Диссертация (1154425), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Волошина.Его лунный миф заканчивается показом катастрофы личности в мироздании.Но эта катастрофичность есть смысл бытия, его неизбежное протекание и169глубочайшее познание: «Жемчужина небесной тишины, / Лампада снов, владычица зачатий, / Кристалл любви, алтарь ночных заклятий, / Царица вод,любовница волна» [22:92]. Итак, Луна выступает для поэта-мифотворцаструктурным ядром, из которого начинается духовное становление человекаи мыслителя. «С какой тоской из влажной глубины / К тебе растут сквозьмглу моих распятий, / К Диане бледной, к яростной Гекате / Змеиные, непрожитые сны»[22:92].Это структурно-семантическое ядро расщепляется, расщепляется радипознания и исследования перекрестков мироздания: «И сладостен, и жутко –безотраден / Алмазный бред морщин твоих и впадин, / Твоих морей блестящая слюда - // Лик ужаса в бесстрастности эфира, / Ты вопль тоски, застывший глыбой льда, / Ты жадный труп отвернутого мира!» [22:92].Для М.А.
Волошина лунный миф являлся этапом его духовного становления, преодоления теософского соблазна через, как это ни парадоксально, соблазн. Для него лунный миф не только история человеческоймысли, человеческой цивилизации, но и модель создаваемого мира. Многоаспектность лика Луны поэт видит в проявлении двух стихий: 1) эроса каксимвола любви и рождения, 2) танатоса – символа смерти и гибели. В этомотношении ясным становится постоянный акцент художника именно на концептуальной дефиниции Лика: «Лик Ужаса», «клеймленный лик», «Яви свойлик на мертвенном агате». Упоминание о том, что Луна треглавая и трехликая не случайно. Для М.А.
Волошина важна, как и для всех символистов,триипостасность Луны [253:148]: рождение – жизнь – смерть; разрушение –творчество – воскрешение. Мифологема Луны дает возможность представитьпуть поэта как постижение своего лика в узорной ткани мироздания.М.А. Волошин подтверждает цветаевскую мысль, что он не только мифотворец, но и миротворец,§5 «Подмастерье» «как поэтический символ веры»Свою же творческую историю и свое творческое лицо поэт заявит в стихотворении «Подмастерье», которое в «Автобиографии» поэт определил как170свой «поэтический символ веры» [17:445], а символ веры всегда связан с путём, по которому идёт человек.
Проблема пути была характерна для литературы Серебряного века, о чем отмечалось выше. Например, АЛександр Блоксчитал, что истинный поэт состоится только при наличии собственного пути.ДляМ.А. Волошина человек – это поэт, а поэт - это человек, который со-здает свой уникальный, божественный миф. И этот миф является его правдой. И как указывал Мирча Элиаде [333:143] для Гомера такой правдой были«Илиада» и «Одиссея», а для Гесиода его «Теогония» и «Работа и дни».Максимилиан Волошин один из первых разрушал элитарные представления о мифе, творя свой поэтический миф и мир. Это не пушкинскийПророк, вобравший в себя божественную миссию «глаголом жги сердца людей» [31:382]. Это Подмастерье Святого ремесла, по выражению КаролиныПавловой.
Поэт представляет собой не только пророка, но и кузнеца. Как известно, первым кузнецом земли был Каин - создатель поэзии, выплавляющийсущность слов: «Ты будешь подмастерьем / Словесного, святого ремесла»[22:92]. Уже в начале стихотворения М.А. Волошин дает знаки своего отношения к поэзии: «Не светлый лирник», «святое ремесло», «кузнец», «горнило», «подмастерье». Поэт не случайно использует славянское наименованиепоэта - «лирник». Этим он подчеркивает свою неразрывную связь с истокамимифотворчества, а оно в недрах эллинской, ведической и славянской мифологии. Лира – эллинское слово, но лирник - уже трансформированный в славянском языке концепт, обозначающий певца. Максимилиан Волошин понимает, что его лира, не лира Бояна; он обречен начинать свое мифотворчествос каиновой истории, обречен ковать и быть горнилом. Кстати, кузнец и коваль – идентичные слова – употребляются поэтом как синонимы, но синонимы многозначные.
Как многозначен мир, так и многозначна функция поэта,одна из которых - тяжелейший и мучительный труд познания собственного«Я»: «Стих создают – безвыходность, необходимость, сжатость, / Сосредоточенность…» [22:93]. Но это познание не только «Я», но и Бога, ибо ««Поэ-171зия» - финикийское phore (голос ) + ish ( бог, я ) (Фабр д`Оливе ). Голосвнутреннего «Я»» [85:149].Поэт говорит, когда не может не говорить, но это говорение возможно,когда возложишь на себя аскетические вериги. Именно аскетизм становитсяосновой творчества. Современник художника Н.А. Бердяев считал, что аскетизм противоречит творчеству [62:155].
По Максимилиану Волошину: «Дляремесла и духа – единый путь: / Ограничение себя» [22:93]. И это ограничение выстраивается свободным непроблемным стихом, близким библейскомустиху и мифу.Создается впечатление, что ограничение себя не соответствует прежнему поэтическому пути Максимилиана Волошина. Но это не так. Истинныйпоэт всегда ограничивает свою самость ради познания мироздания и Ликоввселенной.
Пускаться в бездну страстей и оргических вакханалий было присущеВ.Я.Брюсову,АндреюБелому,А.А.Блоку,ноникакнеМ.А. Волошину, и в этом его отличие от многих деятелей культуры Серебряного века. Наверно, поэтому его воспринимали современники как своего ичужого одновременно. Для М.А. Волошина творчество – это борьба с самим собой за голос внутреннего «Я».
Это борьба за обретение формы, ибокрасота и любовь, когда они бесформенны, не могут быть спасительными,взывающими к совершенству. «Лишь в чустве меры мастерство приметно, /И лишь закон свободе даст главенство». «Глубина молчания» в данном контексте является концептом, обозначающим исихастскую идею. Истинноетворчество невозможно без тишины, в которой происходит нравственный катарсис. «Но это не бегство в себя, не замыкание в своей сущности.
Исихия нечто иное, как собирание сил, концентрация усилий, духовных и физических,с целью осуществления прорыва из своей самости, прорыва к Богу и людям»[332:183-184]. М.А. Волошин писал: «Молчание – власть. Отречение от власти – воля. Отречение от воли – чувство. Отречение от чувства – самосознание» [17:445]. Самосознание означает познание Бога. Именно «из глубинымолчания родится / Слово…», - это Божественная ипостась Св. Троицы. Но,172воплотившись в Слово, поэт совершает жертву: «Искусство живо - / Живоюкровью принесенных жертв» [22:93]. Но ради искусства, которое созданоСловом Божиим, поэт готов на любую жертву. М.А. Волошин писал: «Всеявления возникли через Слово» [85:146], даже более того: «Слово – вышедействия» [85:147].
Об этом поэт писал ещё в Горомедоне: «…я же выбираюне Деяние, а слово, и восклицаю вместе с Акселем: «Я слишком много думал,чтобы унизиться до действия!»» [15:59].Служение Слову ведет уже в ту область, где человеческие законы неимеют власти. И ради этого поэт согласен быть Подмастерьем Слова, чтобыобрести своё странствие во времени и пространстве: «Ты будешь Странником» [22:93]. Поэт – путник и странник, вечный искатель истины. За 8лет до созданного стихотворения М.А. Волошин напишет: «По самому свойству нашего мышления нет абсолютной истины для человеческой души.Приближение лишь к ней мы познаем и чувствуем. Эти приближения идутпутем антиномий, покрываемых сверхсознательным, сверхчувственным синтезом (мистическим чувством)» [85:146-147].Через катастрофы, черезстрасть поэт идёт навстречу Божественному Слову.
В этом противоречиикроется жертва во имя любви и познания мироздания. Поэт ищет глубинность, соединяющую черепки Небесного Кувшина. Но соединение возможнотолько после освобождения себя из эгоистического плена, когда сможешьсобрать «Ткань духа своего, разодранного миром» [22:94].Строками «тывспоминаешь самого себя…» М.А. Волошин представляет «мастера Януса в«Аксёле» Вилье де Лиль Адана: «Познание - это воспоминание.
Человек неучится - он только находит потерянное: вселенная лишь предлог для развития этого всезнания» [17:445].Еще раз подчеркнём, что происходит возвращение человека к егоистокам, к первобытию, что соответствовало эстетике символизма и ихрелигиозно-мифологическим представлениям о мире. Происходит обретение своего «я», не ложное, а именно то, которое близко к началу миробытия. Эта мысль приближает поэта к близким по духу Платону и Владимиру173Соловьёву. Освобождение же от эгоистического плена возможно в творчестве.
Приобщение к творчеству, по М.А. Волошину, - это отказ от эгоистической самости: «Чтоб выплавить из мира / Необходимости и разума - / Вселенную Свободы и Любви, - / Тогда лишь / Ты станешь Мастером» [22:94]. Вэтом смысле Слово дарует Свободу и Любовь. Стихотворение еще имеетчерты антропософии, но оно уже, в своей сущности, восходит к библейскомупониманию человека. «Вселенная Свободы и Любви» выше «необходимостии разума». Лишь вместив в себя Божественное Слово, поэт воистину становится Свободным Мастером, Богочеловеческим Ликом.Смысловыми центрами стихотворения являются: «святое ремесло»,«кузнец», «Стих создают - безысходность», «Из глубины молчания родится /Слово», «Странник», «Знаки», «Божественное Слово», «Свобода и Любовь»,«Мастер». Каждsq из этих концептов несёт в себе глубокую религиозномифологическую основу.
С помощью этих концептуальных образовМ.А. Волошин создаёт свой миф, своё понимание о назначении поэзии и поэта. Для него «поэзия - это только догадка, только пророчество, отнюдь незнание» [85:148]. Не разум, а любовь творит истинную поэзию. В стихотворении чётко прослеживается исихастская традиция, что говорит о становлении поэта как человека, вобравшего в себя евангельские истины и откровения, несмотря, повторюсь, на наличие антропософской символики (например,мастер – это, по масонским воззрениям,тот же архитектор). ОднакоМ.А. Волошин принимает библейский образ как часть бытия, не толькосвершившегося, но и предания, творящегося сегодня.
Важно отметить, чтостихотворение было написано в 1917 году, когда в стране и мире станут происходить апокалипсические события. Поэзия для него не игра, а самосущностное событие, открывающее смысл бытия: «Стих рифмованный – этохрам мистических откровений, скрытых в словах» [85:125].Путь поэта - сугубо личностный путь, это путь к Личности-Слову.Вне Личности этот путь невозможен. М.А.
Волошин отойдет от антропософии, потому что теософы не видели в Логосе-Слове-Христе личность. В кон174тексте святоотеческого Предания Христос - личность, сделавшаяся для плотиипостасью. Одновременно человеческая плоть и плоть Бога [110:195]. Христос был для теософов гностической идеей, разумом, необходимостью,пришедшей миру дать учение; для Максимилиана Волошина Христос Божественная Личность. И Евангелие не повествование о легендарных деяниях, а о событиях, в которых творчески преображал и преображался Богочеловек. И задача искусства продолжить это преображение, дойдя до пределовВечной Красоты.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
