Диссертация (1155114), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Впрочем, к моменту прочтения этих словчитатель уже знает, что «не отпустили». В двух романах трилогии «Людивоздуха» - в «Почерке Леонардо» и в «Белой голубке Кордовы» - главныйгерой погибает. Однако в «Почерке Леонардо», в отличие от второго романа,о смерти Анны известно практически с самого начала: читатель узнает о нейс третьей главы, с рассказа Владимира.
Это подчеркивает трагичность«борьбы» Анны с зеркалами, ее попытки бросить им вызов – и проиграть.Взаимопроникновение различных временны́х пластов коррелирует и свзаимопроникновением пространственных координат. Как было отмеченовыше, ряд авторов выделяет пространственную замкнутость в качестве однойиз основных черт магического реализма (ср. Макондо Маркеса, ЙокнапотофаФолкнера и пр.), однако условие замыкания в «микропространстве» неявляется обязательным для этого направления реализма.Герои «Почерка Леонардо», «Белой голубки Кордовы» и «СиндромаПетрушки» - представители «кочевых» профессий.Для расширенияхронотопа используются как передвижения героя, так и воспоминания.Косвенно в него включаются не только те города, в которых главный геройжил, и которые даны как бы «крупным» планом, но и те города, которыеупоминаются вскользь. Так, мама Захара Кордовина, Рита, будучи искуснойфехтовальщицей, объездила практически весь Советский Союз, и, например,совершенно не собиралась ехать учиться в Новосибирск, так как там90холодно.
Сам Захар несколько раз в качестве места своего отъезда называетСтокгольм, подробное описание жизни в котором отсутствует на страницахромана, но куда он часто «уезжает», когда нужно избавиться от назойливогособеседника или ответить на чей-либо лишний вопрос. Следует отметить, чтов «Белой голубке Кордовы» и в «Синдроме Петрушки» в локусах пребываниягероев нет ничего мистического или магического: профессия экспертаконсультанта в области живописи (Захар Кордовин) и кукольника со своимпортативным театром (Петр Уксусов) предполагает разъезды, скитания ипостоянные перемещения. Для этих двух романов трилогии можно выделитьповторяющийся набор моделей локусов пребывания героя:(1) Иерусалим как начальная точка странствия в обоих случаях: «Белаяголубка Кордовы» начинается с выезда Захара из Иерусалима [2, 9],«Синдром Петрушки» - наоборот, с приезда Петра в Иерусалим, кжене, выздоравливающей в психиатрической клинике [3, 11].
И хотядля Захара Иерусалим – город, в котором у него есть двухкомнатнаяреспектабельнаяквартирапристанищемизлюбленнымнебольшойи[2,домик-мастерскаяпространство,вкотором47],однакоместом[2,50]творитсяподлиннымпребывания–тайное,живопись,егоявляетсясакральноевпоследствиивыдаваемая Захаром за шедевры различных авторов. В описанииэтого домика и окружающего его пространства выделяетсяподробная, детализированная проработка растений и животных:сосны, лимоны, апельсины, бродячие коты. Точно так же устроено иописание Лизиных «выходов» из клиники в компании доктораГорелика: бродя по окрестностям Иерусалима, они наблюдают заживотными и растениями, и Лизу искренне восхищает то, что они«они все живые» [3, 259] – по контрасту с окружающим ее миромкукол, неживых, мертвенных созданий. Иерусалим в жизни героевдвух романов, таким образом, запечатлевается не только как91начальная точка развития сюжета, но и как пространство «живого»,буйства зелени, обилия животных;(2) «пространство детства»: небольшой сахалинский городок Томари уПетра, Львов у Лизы, Винница у Захара – те города, к которымгерои постоянно возвращаются в своих воспоминаниях.
На моментначалаповествованиявзрослыми,детствогероиобоихромановпроскальзываетвоуже«второйявляютсялинии»повествования;(3) «учительноепространство»:томесто,гдегероиполучалиобразование, учились в институте. Как для Захара, так и для Петратаким пространством «моих университетов» является Ленинград:оба они учатся там своему ремеслу и оба впервые обретаютвозможность хорошо зарабатывать;(4) «пространство хранения»: то место, где герой хранит свои секреты.Для Захара таким местом является испанская вилла Марго,перевалочный пункт его странствий, куда он может явиться в любоевремя дня и ночи и где хранятся его картины-копии, прежде чемобрести окончательного хозяина [2, 102].
Марго описана каксовершенно непривлекательный типаж, автор упоминает о еемимолетномсвиданиисЗахаромвюности,неимевшемпродолжения [2, 103] – это типаж женщины-друга, которой мастербез сомнений может доверить самое ценное и дорогое. Такой же«хранитель тайны» есть и у Петра – хозяйка кукольного магазина вПраге Хана, у которой в тайне от всех он хранит свое главноесокровище, величайшее достижение кукольного мастерства – куклуЭллис [3, 391], практически идентичную копию Лизы. Отметим, что«убежище» обоих героев встраивается в более широкий контекст их«генетически родного пространства»: Испания для Захара и Прагадля Петра и Лизы.
Петр чувствует себя в Праге комфортно, так какдля него она – «самый грандиозный в мире кукольный театр» [3, 62]:92город кукол, привидений и кукольников. Захар ощущает себя вИспании как дома из-за того, что фактически по крови являетсяиспанцем и легко «вливается» в местное население, совершенно неощущая чуждости: ««Ках-до-вин! — восклицал он. — Хусским,хусским стать хотел!» (Хотя ни сам Сёма, ни Захар — не картавилиоба.) — «Как он красиво свою фамилию-то повернул, а?! Какой онКордовин?! Был Кордовер, и есть Кордовер, как его дед-прохвост,„Испанец“ этот» [2, 465].Этими смысловыми моделями локусы пребывания героев отнюдь неисчерпываются: в обоих романах постоянно упоминается об их переездах иразличных путешествиях, однако в каждом случае четырем упомянутымвыше местам уделяется особое внимание.
Общей чертой всех героев «Людейвоздуха» является их своеобразное отношение к знаковому пространствулитературы – к дому. Все они подчеркнуто равнодушны к уюту и комфорту,сама их профессия предполагает постоянные переезды и скитания. Анна неимеет собственного дома, долгие годы проживая в общежитиях инекомфортных гостиницах для «цирковых».
Самой «обжитой» вещью в еежизни становится цирковой кофр – огромный сундук-чемодан, много летпутешествующий с ней и с Володей по разным городам. Семен постоянностарается снимать для свиданий с Анной роскошные гостиничные номера икаждый раз возмущается, когда и номер люкс, и простенький мотельвызывают у Анны одинаковые положительные эмоции: «– Что здесьвеликолепного, чудище?! – обиженно орал я. – Цыганенок, шушерацирковая!» [1, 233]Неуютность, необжитость циркового мира в «Почерке Леонардо» так иостается спутником Анны – отчасти своей она может считать лишькрошечную комнату в мансарде Женевьевы, да и там ее признают ипринимают только по праву дружбы.
Настоящим, уютным и обжитымпространством дома в романе обладает профессор Мятлицкий – Анна дажедарит ему роскошное зеркало для защиты дома от злых сил.93В пространстве дома детства Захара – дома дяди Семена –подчеркивается характерный неуют: ванная в кухне, помещенная в шкаф, длямытья в котором необходимо откидывать разделочную доску; Захарпредается со своей первой возлюбленной Таней любовным утехам в подвале,рядом с бочкой квашеной капусты.
Таким же подчеркнутым неуютомпронизан дом тети Жуки в Ленинграде – она спит на узкой и неудобнойтахте, ничего не готовит, предпочитая «столоваться, где придется» [2, 47], и вцелом совершенно не стремится к домашнему уюту. Бабушка Захара Нюся,которая вышла замуж и увлеклась приготовлением варений и солений,получает от своей дочери Риты ехидную кличку «коробочки», чтоподчеркивает равнодушие к бытовым удобствам и потребностям.Хижина Захара, снимаемая им под Иерусалимом, на роль дома такжене подходит: это скорее мастерская, «холостяцкая берлога», переполненнаяне уютными, а только функционально необходимыми вещами. Не случайно вописании этого дома подчеркивается случайно найденное в холодильникенарезанноемясо–продукт-полуфабрикат,которыйнетребуетнитщательного приготовления, ни дополнительных ингредиентов.
В основном,местами пребывания Захара в романе становятся гостиничные номера икомнаты его возлюбленных – его собственная квартира в Иерусалиместановится местом действия лишь в тот момент, когда Захару необходимообъясниться с таинственным преследователем-бандитом.Дом как таковой есть только у Петра и Лизы – их квартира в Праге, вописании которой подчеркивается опять-таки неуютность, необжитость,отсутствие бытового комфорта, но в то же время и определенная эстетика:«Одна из комнат, очень большая, служила им и кухней, и столовой, имастерской: просторное, чуть не во всю стену, окно-дверь выходило в ихперсональный – узкой ленточкой – дворик, прямо на монастырскую стенубуро-красного кирпича, охваченную той осенью пунцовым гофрированнымплющом, цветом в точности повторяющим волосы Лизы. Из-за этогодвойного пожара – по обеим сторонам забранного решеткой окна – скудно94обставленная беленая комната с развешанной по стенам армией куколвыглядела нарядно, голосисто и весело…» [3, 70]Пространстводома,такимобразом,оказываетсясвоегородаотражением Лизы – Петр именно из-за этого и считает эту квартиру такойуютной.
Из всех героев «Людей воздуха» именно Петр в большей степенипривязан к семье и дому. У него у единственного среди «людей воздуха» естьдомашнее животное – пес-инвалид Карагез, хромающий на трех ногах сдеревянным протезом. В «Почерке Леонардо» домашние животные вообщене упоминаются, а Захар Кордовин из «Белой голубки Кордовы»прикармливает около мастерской в Иерусалиме бродячего кота Чико,которого можно назвать домашним лишь очень условно: «Чико сдостоинством потрусил из дома, сильным и непринужденным махом взлетелна любимую развилку апельсинового дерева.— С собою взять тебя никак не могу, — пояснил хозяин, — хоть ты исобака по паспорту» [2, 18].Отношение кдомашним животным, таким образом, отражаетотношение к дому, к семье – и отчасти к женщинам: Захар относится к своимлюбовницам примерно так же, как к коту Чико: они получают его заботуровно настолько, насколько в этом нуждаются, а затем Захар оставляет их «всвободное плавание», ни минуты не сомневаясь, что все проблемы они решатсамостоятельно.
Петин пес-инвалид Карагез – предмет его неустаннойзаботы, и в случае отъезда он оставляет его только доверенному лицу (как иЛизу – Борису Горелику) – Тонде Прохазке, кукольнику. В рассказе оКарагезе сообщается, что Петр его спас – как и Лизу от «людоеда» ТадеушаВильковского – и его протез является предметом раздора по той же причине,по которой Лиза ненавидит куклу Эллис: Лиза считает, что на трех лапахКарагез – живой, а с деревянным протезом – кукла: «без протеза тот простопес, живой трехногий инвалид.
А с протезом – кукла. Его интересуют однитолько куклы» [3, 344].95С точки зрения категорий пространства два романа из «Людей воздуха»- второй и третий – противопоставлены первому, так как именно в первомобычному «общечеловеческому» пространству параллельно мистическоезеркальное.Героиня«ПочеркаЛеонардо»работаетвцирке,чтотакжеподразумевает кочевую жизнь и постоянные разъезды между городами –география передвижения Анны Нестеренко простирается от ее родного ЕйскадоМонреаля, и хронотоптакже расширяется за счет включениявоспоминаний Владимира и Сени, которые в силу своих творческихпрофессийтакжебесконечнопереезжаютипутешествуют.Веевоспоминаниях также представлено «пространство детства» - Киев, однако уАнны, в отличие от Захара, Лизы и Петра, нет ни «родного» пространства, нисвязи с Иерусалимом – важным не только для героев романов, но и для самойДины Рубиной.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
