейгорода эта мифологизированная информация важна, она формирует всеобщее73ощущение «культурной самости», уникальности, аутентичности. Зыбин все жесоглашается, что «собор великолепен, он огромен и величествен так, как должнобыть величественно всякое здание, вписанное в снега Тянь-Шаньского хребта».По мнению рассказчика, Собор в своем великолепии изоморфен природе вокругнего; каждая его деталь раскрывает характер города: «его молодость, егооторванность от всех исконных устоев, его наивность, его самостоятельность и,наконец, залихватское желание не ударить в грязь лицом перед миром»98.ПротивопоставляяСобор«севернымхрамам»России, рассказчикотмечает, что главное в нем – это свет и воздух, простор и невесомость.Привычные Зыбину церкви темны, узки, «исконно знакомы», они «свои».
Зенковже для Бога строил так, как и для людей, и его строения высоки и пронизанысветом. Здесь же мы узнаем еще одно имя, знаковое для алма-атинскоголитературного текста, - имя художника Хлудова:И писал эти иконы не монах, не богомаз, а учитель рисования - художникХлудов, такой же великий украшатель, как и сам строитель Зенков.Говоря о самобытности зенковского стиля, герой пишет:Именно поэтому каждое его здание узнается безошибочно. Узнается порезным оконным рамам, по ажурному железу, по дверям, по крыше, по крыльцу,а главное, по свободному сочетанию всего этого.
А то, что этот стиль не сталстилем города, в этом Зенков не виноват. В ту пору не было и не могло бытьникакого стиля у города Верного. Он рос стихийно, произвольно - то лез наприлавки, то сбегал в овраги, то прижимался саманными подслеповатымиизбушками к одной речке, медленной и грязной (ее и звали-то Поганка!), тошарахался всеми своими теремами и башнями к другой - к кипучему горномупотоку, бьющему прямо из ледников. Он был так молод, жизнелюбив, энергичен,что никакой стиль не мог бы подчинить его себе...Домбровский Ю.О. Хранитель древностей.
Собрание сочинений в шести томах. Т. 4. Издательство "Терра". –М.: 1992 // http://lib.ru/PROZA/DOMBROWSKIJ/keeper.txt9874Это закономерно, потому что город – по формулировке Ю.М. Лотмана –не равен и не может быть равен самому себе. Форт Верный изначально былзадуман как военное укрепление. Он должен был выстраиваться в соответствиисо своим генпланом. Но план – не то же самое, что город. Вместе с жителямипоявляется и быт, а особенность бытав том, что «он не переводится ни на одинязык, как и любое живое существо»99.И все-таки представить себе Алма-Ату без построек Зенкованевозможно.
При всей его любви к архитектурным побрякушкам, резному деревуи гофрированному железу было у него какое-то честное и четкое единстводетали, что-то такое, что роднило его здание с рождественской елкой,разукрашенной снизу доверху. Тут тебе и звезда, тут тебе и петухи, тут еще идругие бессмысленно красивые завитушки и кренделя.
И есть, есть в его зданияхчто-то действительно нарядное, по-настоящему ликующее и веселое. Он хотелрадовать и удивлять людей, и, конечно, ему это удавалось.Контент-анализ фрагмента позволяет нам судить о концептуальнозначимых семантических полях, сущностно раскрывающих «новую» Алма-Ату.Доминантнымимолодость,ееэнергия,свойствамистановятсяжизнелюбие,витальностьнарядность,ликование,(жизненность),веселостьинеподчинение какому бы то ни было стилю. Создается сложная ситуациявзаимодействия города и ландшафта.
Город стремится подчинить себе природу,природа пытается поглотить, ассимилировать город. «Когда некоторый организмоказывается в какой-то среде, то он, с одной стороны, стремится уподобить этусреду себе, переделать ее под себя, а, с другой стороны, среда стремитсяподчинитьегосебе.Этопостоянносоздаетсложнуюдинамикувзаимодействия»100.Лотман Ю.М. Город и время // Метафизика Петербурга.
Петербургские чтения по теории, истории и философиикультуры. Вып. 1. – Спб.: ФКИЦ «ЭЙДОС», 1993. – С. 85.99Лотман Ю.М. Город и время // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории ифилософии культуры. Вып. 1. – Спб.: ФКИЦ «ЭЙДОС», 1993. – С. 86.10075Ю.М. Лотман принципиально различает «города на горе» и «города наводе». По мнению ученого, первые всегда находятся в центре (это относится и кМоскве).
Город на горе тяготеет к замкнутости и концентричности. Город наводе –к эгоцентричности, агрессивности, «выходу из себя» в поисках своегоцентра. «Концентрическое положение города в семиотическом пространстве, какправило, связано с образом города на горе (или на горах). Такой город выступаеткак посредник между землей и небом, вокруг него концентрируются мифыгенетического плана (в основании его, как правило, участвуют боги), он имеетначало, но не имеет конца – это «вечный город». Эксцентрический городрасположен «накраю» культурного пространства: на берегу моря, в устье реки.Здесьактуализируетсянеантитеза«земля/небо»,аоппозиция«естественное/искусственное». Это город, созданный вопреки Природе инаходящийся в борьбе с нею, что дает двойную возможность интерпретациигорода: как победы разума над стихиями, с одной стороны, и как извращенностиестественного порядка, с другой.
Вокруг имени такого города будутконцентрироватьсяэсхатологические мифы,предсказаниягибели,идеяобреченности и торжества стихий будет неотделима от этого цикла городскоймифологии. Как правило, это потоп, погружение на дно моря»101.Л. Морева добавляет, что есть еще один тип города – «город в яме». Этокасается городов, окруженных горами, и в этом смысле метафора Моревойприменима к Алма-Ате.«Город в яме», «Город на вулкане» - это метафорически город-жертва.Потенция к разрушению в нем очень интенсифицирована, а апокалиптическиймотив – непременный атрибут его семантического комплекса. Тем не менее, вромане Домбровского появляется герой, функционально выступающий в ролиСпасителя.Лотман Ю.М.
Символика Петербурга и проблемы семиотики города. — Семиотика города и городскойкультуры. Петербург // Труды по знаковым системам XVIII. Ученые записки Тартуского государственногоуниверситета, вып.664, Тарту, 1984. – С.10.10176Зенков в дилогии Домбровского представлен как человек, чувствующийземлю, ее тектоническое буйство и сам ее «норов». Вот почему он предлагаетсобственную концепцию строительства зданий, когда сооружение должно бытьпогружено фундаментом в почву, как дерево своим корнем.
Зенков сквозьпризму мировидения Домбровского не спорит с природой, но вслушивается внее:1. Строиться из дерева или его заменителей. Здесь разногласий нет.«Только эластичные материалы и конструкции являются действеннымиантисейсмическими факторами в руках архитектора» (Н. Бачинский.Антисейсмика в архитектурных памятниках Средней Азии).2. Иметь очень глубокий фундамент.
«Опустите глубоко в землюфундамент - и вы не будете бояться за целостность вашего жилища». Вот этоположение Зенкова признано только в последнее время: «Изучение последствийземлетрясенийпоказало,чтоотрицательноотражаетсямалаянаглубинапрочностизаложениясооруженийфундаментавовремяземлетрясений» (К. Николаев. Некоторые положения строительства всейсмических районах).3. Иметь обширные зазоры между землей и фундаментом.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
