Диссертация (1154413), страница 24
Текст из файла (страница 24)
2, с. 237]То, что географическое пространство способно «литься» вполне объяснимо.Согласно библейскому сюжету, в Кане Галилейской Христос на брачномпире совершил первое чудо: претворил (превратил) воду в вино, поэтому«Кана льется». Словосочетание «высь Лобная» тоже не случайно. Лобнымместом называли Голгофу, которая часто трактуется как центр Вселенной.Строчка «И копья в снежное вонзаются руно» вполне возможновосходит к известному эпизоду о «прободении» воином ребра Спасителя,«чтобы не оставалось никакого сомнения в Его смерти» [129, с. 415].Насыщенность текстового поля одного стихотворениями Вяч. Ивановамногими пространственно-временными библейскими локусами – знакполноты и предопределенности хода жизни, понимание мира на антиномиях:Брак в Кане (пир) и страстной путь (путь на Голгофу) – нетрудно заметить ив других стихотворениях, где возможны сосуществования разных временныхпластов: «Безвестная сердца слияла Кана; / Но крестная зияла в розах рана, /И страстный путь нам подвиг был страстной…» («Единых тайн двугласныеуста…») [т.2, с.
417].В стихотворении «Пусть голод пленниц-душ неутолим…» [Т.2. С. 265]земное замкнутое пространство человеческого сердца, души-пленницыспособно вместить Новый Иерусалим. Под географическим названиемНового Иерусалима в этом контексте подразумевается Царство Небесное(Божие). Проведем текстовые параллели.Стихотворение Вяч. ИвановаТекст БиблииПусть голод пленниц-душ неутолим:Царство Божие внутри вас есть132Всежночьювешнийколокол(Лк. (1: 20-21)пасхальный,Как белый луч, в тюрьме сердецстрадальнойЗатеплитНовыйИерусалим[т.2, с. 265]Если перевести текст стихотворения на рационально-логический язык,то получается: Колокол пасхальный в тюрьме сердец страдальной затеплитНовый Иерусалим.
В статье «Древний ужас» Вяч. Иванов скажет: «Должнонайти свое истинное я, чтобы утверждаться в нем. Христианство учит, чтотакое я сокровенно присутствует в человеке: «Царство небес – в вас». ЕстьНебо в человеке, и в Небе Отец» («Древний ужас») [т. 3, с. 108].Иными словами, в духовном смысле Новый Иерусалим в поэтическойконцепции Вяч. Иванова – это онтологическое пространство инобытия,котороенаходитсявневремени,впространственномаспектеонобезгранично и всюду.
По-евангельски – Царство небесное. «Царство Божиеразвивается и созревает внутри человека, в сердце человека. Царство Божиеесть праведность, мир и радость о Святом Духе, когда совесть и волячеловека входят в полную гармонию с разумом и волей Божией»[129, с. 324].Таким образом, пространственно-временной образ тюрьмы сердецстрадальной, способной вместить Новый Иерусалим – модификацияизвестных,встречающихсявславяно-русскихбиблейскихтекстах,выражений.
Например, В скорби распространил мя еси.В этом смысле интересно словосочетание пространство в скорбех:Известно, что в тексте Псалтири, молитвенных и гимнографических текстахтак называется Пресвятая Богородица. Как бы ни было обширнопространство скорбей, сколько ни было несчастных, она всем помогает иизбавляет от всех скорбей [118, с. 515].133Согласно славяно-русской традиции душа и сердце – синонимы. Так воснове поэтического фрагмента – мотив преображения, стирание привычныхземных, плоскостных представлений о пространстве. Душа земного человекаспособна вместить небесное – рай, когда она любит. Это качество способночеловека возвысить до Бога, потому что оно – проявление предельнойполноты жизни.Узкое, замкнутое пространство способно преодолеваться высшейжертвенной любовью – коренная мысль в творчестве Вяч.
Иванова: «Ктодуха тьмы в юдоли слез / Любовью поборол, / Пленял любовью духа злоб / Икрест любви понѐс, – / Над тем распался душный гроб, / Тому воскресХристос» («Христос Воскрес! Воскрес Христос…») [т. 2, с. 266].Для земной любви в творчестве Вяч. Иванова характерен эпитет«тесная». Однако косность земного бытия преодолима высшей любовью,которая способна перейти из одной данности бытия в другую: «Тесна любвиединой грань земная / И в мир иной она растет из тьмы» («Я знаю: здесьлюбовь – цветок тюрьмы…») [т.2, с.
443].Другая семантическая доля жертвенной любви – дарование бессмертия(победа над смертью): «Был вестью утренней возвеселен, / Кто хладный холмлобзал в ночи пасхальной, / Когда святится славой / Невеста-Ночь, и смертьюсмерть поправый / Ей зрим Жених, и рвется погребальный / В могилах, насвятых останках, лен. / Безмолвствуй, песнь! Воззревший ослеплен.
/ Пой:благостны и правы, / Любовь, твои уставы! / Несешь ты миро – каменьотвален. / Но в свете сокровенны, / Чьи новые тела цветут нетленны»(«Канцона II») [т. 2, с. 421].В основе «Канцоны II» – евангельский сюжет о воскресении измертвых Иисуса Христа (Жениха).
Наименование «Жених» по отношению кобразу Христа известно в библейских текстах. Оно встречается также вновозаветной притче о Десяти девах (Мф. 25: 1-13).134Рвущийся лѐн и воскрешение – не что иное, как результат преодоленияземного пространства, освобождение от физических (всегда смертных)покровов бытия, прорыв в вечность, «жизнь бесконечную».Строчка «Но в свете сокровенны, / Чьи новые тела цветут нетленны»содержиттаинственное(«сокровенное»)пророчествообудущемпреображении всех умерших. Цветущие «тела нетленны» – это «духовные»тела людей, принадлежащих вневременной форме бытия (М.
Бахтин),будущей, нетленной жизни. В первом Послании апостола Павла кКоринфянам смерть объясняется как необходимость в вечном круговоротебытия для начала новой лучшей жизни: «То, что ты сеешь, не оживет, если неумрет. <…> Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает внетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает всиле, сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15: 35-44).Таким образом, мотив сеяния – один из центральных мотивов в поэтикеВяч. Иванова. Семантика сеяния (семени) часто связана со Христом(«Солнца семя, / Прозябнув в нас, осветит»), возрождением в новой жизни,«прорастанием» из одной реальности бытия в другую.Иными словами, в поэтической концепции Вяч.
Иванова – восприятиежизни как вечного круга – это не один из вариантов «дурной бесконечности»,как у Блока (мотивы кружения) или позже, как у Мандельштама (душирассудочная пропасть). Концепция круга в творчестве Вяч. Иванова – этосначала прохождение через земной крестный путь, затем – потеря земнойжизни для обретения новой жизни (небесной).Отголоски небесной жизни на земле реализуются через изображениесовременных сакральных локусов, либо через историческую проекцию вовремени.Обращение к античности при описании библейских тем в творчествепоэта часто приобретало стилистический оттенок, как и использованиесложных слов, соответствующих греческим сложным словам или сходных сниминеологизмов,например,светорунные.Поэтическиетексты135Вяч.
Иванова, центральная тема которых – описание сакрального локуса,часто отражают знание славяно-русских молитв, текстов Библии и литургии,глубокое знание церковнославянского языка.Можно предположить, что обращение поэта к античным образам игностическойфилософииприпереосмыслениизнакомыхсдетствабиблейских образов и символов было попыткой решения личного вопроса овере.§4.
Пространственно-временная антиномия пустоты и света впоэтическом мире А. БелогоВ научной литературе многими учеными (Л.К. Долгополов, Н. Скатов,А. Ханзен-Лѐве и др.) неоднократно подчеркивалось, что мировоззрение А.Белого состояло из множества противоречий.
Последователь ВладимираСоловьева и активный пропагандист антропософских доктрин РудольфаШтейнера, основоположник стиховедения и церковник (по выражениюН. Скатова) – все эти непримиримые темы соединялись в единую сложнуюмировоззренческую систему поэта. Л.К.
Долгополов в работе, посвященнойА. Белому, писал: «Творчество Белого – в большей степени сумма, нежелиединство» [36, с. 33].Ханзен-Лѐве, исследуя мотивную структуру произведений русскогосимволизма,отметилвысокуюначитанностьА. Белоговобластиантропологии, мифологии, гностики, оккультизма при описании поэтомархаических культур Египта, Малой Азии и доклассической Греции [309,с.21].Вполне закономерно, что эрудированность А.
Белого в философии,новейших открытиях в физике, математике, химии и биологии, в теориях136пространства и времени, стремление понять смысл бытия определиличастотное функционирование слова пространство в его творчестве.По мнению Л.К. Долгополова, поэт видел время и пространство какважнейшие содержательные формы. Особенно важно для пониманияспецифики пространства и времени у А. Белого и другое положение,выдвинутое Л.К. Долгополовым: поэту всегда нужен был взгляд на мир, вкотором он жил, и на самого себя с нескольких сторон, с нескольких точекзрения [36].В. Пискунов выделил главный принцип членения пространства ивремени в художественной концепции поэта: пространство обыденное,«мирское» и «сакральное» [228, с. 13].Современник поэта, Б.М.
Эйхенбаум высказал мысль, ставшую, помнениюЮ. Лотмана,основополагающейдлямногихдальнейшихлитературоведческих и философских исследований: «Преградой для взорахудожника,всматривающегосявсущностьмира,стоитобластьпространственно-временных отношений» [190, с. 566]. Интуитивно А. Белыйпонял это рано. Пространство и время в его художественном мире были нетолько доминирующими, но и неразрывными понятиями. Во второйдраматической симфонии есть прямое указание поэта на понимание импространства и времени как единой взаимообусловленной формы бытия: «Ноконец драмы убегал вдаль, потому что ещѐ верное тысячелетие они неразвяжут Гордиева узла между временем и пространством»1 («Симфония» 2я драматическая) [с.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
