Диссертация (1154425), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Поэт-странник, мифотворец, заклинающий словом будущее, проходящий, подобно Данте и Вергилию, сквозь темный лес сомнений,разочарований и постижения бытия, должен осознавать себя Подмастерьем уТворца, способного заглянуть за грани слова [350:10]. Духовная эволюцияМаксимилиана Волошина ценна именно тем, что в отличие от многих представителей Серебряного века, ищущих Божественное Слово и БожественныйЛик, он и физически, и духовно стал частью храма, в котором обитала Божественная премудрость, вписав себя в мозаику поэтического служения, равноценному профетическому дару.“Selva Oscura” по структуре отражает путь поэта-мифотворца к поэту-теургу – посреднику между Богом и землей.
Целесообразно в этой связи обратить внимание на циклы, входящие в сборник, которые поэтапно этотпуть отражают: «Блуждания» - приобщение к тайнам мироздания Праматери-Земли; «Киммерийские сумерки»- со-бытие с Матерью-Землей; «Облики»- открытие различных ликов в мироздании; «Lunaria» - мера постижения божественного и демонического - любви, рождения, смерти и воскрешения. Изавершает книгу «Подмастерье» - постижение Максимилианом ВолошинымСлова и миссии Поэта, которая видится ему как акт приобщения к Красоте ибоговочеловечению. Интересно признание поэта: «я вполне признаю понятия«Вечной Красоты» как мира, уже преображенного человеком посредствомискусства» [85:123].175Глава IVЛикотворчество Максимилиана Волошина как путь духовного становления художника в мироздании§1.
Ликотворчество Максимилиана Волошина как образ стояниятворческого человека в мирозданииЧтобы полнее осмыслить мифотворчество М.А. Волошина необходимообратиться (конечно же, поверхностно, ибо данная тема требует отдельногоглубокого исследования) к его критическому творчеству, собранному в егообъемной книге «Лики творчества». Эта книга создавалась в течение многихлет. Первые статьи были написаны в 1899 году, сами же «Лики творчества»,причем первый том, вышли в печати в 1914 году. Это было время духовногостановления Максимилиана Волошина.
Создавая в своем поэтическом творчестве лики современников, он, естественно, вписывал их в ткань своего критического отношения. Критика для поэта выступала в качестве исповеди. Ненапрасно эпиграфом к первому изданию он взял слова Реми де Гурмона, что«критика – это исповедь». В исповеди же созидался мифопоэтический ликсамого Максимилиана Волошина.«Для того чтобы художественное произведение вошло в жизнь, - писал вПредисловии поэт, - мало одного творчества художника – надо, чтоб оно было понято и принято. Творчество это акт мужеский – осеменяющий, оплодотворяющий; понимание – женский – вынашивающий и рождающий»[86:596].Обращение поэта к критике означало поиск смысла существования произведения и автора, нераздельно связанного с ним.
Автор и его произведениевыступали мифологемой, разносмысловой структурой, вне которой немыслимо творчество, немыслимо познания человека как личности.Автор данной диссертации ориентируется на академическое издание«Ликов творчества» 1988 года. В данном издании «Лики творчества» включают в себя четыре книги: собственно «Лики творчества», «Искусство и искус», «Театр и сновидение» и «Современники». Задача составителей - пока176зать Волошина как литературного критика, вписавшего свой неповторимыйлик в культуру Серебряного века.
И это им в полной мере удалось. Наша жезадача – показать мифопоэтический путь М.А. Волошина, его философскиеискания и духовное становление в контексте эпохи Серебряного века.Максимилиан Волошин – создатель критического творчества - неотделим от поэтического. Его мифологическое сознание находится в постоянномпоиске лика, которым он хочет познать мироздание.
Например, рассматриваятворчество Вилье де Лиль-Адана, Волошин «стремится создать портрет поэта, «влюбленного в свою мечту и в жертву мечте приносящего прозу жизни…» [86:582-583].Мечта для М.А. Волошина неразрывно связана с мифом, в котором происходит становление человеческой личности и действительности как таковой. Свой «Апофеоз мечты» русский поэт искал во французской литературе,где зародилось такое литературное явление как символизм, оказавшийсястоль близким по своим эстетическим позициям мировоззренческому путиМ.А. Волошина.
С этих позиций он будет смотреть на русскую литературу. Всвоей парадоксальной статье «Магия творчества. О реализме русской литературы» он писал: «Русская литература в течение целого столетия вытравляламечту и требовала изображения действительности, простой действительности, как она есть. На протяжении целого столетия Гоголь и Достоевский однивходили в область мечты». В результате – «поднимается иная действительность – чудовищная, небывалая, фантастическая, которой не место в реальной жизни потому, что ее место в искусстве» [86:568].Тесно общаясь с Вяч.
Ивановым, Максимилиан Волошин вычертил своеоригинальное отношение к мечте, вне которой немыслимо мифологическоесознание. «Мечта есть активное действие высшего порядка <…> Желание это предчувствие, это наше зрение в будущее <…> Лучи достигают к нам избудущего, и это ощущение мы называем желанием» [86:568]. Если бы человек прислушивался к своей мифологической мечте, то действительностьприняла бы другие формы. Ведь «эпохи ужасов и зверств всегда следуют за177эпохами упадка фантазии, бессилия мечты <…> Действительность мстит засебя, если ее считают слишком простой» [86:568].Создавая, например, киммерийский миф, Максимилиан Волошин, такимобразом, воссоздавал действительность, запечатленную его мечтательнымсознанием. Это же сознание, возможно, только при наличии лика в человеческом естестве.
Потому он в поиске воплощенного лика, потому ищет его вдерзновенном творчестве французских писателей. Вилье де Лиль-Адан, ПольКлодель, Анри де Ренье, Жюль Барбэ д`Оревильи представлены именно каклики, призванные преобразить действительность. Недаром, говоря о Барбэд`Оревильи, Волошин называет его Дон-Кихотом. Дон-Кихоты стремятся кпреображению действительности, и потому миф о благородном рыцаре досих пор волнует воображение читателя. В своих французских ликах русскийпоэт видит борцов против князя века сего, против греха и глупости [86:40].М.А.
Волошина в первую очередь интересует индивидуальность писателя, его способность противостоять миру пошлой действительности. Эта способность позволяет говорить об освобождении человека. «Нет свободы, - говорит де Лиль-Адан, - существует только освобождение». «Потому тот, кторожден мятежником, всегда бунтует против торжествующей силы, какова быона ни была» [86:43]. М.А. Волошин убежден, что только «в крайнем индивидуализме человек может найти ту точку равновесия своей души, котораяпримиряет противоречия его природы, не принося в жертву одно другому ине оскопляя своих страстей» [86:43].В положительном индивидуализме, который не имеет ничего общего сэгоизмом, человек запечатлеет неповторимую личность, способную идтипротив общественного мнения.
Эта личность не всегда положительна с точкизрения общественной морали, но именно изломы отношения к действительности интересуют Волошина. Его лики – не просто психологический портрет, это духовная биография, становление личности в полилоге, порой взаимоисключающих сознаний. И, включаясь в этот полилог, поэт в первую очередь познает себя. Те, кого он изображает в своем критическом творчестве,178представляют собой живые ипостаси, мозаичные слепки его собственногомироощущения. М.А.
Волошин не столько критикует, сколько исповедуетсямирозданию и Богу. Кстати, в познании французских ликов будет выковываться поэма «Путями Каина». Мятеж одного против всех с самого началотворческой деятельности привлекал создателя историософского мифа.Иаксимилиан Волошин обращается к фундаментальным ценностям Бытия. Ему не хочется останавливаться на детали, если в ней не запечатленвысший смысл. Этот высший смысл в поиске «Лика Невидимого», в поискеСмерти и Эроса в творчестве Анри де Ренье, который помогает ему выстроить «скульптурную пластику образов» [86:60].Именно де Ренье помогает М.А. Волошину осознать, что «все преходящее есть только символ» (Гете), поэтому вечное необходимо искать на путяхнеореализма, тесно связанного с мифологическим сознанием.«Символизм был идеалистической реакцией против натурализма.
Теперь, когда борьба за знамя символизма кончилась, и переоценка всех вещейв искусстве с точки зрения символа совершена, наступает время создания нового реализма, укрепленного на фундаменте символизма» [86:61]. Уже указывалось выше, что символизм для Волошина представлял собой право наголос, в символизме «каждый человек – одна из букв неразгаданного алфавита.
Вечный и неизменный мир, таинственно постигаемый душою художника,здесь находит себе отображение лишь в текущих и преходящих формах:люблю человека за то, что он смертен, ибо смертность его здесь – знак бессмертия, люблю мгновение, потому что оно проходит безвозвратно и безвозвратностью своей свидетельствует о вечности, люблю жизнь, потому что онаменяющийся, текущий, неуловимый образ той вечности, которая сокрыта вомне: и путь постижения вечного лежит только через эти призрачные реальности мира» [86:61].Познавая лики, М.А.
Волошин вписывал свое узнавание мироздания вметод неореализма. «В нео-реализме, - писал художник, - каждое явлениеимеет самостоятельное значение, из-под каждого образа сквозит дно души179поэта, все случайное приведено в связь не с логической канвой события, а синым планом, где находится тот центр, из которого эти события лучатся; импрессионизм как реалистический индивидуализм создал основу и тон дляэтой новой изобразительности.Я изображаю не явления мира, а свое впечатление, получаемое от них.Но чем субъективнее будет передано это впечатление, тем полнее выразитсяв нем не только мое «я», но мировая первооснова человеческого самосознания, тот, кто у Анри де Ренье держит «двойной лук и двойной факел и ктоесть божественно – мы сами».Вот логический переход от импрессионизма к символизму: впечатлениеодно говорит о внутренней природе нашего Я, а мир, опрозраченный сознанием человеческого Я, становится одним символом.«Все преходящее есть символ».
Поэтому надо любить в мире именнопреходящее, искать выражение вечного только в мимолетном. Все имеет значение. Нет случайного и неважного. Каждое впечатление может послужитьдверью к вечному» [86:62].Узнавание преходящего помогало М.А. Волошину выявить собственныйлик, причастить его к вечности, в которой он хотел оставить свой художественный след. «Поэт должен уметь сказать то, что каждая вещь «хочет сказать»» - писал Волошин в статье «Поль Клодель» [86:76]. Но более всего русского мифотворца привлекало в Клоделе жажда познания всего мироздания.В творчестве Клоделя органически переплелись Эсхил и Конфуций, Плотини Лао-Тзе – то многообразие философии, с помощью которой происходилоузнавание человеческой сущности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
