Диссертация (1154407), страница 52
Текст из файла (страница 52)
В данном параграферассмотрим обмен поэтическими «репликами», связанный с тематикойпутешествия. Такой интертекстуальный диалог, как правило, приводит куглублению и развитию темы путешествий и сплетению ее с побочнымимотивами, позволяющими расширить сферу реализации семантическогокомплекса.Первый такой диалог в стихах состоялся в 1911 году. В это времяАхматова и Гумилев женаты, Гумилев активно работает над созданием«Цеха поэтов» и декларирует преодоление кризиса символизма. АннаАхматова входит в этот кружок и выступает со своими стихотворениями наего заседаниях.В 1911 году Ахматова создает стихотворение «Сжала руки подтемной вуалью…»526, написанное 8 января. В январе 1912 года публикуетсястихотворение Николая Гумилева «Отравленный» («Ты совсем, ты совсемснеговая…»)527, в котором, как свидетельствует Анна Ахматова, речь идет оней528.526Ахматова А.А.
Сочинения в 2-х томах. – М.: Правда, 1990. – Т. 1. – С. 28.Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. – Л.: Советский писатель, 1988. – С. 177.528Стихи и письма. Анна Ахматова. Н. Гумилёв / Публ., сост. и прим. Э. Г. Герштейн //«Новый мир», 1986, № 9. С. 214.527313Два стихотворения представляют собой реплику и ответ, о чемсвидетельствует несколько факторов:1) одинаковая форма и размер – трехстопный анапест с перекрестнымчередованием мужской и женской рифмы;2) в ряде строк присутствует перекличка образов и тем, в частности:«Отчего ты сегодня бледна?» (Ахматова)Как ты странно и страшно бледна! (Гумилев)В обоих случаях реплики героя-мужчины закавычены: у Ахматовойон обращается к женщине – лирической героине, у Гумилева фразамужчины, высказаннаяим эксплицитно, закавычена, а затем егоразмышления – внутренний монолог – представлены в тексте уже безкавычек.3) Сам сюжет стихотворения Ахматовой наводит на мысль оботравлении: героиня «…терпкой печалью / Напоила его допьяна»,герой «вышел, шатаясь, / Искривился мучительно рот».
УГумилева герой предсказывает, что после выпитого вина он«смертельный почувствует хмель», и если в начале он заявляетлишь «что я знаю, то знаю давно», не уточняя содержание данногознания, то в дальнейшем он сообщает: «И мне сладко – не плачь,дорогая, - / Знать, что ты отравила меня»529.Стихотворения представляют собой обмен репликами супругов,причем у Ахматовой нет окончательного ответа – разлучает ли их смертьили это всего лишь временная разлука, и является ли «терпкая печаль»реальным или метафорическим ядом, а у Гумилева герой уже четкопредставляет себе, что в стакане, протягиваемом ему женщиной, - отрава, ичто ему предстоит смерть.В обоих текстах значимым является образ дороги – ухода –путешествия.
Герой Гумилева говорит о своей смерти как об отъезде:529Ахматова А.А. Сочинения в 2-х томах. – М.: Правда, 1990. – Т. 1. – С. 28.314Я уеду далеким, далеким,Я не буду печальным и злым530.У Гумилева герой приходит к своей отравительнице уже послесмерти: после того, как он «смертельный почувствует хмель», он придет кгероине и говорит о своем отъезде – смерти. Это роднит текст Гумилева сдругим значимым в русской литературе поэтическим диалогом –переводом, вводящим образ мертвого жениха, приехавшего за своейневестой.
Речь идет о трех текстах В.А. Жуковского: переводе «Леноры»Бюргера, балладе «Людмила», сюжет которой во многом повторяет сюжет«Леноры» и балладу «Светлана», в которой встреча с мертвым женихомоказывается сном, а в реальности жених цел и невредим. В «Леноре» и«Людмиле» героиня «уезжает» со своим мертвым женихом, и сама умирает,что согласуется с народной приметой: уйти с умершим во сне предвещаетсмерть видевшего сон. Русские баллады, - в первую очередь, балладыЖуковского (хорошо известные Ахматовой и ставшие для нее эталономжанра) уходят корнями в русский обрядовый фольклор. «Так, С.Бройтманфактически возводит генезис баллады к древнейшим фольклорным истокам– к ритуальным хоровым и плясовым песням, заклинательный смыслкоторых –стремление помочь возрождению умерших.
Поэтомуархетипический балладный сюжет – приход мертвого жениха – реализуетсяв балладе в контексте определенного магического хронотопа, как правило,обусловленного обрядом ритуального (как правило, святочного) гадания,ворожбы и т.п.»531.Образ мертвого мужа, возвратившегося с того света к жене,применительно к Гумилеву и Ахматовой упоминается в воспоминанияхИрины Одоевцевой: «Я обернулась. Вот они идут вдвоем с Лурье по530Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. – Л.: Советский писатель, 1988.
– С. 177.Кихней Л.Г. Мифологическая семантика умирания и воскрешения в стихахАхматовой 1930-50-х годов // Творчество А.Ахматовой и Н. Гумилева в контекстепоэзии XX века. Тверь, ТверГУ, 2004. – С. 30.531315пустой, залитой лунным светом Бассейной. Идут, отбрасывая на белыйтротуар длинные черные тени. И вдруг я вижу, что их уже не двое, а трое,что справа от Ахматовой идет еще кто-то, тонкий и высокий. Кто-то, неотбрасывающий тени. И я узнаю его. Конечно, это мне только кажется, но язастываю на месте, не в силах двинуться, и ясно вижу, как они втроем, а невдвоем, удаляются в лунном сиянии»532.Герой Гумилева сам приходит к отравившей его и не стремитсяувести ее за собой, а наоборот, отпускает: «Будь счастливой, с кем хочешь,хоть с ним».
У Ахматовой мужчина сам возражает женщине, собравшейсяпойти за ним: его реплика «Не стой на ветру», призывающая ее войти в дом,вернуться, не спешить за ним, в то же время отвергает ее попыткупримириться с ним и просьбу остаться, выраженную через антитезу«уйдешь, я умру».Герои Ахматовой находятся на пороге жилища: мужчина уходит,женщина пытается его догнать:Я сбежала, перил не касаясь,Я бежала за ним до ворот533.За воротами начинается иное – чужое пространство, ворота –последний рубеж огороженного, знакомого пространства. Герой не пускаетгероиню в свою новую жизнь, он уходит, не взяв ее с собой.Лирический герой Гумилева не уходит из здания: он уходит впотусторонний мир, физически оставаясь лежащим на постели:А потом, когда свечи потушат,И кошмары придут на постель,Те кошмары, что медленно душат,Я смертельный почувствую хмель…534532Одоевцева И.
На берегах Невы. На берегах Сены. – М., Астрель, 2011. – С. 67.Ахматова А.А. Сочинения в 2-х томах. – М.: Правда, 1990. – Т. 1. – С. 28.534Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. – Л.: Советский писатель, 1988. – С. 177.533316В конце стихотворения уже очевидно, что он умер: он находится враю, и его герой как бы совершает путешествие во времени – от жизни, вкоторой он принимает бокал вина от отравительницы, в смерть, котораяпереносит его в рай:Мне из рая, прохладного рая,Видны белые отсветы дня…И мне сладко — не плачь, дорогая, —Знать, что ты отравила меня535.Все стихотворение Гумилева написано в будущем времени: геройпредвидит исход с того момента, как женщина подает ему бокал, ипредсказывает свои действия: выпью – почувствую – приду – скажу. Далеесодержание его слов написано с чередованием прошедшего и будущеговремени: снилась – буду – будь – уеду – отравила.
Такое чередованиевремен заставляет задуматься о том, в какое время происходит действиестихотворения: герой еще жив или уже умер? Он только предвидитвозможное развитие событий либо вспоминает его из рая?Прошедшее время в стихотворении Гумилева возникает в передачеречи: после «скажу» и в косвенной речи «знать, что ты отравила меня». УАхматовой речь явно идет уже о прошедших событиях: героиня «сжаларуки» - напоила – сбежала – бежала – крикнула; герой вышел – «искривилсямучительно рот» - улыбнулся – сказал.
К плану настоящего – будущеговремени относятся только слова «Как забуду?», подразумевающие, чтоперед читателем – стихотворение-воспоминание, которое невозможнозабыть, к которому героиня постоянно возвращается.Интересно, что оба поэта используют глаголы совершенного вида,тем самым как бы подчеркивая уже свершившийся факт действия впрошедшем времени или неотвратимость его наступления в будущем.535Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. – Л.: Советский писатель, 1988. – С.
177.317Герой Ахматовой находится только в начале дороги: автор оставляетего у ворот, и о дальнейшем развитии событий читатель может лишьдогадываться. У стихотворения своего рода открытый финал: герой неушел, его реплика «не стой на ветру» может означать как проявлениезаботы, так и попытку отослать героиню, не поддерживать с ней отношенияв дальнейшем. О его передвижении в пространстве читатель может судитьпо глаголам «вышел»: герой выдвинулся из какого-то замкнутогопространства (вероятно, дома), а о его дальнейшем намерении можнодогадываться по словам героини «уйдешь, я умру». Герой Гумилевапопадает в некое пространство, в котором ему видится «равнина без края / исовсем золотой небосклон»: рай, из которого он смотрит на своюотравительницу.В обоих случаях дорога присутствует имплицитно: ни в одном, ни вдругом стихотворении не упоминается о пути / дороге / путешествии, героизахвачены в момент «смены декораций»: отравленный Гумилева стоит напороге между жизнью и смертью, а собеседник героини Ахматовойпребывает у ворот, в пограничной точке между огороженным инеогороженным («равнина без края»!) пространством.Как указывает исследователь творчества Гумилева А.А.
Кулагина, дляпоэта характерно объединение перемещения в пространстве с духовнымперемещением: «Пересечение пространства оказывается путешествиемдуха. Характерно, что подобные мотивы появлялись и в раннем творчествепоэта («Путешествие в Китай»), и проявятся уже на более позднем этапе(«Заблудившийся трамвай», «Стокгольм»): И понял я, что заблудилсянавеки // В слепых переходах пространств и времен»536.В июле 1921, после гибели Гумилева, Ахматова напишет «На порогебелом рая…» - третью реплику в этом импровизированном диалоге.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
