Орлов И.Б. Политическая культура России XX века (2008) (1152142), страница 42
Текст из файла (страница 42)
Отечественные исследователи пришлик выводу, что в различных охранных, карательных частях, РОА и дру*гих националистических формированиях могло быть около 200 тыс.человек, из них в боевых формированиях — не более 100 тыс. Очевидно,что причину предательства следует искать в деспотизме сталинскогорежима, однако сводить все причины к этому — значит упрощать про*блему. Часть репрессированных и несправедливо обиженных людей несмогли понять, что сталинизм и Отечество — не одно и то же. Среди163ГЛАВА 9сотрудничавших с фашистами были и такие, которые сознательно по*шли на предательство. Третьи сделали этот шаг из беспринципности итрусости.
Немало людей пошло на службу к противнику от отчаяния,не выдержав жесточайших условий плена. При этом часть из них наде*ялась, что удастся перейти к своим.Участники событий и анализ публикаций, воспоминаний и вопро*сов, заданных гражданами на вечерах вопросов и ответов, лекциях и бе*седах, показывают, что проблемы взаимоотношений союзников былив центре общественного сознания. Эти вопросы лидировали в количе*ственном отношении среди других и далеко не всегда отражали офици*альные позиции.
Как отмечалось в выступлениях граждан и в печати,важными побудительными мотивами борьбы была растущая надеждана счастливую жизнь после войны, на то, что наградой народу будет «ок*репшая дружба со всеми народами мира». Создание антигитлеровскойкоалиции и расширение контактов с внешним миром, ранее восприни*мавшимся преимущественно враждебным, способствовали преодолениюабсолютизации классового подхода.
В условиях войны крепло чувствопринадлежности к единому человечеству, и сознание народа укрепля*лось общечеловеческими ценностями, интерес к которым заметно уси*лился. «Открытие» Европы для советского солдата способствовало пре*одолению искаженных представлений о союзниках и отказу от частиидеологизированных мифов и стереотипов. Людей интересовали нетолько советско*англо*американские отношения, но и отношения с дру*гими союзными государствами, их прошлое, настоящее и будущее.
В цен*тре внимания вполне естественно были: положение на фронтах, сотруд*ничество союзников в различных сферах, проблемы устройствапослевоенного мира. В большинстве оценок чувствовалось одобрениеобъединения усилий в борьбе с фашизмом и стремление узнать большео жизни друг друга, т.е. наблюдается постепенная диффузия советскихценностей.Однако в сознании населения наблюдалось как стремление еще боль*ше доверять союзникам («Не лучше ли ввести к нам союзные войска?»),так и подозрительное отношение к ним как результат предшествующе*го исторического опыта. Встречались размышления о том, что Черчилльбыл вдохновителем интервенции 1918–1920 гг.
и не подведет ли он вобщей борьбе с гитлеризмом. Нередко подозрительность и недовериесочетались и были порождены полным незнанием и непониманием су*щества антигитлеровской коалиции, а также разочарованием непосле*довательной политикой союзников по вопросу открытия второго фрон*та. Можно было встретить в сознании людей и враждебное отношение к164Власть и общество в годы Второй мировой войнысоюзникам: «Будем ли мы воевать с Англией и Америкой? Какая частьбуржуазных государств будет принадлежать нам после войны?».В мае 1943 года был распущен Коминтерн, а с января 1944 года вме*сто «Интернационала» стал исполняться новый государственный гимн,отличавшийся откровенно патриотической направленностью.
Часть вер*ных мировой пролетарской революции граждан восприняли роспускКоминтерна как предательство или вынужденную уступку, осуществ*ленную под давлением союзников, к которым относились враждебно.Следует признать, что военные испытания внесли в сознание лю*дей определенную переоценку старых лозунгов и представлений, акти*визировали процесс становления гражданственности. Как отмечал фи*лософ*эмигрант Г. П. Федотов, «…война принесла с собой апологиюмести и жестокости. Но та же война разбудила ключи дремавшей не*жности к поруганной родине… На маске железного большевистского ро*бота 1920*х гг.
постепенно проступают черты человеческого лица». Дей*ствительно, общим и объединяющим всех фактором была опасность,стремление остановить врага и возвратить потерянное. Это было не толь*ко самосознанием народа, но и чертой его образа жизни. Характернойприметой военного образа жизни становились коллективная жизнь, на*пряженный труд, взаимовыручка и взаимодействие. Как суровая необ*ходимость воспринимались населением введение нормированного рас*пределения продуктов, увеличение налогов и регулирование трудовыхотношений.В 1943–1944 гг. в общественном сознании усиливаются надежды насправедливость, доверие и гуманность отношений. Первоначально дажеу части депортированного населения бытовало мнение об ошибочностипроисходящего и вера в торжество справедливости, так как люди свя*зывали насилие с именем наркома внутренних дел Л.
П. Берии (1899–1953) и надеялись, что, узнав об этом, Сталин восстановит справедли*вость. Правда, большая часть депортированных стала прозреватьзначительно быстрее.Одновременно наблюдается рост критических настроений снизу,преодоление абсолютного единомыслия и всеобщего безгласия. Впро*чем, многочисленные факты свободомыслия и критического отноше*ния к действиям властей, по мнению современного исследователяН. Д. Козлова, не обесценивают патриотизм и массовый героизм. На*оборот, они подтверждают осознанный характер последних. Анализ мне*ний, вопросов и высказываний, относящихся к 1942–1944 гг., позволя*ет говорить о том, что в общественном сознании, особенно средиинтеллигенции, укрепляется понимание и ожидание изменений и пре*165ГЛАВА 9образований после войны в сторону демократизации жизни. Больше кон*кретности об ожидаемых изменениях выражалось в часто повторявшем*ся вопросе: допустимо ли после окончания войны повторение нэпа? Выс*казывались мнения, что колхозы будут скоро распускать, а властьпеременится.
Культ вождя в общественном сознании смягчался: это вид*но по содержанию периодических изданий (особенно в 1941–1942 гг.),когда частота ссылок на его авторитет и гениальность сократилась в не*сколько раз, хотя элементы «стихийной десталинизации» на начальныхэтапах войны были сведены на нет ростом культовых настроений на за*вершающем ее этапе.166Политическая культура периода «холодной войны»10ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРАПЕРИОДА «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»(вторая половина 1940+х —первая половина 1980+х гг.)Конечно, политическую культуру столь длительного отрезка совет*ской истории, наполненного разноплановыми событиями и олицетво*ряемого столь непохожими лидерами (И.
В. Сталин, Н. С. Хрущев,Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов и К. У. Черненко), трудно привести к«общему знаменателю». Тем не менее, политические настроения после*военного сорокалетия во многом определялись атмосферой «холоднойвойны», чья ментальность, по определению М. Я. Гефтера, «возниклаеще ранее ее самой». В этом контексте особое значение приобретает изу*чение того наследства, которое нам оставило советское общество, преж*де всего, умонастроений и поведенческих стереотипов.
По твердомуубеждению известных российских историков В. С. Лельчука и Е. И. Пи&вовара, сущностным элементом «холодной войны», обусловливающимполитическую культуру «верхов» и «низов», являлось противоборстводвух систем. Лейтмотив всего этого был крайне прост: страну окружа*ют враги, поэтому надо воспитывать бдительность, ненависть к врагу иповсеместно разоблачать «агентов империализма».
«Железный занавес»способствовал тому, что тема двух противоположных лагерей прочновошла в разговоры на бытовом уровне самых широких слоев населения.Системе, достигшей в годы правления Сталина своей зрелости, был не*обходим «образ врага», формирование которого началось сразу послевойны.
Сначала это были США и Великобритания, а затем исключи*тельно американский «империализм», заменивший собой поверженныйнацизм. «У каждого зрелого тела все должно быть хорошо внутри, одна*ко извне у него обязательно должен существовать сильный враг. Этотвраг был и у нас, да не какая*нибудь Югославия, а самый гнусный, са*мый коварный, ну и, конечно, самый обреченный — Америка!» В этомрассуждении одного из лидеров «городской» прозы Василия Аксеноваметко схвачена особенность политического сознания советского обще*ства тех лет.167ГЛАВА 101.Между великими свершениями и несбывшимисянадеждамиПослевоенный период стал одним из ключевых этапов развития со*ветского общества.
Именно после победоносного завершения войнысформировался комплекс надежд и ожиданий, и, прежде всего, на либе*ральную трансформацию сталинского режима. Послевоенная специфи*ка, по мнению Е. Ю. Зубковой, вносила свои коррективы в системусформировавшихся в предвоенные и военные годы ценностей и влиялана характер отношений между народом и властью. Народ был готов при*нять любые, даже самые непопулярные решения верховной власти, еслиона оправдывалась интересами обороны страны.Однако ценой достигнутого военного могущества страны стало ра*зорение российской деревни и падение нравственного уровня сельско*го населения.
По мнению современного исследователя послевоенной де*ревни В. П. Попова, деревню в повиновении держали страх и строгаярегламентация жизни. В трудные голодные годы крестьянство особен*но остро ощущало потребительское отношение к селу со стороны влас*ти, сконцентрированной в городах. Еще один авторитетный исследова*тель крестьянской проблематики В. Ф. Зима показал, что недоверие ирастущее недовольство властью автоматически распространялось и нажителей городов. Более того, анализ культуры этого времени показыва*ет слияние в массовом сознании двух основных слухов: о роспуске кол*хозов и партии коммунистов.Миф о враждебном окружении дополнялся мифологемой о нали*чии «пятой колонны» внутри страны.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
