Диссертация (1154419), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Компромисс. С. 294).В следующем примере тот же лингвистический термин (хотя на самомделе речь идет не о нем, а о близком ему – сравнении) также становитсяоценочным – ему еще придаётся наукообразное определение: «восходящаяметафора», если сравнение делается с положительной, поэтической оценкой и«нисходящая» – если с отрицательной, грубой.
Это вполне согласуется с тем,что «среди функционально-семантических синонимов терминов отдельноеместо отводится индивидуальным перифразам. Их значение, будучи похарактеру окказиональным, раскрывается только в контексте» [Шамсиддинов,1984, с. 21].165«Помню, Иосиф Бродский высказывался следующим образом:- Ирония есть нисходящая метафора.Я удивился:- Что значит нисходящая метафора?- Объясняю, - сказал Иосиф, - вот послушайте.
«Ее глаза какбирюза» - это восходящая метафора. А «ее глаза как тормоза» - этонисходящая метафора» (С. Довлатов. Записные книжки. Эл. ресурс).Даже в устах человека, не очень хорошо владеющего русским языком,некотороековерканиелингвистическоготерминастановитсязнаковымявлением, традиционный термин приобретает более современное, а потомуболее понятное, звучание:«Я читала много твои статьи. Очень много смешное.
И оченьчасто многоточки… Сплошные многоточки… Я бы хотела работать вТаллинне» (С. Довлатов. Компромисс. С. 350).В употреблении слова «многоточки» можно усмотреть дополнительнуюконнотацию и даже изменение смысла всего высказывания: представляется, чтоесли в тексте много многоточий, то это говорит о недосказанности, обумолчании со стороны его автора; если же «много-много точек», то, скорее,речь идет о целостности, завершенности высказываний.
Текст с «многимиточками» категоричен, однозначен.Следующий пример – о влиянии профессии словесника на субъектаречи, о приобретении человеком прилипшей накрепко «маске»:«Асмус проработал на радио восемь лет. За эти годы у негопоявилась довольно странная черта. Он стал фанатиком пунктуации. Онне только следовал всем знакам препинания. Он их четко произносил вслух.Вот и теперь он сказал:– Привет, запятая, старик, многоточие. Срочно к редактору,восклицательный знак» (С.
Довлатов. Филиал. С. 14).Очевидно, этот прием можно считать остраннением (термин В.Б.166Шкловского). М.Л. Новикова указывает, что «отличительная характеристикаостраннения – не только в наличии образных средств, но и в их использовании,их роли и функции в повествовании. Она проявляется в такой созданной позаконамискусствахудожественногоорганизациипроизведения,языковыхблагодарясредствкоторойвречевойсловесныетканиобразыстановятся выражением нового созданного творческим воображением писателя,остранненного изображения» [Новикова, 2006, с.
360]. Единицы метаязыкалингвистики выступают здесь в качестве остранненного знака, воплощенного всловесной ткани художественного произведения, структура и семантика такогознака как единицы и компонента художественного пространства текста,взаимосвязанные в системе текстового семантического поля, в совокупностипредставляют собой «остранненные знаки как словесные образы» [Там же, с.10].«При использовании терминов в художественно-образной функции, каки слов общеупотребительного языка, важное место отводится контексту,поскольку слова, и в частности термины, реализуют свое значение в контексте.В контексте становится ясным и содержание подтекста, под которымпонимаютсянеассоциативныхсразуиосознаваемыеконнотативныхидеи,значений,возникающиеявляющихсянаосновеследствиемвзаимоотношений языковых единиц, составляющих контекст.
Контекст иподтекст взаимосвязанные категории, предполагающие одна другую, но первыйзанимает ведущую позицию по отношению ко второму» [Шамсиддинов, 1984].Так, слово «алфавит» недалекий функционер, чиновник от литературырасценивает как идейно чуждое, поскольку из-за него страны народнойдемократии оказываются в списке после капиталистических стран:«Опять по алфавиту?! Забудьте это оппортунистическое слово!Вы работник партийной газеты» (С.
Довлатов. Компромисс, 1, с. 202).Много лингвистических терминов и понятий можно встретить в языкепроизведений Д. Рубиной. Довольно часто они приобретают модальную167окрашенность,становятсясубъективными,оценочными,будучиупотребленными рядом с оценочными определениями. Приведем примеры:Кугеля надо было переписывать от начала до конца, с заглавия статьидо многозначительного многоточия, которым тот усеивал последний абзац (Д.Рубина. «Вот идет Мессия!..» С. 44).Он знал язык с неприличным названием «мандейский».
«А кто на немговорит?» – спросила его однажды Зяма, и Рон ответил кратко: «Мандеи», –после чего Зяма уже не задавала вопросов (Д. Рубина. «Вот идет Мессия!..» С.51).Он взвизгнул, подпрыгнул, схватил зубами маленький домашнийтапочек, брошенный у порога Мелочью, и пошел его трепать, грозно рыча. Онзнал это веселое слово. Он вообще много слов знал (Д. Рубина. «Вот идетМессия!..» С. 105).Этот оборот вполне легитимен… (Д.
Рубина. «Вот идет Мессия!..» С.214).Особенно ярким является следующее оценочное определение вкупе сосравнением-метафорой:Да… просто в России есть одна особенность: там говорятпо-русски… Проклятый, родной язык! Тяжкая печать на судьбе, какклеймо конезавода на тощем крупе изъезженной клячи… (Д. Рубина.«Вот идет Мессия!..» С. 142).Косвенно такие оценочные определения характеризуют и того, кто ихпроизносит.Лингвистические термины могут стать речевой характеристикойчеловека, могут способствовать отражению (или подражанию) его стиля:«Реплика в чеховском духе:«Я к этому случаю решительно деепричастен» (С.
Довлатов.Записные книжки. Эл. ресурс).Даже употребление в речи не слишком распространенных слов, в том168числе лингвистических терминов, может вызвать приятие или неприятиечеловека, уважение к нему или презрение. Приведем примеры:«На летучке материал похвалили.– Довлатов умеет живо писать о всякой ерунде.– И заголовок эффектный…– Словаоткуда-тоберет–аксессуары…»(С.Довлатов.Компромисс. С.
326).В художественном дискурсе само слово «слово» фигурирует в двухзначениях: 1) как единица номинации, называния предмета или явления (как впредыдущем примере) и 2) как синоним процесса говорения, речи вообще (еголюбили за нежные слова). Такие примеры будут рассмотрены в следующемподразделе данной работы.Лингвистический термин, умение правильно подбирать лексику ивыстраивать логику повествования для словесника – показатель уровня егокомпетентности или некомпетентности, оценка его профессиональных знаний,навыков и умений:«– Вспомните минувший актив.
Кленский не знает, что такоесиноним. Толстяков в передовой, заметьте, указывает: «…Коммунистыфабрики должны в ближайшие месяцы ликвидировать это недопустимоестатус-кво…» Репецкий озаглавил сельскохозяйственную передовицу:«Яйца на экспорт!»… Как вам это нравится?– Несколько интимно…» (С. Довлатов. Компромисс. С. 333).Умение верно применять грамматические правила, знание норм языка –настолько мощное качество, присущее грамотным людям, что оно ужестановится чувством (ср. пресловутое чувство языка) и критерием оцениванияокружающих, отнесения их в разряд «свой – чужой»:«Я думаю, она была прирожденным корректором.
У нее, еслиможно так выразиться, было этическое чувство правописания. Она,например, говорила про кого-то:169– Знаешь, он из тех, кто пишет "вообще" через дефис…Что означало крайнюю меру нравственного падения» (С. Довлатов.Наши. С. 375).Люди оценивают человека говорящего по тому, что и как он произносит.Порой достаточно одного неправильно произнесенного звука или несколькихспецифичных звуков, чтобы сложилась положительная или отрицательнаяоценка всей личности:Ленин произносил:«Гавнодушие» (С. Довлатов.
Записные книжки. Эл. ресурс ).«У Ленина был незначительный дефект речи. У Сталина –рыночный акцент торговца гладиолусами. У Брежнева во рту происходитчто-то загадочное. Советские лингвисты особый термин придумали дляэтого безобразия - "фрикативное Г"» (С. Довлатов. Марш одиноких. С.519).Сильные языковые личности, люди с развитым языковым чутьемспособны даже ассоциировать себя и окружающих с лингвистическимитерминами:«Постарайся хотя бы коротко отвечать на все мои письма.
Хотябы парой многоточий. Или восклицательным знаком, с которым мыпохожи как братья» (С. Довлатов. Письма к Людмиле Штерн. С. 295).ЭтотспособвозникновенияязыковойигрыТ.А.Букиреваквалифицирует как «доведение до абсурда» с нарочитым преуменьшением «достепенибессмысленности,ситуативнойненужности.Невозможностьинесостоятельность подобной просьбы дает возможность читателю понять сутьсуждения, смысл которого сводится лишь к выражению требования писатьписьма» [Букирева, 2000, с. 96].В другом контексте восклицательный знак выражает собой гамму чувстви оценок, которые испытывает герой, становится символом резкого поворотасобытий, точкой отсчета новой страницы в жизни:170«Я протянул руку, назвал свое имя.
Она сказала: «Тася».И тотчас же выстрелила знаменитая ленинградская пушка. Какбудто прозвучал невидимый восклицательный знак. Или заработалтаинственный хронометр.Так началась моя погибель» (С. Довлатов. Филиал. С. 41).«При употреблении термина в художественно-образной функции в егосемантическойструктурепроисходятизменения.Так,когдатерминиспользуется как образ сравнения, определенные особенности его понятийногосодержания служат для рельефного отображения особенностей понятийногосодержанияобъектасравнения.Неактуальныесвойствапонятийногосодержания термина (образа сравнения) нейтрализуются» [Шамсиддинов, 1984,с. 21].Гоголевское «крепкое словцо русского мужика», которым он «какприпечатает, так уж припечатает», продолжает жить и даже приспосабливатьсяк «достижениям лингвистической науки», хотя и в вульгарной форме:«Дело было в пивной.
Привязался ко мне незнакомый алкаш.- Какой, - спрашивает, - у тебя рост?- Никакого, - говорю.(Поскольку этот вопрос мне давно надоел).Слышу:- Значит, ты пидараст?!- Что-о?!- Ты скаламбурил, - ухмыльнулся пьянчуга, - и я скаламбурил!» (С.Довлатов. Записные книжки. Эл. ресурс).Лингвистические понятия и грамматика языка являются в нашей странетемой общения и предметом спора даже для людей весьма и весьма далёких отфилологии:(Писатель Демиденко):«- Такова селяви.171Алкаш оглядел его презрительно:- Такова селяви? Не такова селяви, а таково селяви. Это жесредний род, мудила!Демиденко потом долго восхищался:- У нас даже алкаши могут преподавать французский язык!» (С.Довлатов. Записные книжки.
Эл. ресурс ).ВпроизведенияхСергеяДовлатоваособаярольотводитсяразнообразным опечаткам, опискам, ошибкам:«Сочинения (Потоцкого) его были тривиальны, идейно полноценны,убоги. В каждом слышалось что-то знакомое. От цензуры их защищаланадежная броня литературной вторичности. Они звучали убедительно,как цитаты. Наиболее яркими в них были стилистические погрешности иопечатки:«В октябре Мишутко кануло тринадцать лет…» (Рассказ«Мишуткино горе»).«Да будет ему земля прахом! – кончил свою речь Одинцов…»(Рассказ «Дым поднимается к небу».)«Не суйте мне белки в колеса, – угрожающе произнес Лепко…»(Повесть «Чайки летят к горизонту».)» (С. Довлатов. Заповедник.
С.241).Одна из страниц в Записных книжках содержит следующую –единственную – запись. Видимо, Довлатов таким образом акцентировалнастолько задевшие его грубые речевые ошибки (барышника вместобоярышника, нахлобучил изящное…):Лемкус написал:«Вдоль дороги росли кусты барышника…»Следующая страница:И еще:«Он нахлобучил изящное соломенное канапе…»172Опечатки и оговорки свойственны и литературным классикам, и тогдаони способны приобретать особую значимость:«Кто-то прочитал это сочинение в рукописи и говорит:– Федор Михайлович, вы оговорились, надо бы исправить.Достоевский подумал и сказал:– Оставьте так…Гоголь в ранних повестях употреблял слово "щекатурка".
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
