Диссертация (1154425), страница 46
Текст из файла (страница 46)
Не камни, люди «жаждут испокон» причаститься Богу.Но грех, вошедший в человека, придает его причастию хмельную желчь. Ипроисходит столкновение желчи и Крови. Происходит война, символизирующая конец истории.Библейский же смысл истории, при всём его пессимизме, на самом делеглубоко оптимистичен.
Сама книга Откровения, представляющаяся как книгаужаса, даёт четкое понимание происходящего и помогает совершить свойнравственный выбор. Поэтому стихотворение «Армагеддон» завершаетсятерцетом, в котором упоминается Причастная Чаша (Божий потир). Приход кТроице, являющейся Полнотой Бытия, возможен только через покаяние, через желчь и кровь, через страдания и жертву, через полнейшее опустошение,через голгофский крест (недаром поэт использует перекрёстную рифму).Глубинная мысль Священного Писания заключается в том, что истинное воз227рождение возможно только после окончательной смерти, после Армагеддона.После пустынных смутных эпитетов автор сделал нас, читателей, участниками своей, осмысленной по-новому мифологической мистерии.
И в этой мистерии камни могут стать личностями через Причастную Чашу. Древние образы оживают, чтобы окончательно осмыслить Бытие над Великой и Законченной Книгой.Следующее стихотворение так и называется «Над законченной книгой».Стихотворение по жанру представляет собой обращение-молитву к Богу.Можно сказать, что оживает древний псалом царя Давида. Псалом предполагает интимную беседу с Творцом, завершающуюся прошением.
Так же как ипредыдущее произведение, размышление «Над законченной книгой» насыщено образами Апокалипсиса. Поэт вскрывает код Откровения, задаваяТворцу вопросы: «Не ты ли / <…> дал безумным / Свободу весить / Добро изло?» [22:102]. В этом вопрошании начало истории человеческой цивилизации. В этом вопрошании нет равенства, но это вопрос, который задаёт СынОтцу, что и определяет интонацию вопроса.
Стихотворение выстраивается вдвухсловную строку, что придаёт сжатость и пульсацию вопрошанию. В вопросе поэта Богу уже звучит ответ: потеряв богоподобие, человек теряет иум, без котороо невозможно определить добро и зло Но безумие двояко.
Содной стороны, отсутствие ума есть сумасшествие, с другой – только безумный способен на божественную любовь, которой дано взвешивать и сражаться. Для усиления восприятия вопрошания М.А. Волошин вводит конкретнуюсимволику Откровения: «Не ты ли <…> топчешь, грозный..?»[22:102-103].В цитируемом отрывке намёк, как и в начале стихотворения, на истокитворческой истории человека. В раю познали добро и зло, но получилисмерть. Получив же смерть, возжаждали стать богами, чтобы достичь своегоТворца. Максимилиан Волошин не обвиняет, но вопрошанием утверждаетисторию уже произошедшую, отзвуки которой доносятся и до наших дней.Слова «смесил народы» не намёк ли на вавилонское столпотворение? Это совершил Господь, но не Он ли позволил войти помыслу в сознанье человека,228не Он ли разрешил человеку стать безумным? Именно Он «заквасил тесто /слезами и кровью».Поэт убежден, что ничего в этом мире не происходит без воли Божией,иначе тогда следует признать, что у Закона нет Законодателя.
Но Законодатель есть, причем Законодатель личностный, ибо только личность способнатоптать «Грозды людские / В точиле гнева» [6:Откр. 14:19]. Следует обратитьвнимание, что библейский текст приобретает в данном отрывке относительную свободу. Автор задает вопрос известным каноническим текстам, иэтот текст получает свое бытие, влияя на читательское сознание. Переднами раскрывается грандиозная метафора, проецируемая на сознание каждого читающего. Углубившись в библейский текст, человек получил возможность стать соучастником события.
При этом присутствует и личность вопрошаемого, который с помощью языковых средств достигает сознания. Зрение поэта художественно уловило грандиозное историческое свершение через метафору, обнаруживая истину, которую можно подтвердить ещё однимканоническим текстом [см.:Откр.19:15].Библейское сказание мифологично, оно рассказывает прошедшую и будущую историю, но для Максимилиана Волошина это сказание ещё и реальная история, в которой он творит и живёт, став «оком и ухом…» [22:103]. УА. С. Пушкина ангел Божий откровенно вырвал грешный язык, чтобы «глаголом жечь сердца людей»[31:382]; М.А. Волошин же не дерзает сказать попушкински, но в принципе развивает пушкинскую тему: «Не ты ли / <…>быть назначил / Стрелой, указующей / Разницу веса?» [22:103].Образ стрелы можно понимать по-разному.
С одной стороны, это совершение чисто механического движения, констатация факта, с другой – тот,кто призывает, высказывает суждение, вложенное в него Абсолютной справедливостью – Богом. М.А. Волошин подчеркивает, что каждое действие совершается по воли Провидения. И в этом действии живое общение определяющее. Но весь фокус сконцентрирован на нем по закону обратной пер-229спективы.
Поэт разворачивает перед нами иконную панораму, и эта иконная панорама втягивает его личность в орбиту объективной Истины.Объективная Истина, по Максимилиану Волошину, своим источником идвигателем имеет – Любовь. Только понимание этого заставляет художникатак вопрошать: «Не ты ли / Неволил сердце / Благословить / Убийц и жертву..?» [22:103]. Не перекликаются ли эти строки с мыслью Апостола Павла,что любовь не ищет своего, она готова благословлять и прощать [см.: 1 Кор.13:4-7].
Только любовь способна понять и палача, и жертву. В этом отрывкепоэт доводит сжатость вопрошания до однословного стиха, можно сказать,до совершенной простоты. Эта простота однословных стихов усиливается вследующей части стихотворения: «Не ты ли / Неволил разум / принять свершенье <…> Противоречий / Несовместимых / Для человечьей / Стеснённоймысли?» [22:103]. Знаковым словом в данном отрывке является «Противоречие».
М. Волошин был убежден, что «антиномизм…основное свойство человеческого сознания» [17:447]. Уместно напомнить, что антиномизм своимиистоками, по мысли Вл. Лосского, уходит в ведическую культуру и неоплатонизм [198:460]. История богословской истины говорит об апофатическомпути, когда стремимся «познать Бога не в том, что Он есть (то есть не в соответствии с нашим тварным опытом), а в том, что Он не есть» [198:460]. И катафатическом, когда непознаваемый Бог открывает Себя человеку.
Максимилиан Волошин признает оба пути: он готов отрицать, и он готов утверждать.Художник понимает ограниченность человеческого сознания. Нет, онуже не строит свою модель мира из антропософских и мифологических сказаний, он отображает библейское предание, библейский миф, предвосхищаялосевское понимание этого слова. Библейское сказание не просто вошло всознание писателя и эпохи, а стало плотью и кровью человека и времени.Библейское антиномичное сознание представлялось М.А.
Волошину единственно верным: он пытался постигнуть Непостижимое. Это противоречиене пугает, но, наоборот, заставляет шире раскрыть глаза на мироздание. Осо230знание же непостижимости путей Господних дает право поэту просить силыпонять ужас происходящего. Понять и не испугаться перед жизнью. Ведь насамом деле тот Армагеддон, который происходил в Европе, заставлял человека уже не смерти бояться, а жизни. Рациональное управление миром, когдасчиталось, что только человек вершитель своей судьбы, потерпело сокрушительное фиаско. И человек стал бояться жизни, по меткому выражениюК. Ясперса [343:327]. Чтобы этого не случилось, поэт просит Бога понять ипреодолеть осознанное: «Так дай же силу / Поверить в мудрость / Пролитойкрови»[22:103].М.А. Волошин в стихотворении «Над законченной книгой» возвращается к двухсловной строке.
Поэт не нуждается в посредниках, но и на уровнеязыка показывает, что человек зависим. А раз зависим, то и просит Того, откого зависит, объяснить происходящее. В этом объяснении мы видим утвердительное прошение. Художник хочет, чтобы война, которая идёт с такойжестокостью, стала последней войной, из которой прорастет евангельскоесемялюбви.Вавгусте1915годаМаксимилианВолошинписалА.М. Петровой: «Её надо одолеть – самое войну, а не противника» [17:447].Это христианское отношение к жизни, когда борьба идёт не с человеком,а с грехом, порочащим человека. М.А. Волошин надеется, что «семя / Внемирных всходов» приведет человечество не к Страшному суду, а к обновлению, к Новой жизни. Поэт считает, что Книга истории завершилась, насталовремя Новой Книги.
И эта Книга, безусловно, для него Книга жизни всехвремен и народов – Священное Писание. В его произведении и насыщенность библейских ассоциаций при использовании расшатанного метра (тактовик), который способствует гибкости повествовательного вопрошания иутверждения, вводит читателя в Текст, призывает стать участником не только эпохи, изображенной в стихотворении (читатель и так участник), но бытьстрокой и буквой вселенского алфавита, разделяя общую судьбу.Следующее стихотворение «Усталость» есть попытка художника представить человека участником события. Он использует пятистопный хорей.231Свое пророчество Максимилиан Волошин разделил на четыре части. В первой части поэт рассказывает о ближайшем будущем. Это будущее - обязательное внутреннее нестроение и потрясение, вызванное войной. Поэтпророк фактически говорит о ближайшей революции и катастрофе.
К сожалению, для него предельно ясно, что человечество вряд ли обратится к Истоку Бытия, к Христу: «И тогда, как в эти дни, война / Захлебнётся в пламени ив лаве. / Будет спор о власти и о праве, / Будут умирать за знамена…»[22:104].В своем пророчестве поэт не ошибся. В нем он не опирается на канонический текст, а исходит из своего представления о происходящем. В первойстрофе поэт обозначил ближайшее будущее. Вторая часть стихотворения«Усталость» представляет собой одновременно возвращение в прошлое и будущее.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
