Диссертация (1154419), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Ткачева, посвятившие исследование слову как единицеречепроизводства, отмечают: «Единицы, обозначающие процесс речевойдеятельности, занимают особое место в языковой системе, поскольку именноони организуют процесс коммуникации и реализуют основные функции языка.В русском и английском языках процесс говорения представлен большимразнообразием лексических единиц. В научной литературе они считаютсядовольно хорошо описанными в работах таких исследователей, как Апресян178Ю.Д., Антонова С.М., Арутюнова Н.Д., Васильев Л.М., Вилюман Л.М.,Кириллова Н.О., Храмова Г.А.
и других» [Комарова, Ткачева, 2014, Эл. ресурс].В процессе формирования русского литературного языка роль функциональноуниверсальных глаголов речи стали выполнять лексемы говорить и сказать. Ванглийском языке в качестве ключевых единиц, репрезентирующих процессговорения, выступают глаголы tell, say, speak, talk. Именно эти лексемысчитаются в данном языках ядерными, так как в их семантике уже заложеныосновные параметры процесса речепроизводства [Антонова, 2003, с. 141]. Л.Ю.Стойковичизучаетлексико-семантическоеполеанглийскихглаголовречепроизводства, в частности, 240 глаголов производства речи [Стойкович,2007].
С.А. Сучкова в качестве основной единицы речепроизводстварассматривает словосочетание [Сучкова, 2004].В этих и других трудах затрагиваются также и единицы речевосприятия– в основном это глаголы слушать, слышать, воспринимать, улавливать,понимать, подслушивать, выслушивать и подобные. Они также входят всостав метаязыка лингвистики.Мы рассмотрим функционирование единиц производства и восприятияречи в языке художественных произведений.Во многих художественных произведениях подчеркивается ценностьслова, умения говорить и производить, тем самым, особое яркое впечатление,добиваться определенных изменений в мыслях и чувствах, а затем и впоступках других людей – как в известных строках классика:Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет.Глаголом жги сердца людей (А.С.
Пушкин).Слова речепроизводства в образно-поэтической речи применяются и кпредметам природы:Речной волны писал глаголы я (Велимир Хлебников).Нередко ценится просто само по себе умение говорить то, что хочетуслышать собеседник, что представляется ему нужным, приятным, сладостным;179люди жаждут испытать на себе ободряющее и стимулирующее воздействиеслов – даже если за ними не стоит искреннее чувство, правдивость:И женщины его тоже любили. За слова. За нежность. Таких слов итакой нежности они не знали ранее. И уже не могли без этого жить.Однаконаступалмоментразлуки.Артемьевнеумелкрасиворасставаться.
Просто исчезал, и все. Трусил. Не хотел выслушиватьчужие трагедии (В. Токарева. За рекой, за лесом).«Манера речи персонажа, рассказчика или даже автора может дать нампредставление о его характерных чертах или особенностях, или о тех чертах иособенностях, которые выбраны реальным автором для конструированияобраза, а это, в свою очередь, может помочь при идентификации его голоса и вфилософском смысле в полифонии других голосов» [Белоусова, 2009, с. 37].Умение хорошо говорить, правильная манера речи чрезвычайно важныдля людей – разных возрастов, сословий, степени знакомства с собеседником:«Старик говорил с увлечением, как будто изливал перед проезжимдушу.
Он гнусавил от непривычки говорить много и быстро, заикался и,чувствуя такой недостаток своей речи, старался скрасить егожестикуляцией головы, рук и тощих плеч…» (А.П. Чехов. Счастье).Коммуникативно-речевые навыки способны причинить страдание либодоставить радость, эстетическое наслаждение и моральное удовлетворение:«Былоеще однообстоятельство, глубокоееудручавшее:замкнутая, с недоразвившейся в ту пору речью, она выворачивала передЯсей все завитушки своей растрепанной души, и Яся с ее умныммолчанием оказалась для Тани единственным в своем роде собеседником,который принимал ее вполне мелководные переживания с такойплодотворной для Тани доброжелательной нейтральностью, что в этихбеседах, которые были скорее монологами, Таня училась формулироватьмысли, ловить с лета образы, и это доставляло ей огромноеудовольствие» (Л.
Улицкая. Три повести. Эл. ресурс).180В представлении общающихся язык может казаться грубым и резким, аможет – ласковым и обаятельным, чистым и прозрачным, сближающимсобеседников, устраняющим преграды в общении:«Роберт Викторович, кроме общепринятых европейских, знал ипольский, и этот обаятельно-шепелявый, ласковый язык разговорил их, и,как когда-то Соне, он рассказывал теперь Ясе маленькие истории,смешные, невероятные и страшные случаи, и это тоже была егожизнь…» (Л.
Улицкая. Три повести. Эл. ресурс).Зачастую недовольство языком – устаревающим или приходящим емуна смену новым – заставляет людей изобретать новые средства общения идавать им оценку:«Новый, американский язык, приходящий постепенно, тоже былутилитарным и примитивным, и они изъяснялись на возникшем в их средежаргоне, умышленно усеченном и смешном. В это эмигрантское наречиелегко входили обрезки русского, английского, идиш, самое изысканноечернословие и легкая интонация еврейского анекдота» (Л.
Улицкая. Триповести. Эл. ресурс).Как лингвистические термины единицы производства речи однозначны,стилистически и оценочно нейтральны, но как единицы литературногопроизведенияонимогутстановитсямногозначными,обретатьконнотативность, разноплановую оценочность, могут метафоризироваться и«оживать», становиться антропоморфными:«В многовековом хождении затрепались слова. На одних своимиязыками вылизали мы прекраснейшие метафорические фигуры, на других звуковой образ, на третьих - мысль, тонкую и насмешливую» (А.Мариенгоф. Роман без вранья. С 15).Очень ярко эти качества лингвистических терминов и единицречепроизводства проявлены в произведениях Сергея Донатовича Довлатова.181«Вот и закончена книга, плохая, хорошая... Словом, а не деломотвечаю я тем, кто замучил меня. Словом, а не делом!» (С.
Довлатов.Ремесло. С. 111-112).В этом контексте слово формально противопоставляется делу, однако изнего становится ясным, что Слово для писателя и есть Дело:«Гамлет хочет сказать, что слова есть продукт бесплоднойрефлексии, что настоящий мужчина должен выражать себя в активнойсозидательной деятельности, что именно деятели нужны современномуобществу, и так далее…Всеэто, может быть, звучит вполне резонно в устахгосударственного мужа, каковым являлся Гамлет, но совершеннонеприемлемо для художника, потому что СЛОВО для художника как разявляется его ДЕЛОМ.
Тем не менее, лучшие русские писатели, достигнуввысочайшегоуровнявсвоемтворчестве,начиналииспытыватьбезудержную тягу к общественно-политической деятельности, и все безисключения потерпели неудачу» (С. Довлатов. Записные книжки. Эл.ресурс).По отношению к настоящим, серьезным писателям Довлатов неупотребляет слово «сочинять». Они пишут, создают, творят, проживая жизньсвоих героев, вынося на страницы произведений свои размышления, чувства,характер. Поэтому их творчество – настоящее, не сочиненное, требующеедлительного осмысления и самим автором, и читателем:«Я не думаю, чтобы Андрей Платонов безмерно сожалел обутраченной рукописи.
В этих случаях настоящие писатели рассуждаюттак: «Даже хорошо, что у меня пропали старые рукописи, ведь они былитак несовершенны. Теперь я вынужден переписать рассказы заново, и онистанут лучше...» (С. Довлатов Ремесло. С.13).Тот же, кто сочиняет – на скорую руку, заданно, ритмично, не ведая муктворчества, – тот не настоящий писатель:182«Потоцкий сочинял один рассказ в день. У него вышла книга. Онаназывалась«Счастьетрудныхдорог».Еедоброжелательнорецензировали, мягко указывая на захолустное происхождение автора»(С. Довлатов. Заповедник. С. 242).При всей любви к словесному творчеству, при том, что в нашей странеписателям и журналистам платят за количество написанных слов («Вычеркнешьнесколько абзацев, а потом думаешь – зачем, это же килограмм мяса!»),Довлатов говорит о взвешенности, строгом отборе того, что можно выражатьсловами, а что нет; если же такого отбора не делать, то можно впасть вэпатажность или безнравственность, и то и другое – дурно, Довлатов этоосуждает:«Короче, не люблю я восторженных созерцателей.
И не оченьдоверяю их восторгам. Я думаю, любовь к березам торжествует за счетлюбви к человеку. И развивается как суррогат патриотизма…Я согласен, больную, парализованную мать острее жалеешь илюбишь. Однако любоваться ее страданиями, выражать их эстетически– низость…» (С. Довлатов. Заповедник. С. 205.)Довлатов говорит об ощутимой, на его взгляд, разнице междудействительными фактами и их литературным описанием, которое должносоздаваться по определенным канонам:«"Зона" - мемуары надзирателя конвойной охраны, цикл тюремныхрассказов.Как видите, начал я с бытописания изнанки жизни.
Дебют вполнеестественный (Бабель, Горький, Хемингуэй). Экзотичность пережитогоматериала - важный литературный стимул. Хотя наиболее чудовищные,эпатирующие подробности лагерной жизни я, как говорится, опустил.Воспроизводить их не хотелось. Это выглядело бы спекулятивно. Эффектзаключался бы не в художественной ткани произведения, а в самомматериале. Так что я игнорировал крайности, пытаясь держаться в183обыденных эстетических рамках» (С. Довлатов. Ремесло.
С. 19).Очень часто единицы речепроизводства облекаются в форму метафоры,либо соседствуют с ней в тексте, либо поясняются посредством метафоры:«Егозамечательную,несколькоманернуюпрозуукрашаютвнезапные оазисы ясности и чистоты:"Я свободы не прошу. Зачем мне свобода? Более того, у меня она,кажется, есть... "Замечу,чтоэтонаписанодоэмиграции»(С.Довлатов.Ремесло.С.27.)«У Лимонова плоть – слово. А надо, чтобы слово было плотью.Этому вроде бы учил Мандельштам» (С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
