Орлов И.Б. Политическая культура России XX века (2008) (1152142), страница 41
Текст из файла (страница 41)
Министр внутренних дел фашистской Германии ГенрихГиммлер (1900–1945) в 1945 году разослал под грифом «секретно» об*зор советских мероприятий по успешной обороне Ленинграда в каче*стве образца. Несмотря на то что с начала 1944 года в СМИ и выступ*159ГЛАВА 9лениях идеологических работников более настойчиво напоминалось ореволюционных традициях и примерах героизма из истории партии иопыта Красной армии, в сознании и поведении населения сказались какисторические традиции единения в борьбе против захватчиков, так иновые социальные черты, выработанные в предвоенные годы.С другой стороны, документы свидетельствуют, что в первые неде*ли и даже месяцы Великой Отечественной войны вместе с патриоти*ческим порывом и единением имели место корыстные и шкурническиемотивы, слухи и панические настроения, неприкрытый антисоветизм ипредательство, страх, растерянность и усталость.
Приближение против*ника осенью 1941 года и слухи об эвакуации правительства породилисреди москвичей панику, проявлениями которой было факты уничто*жения партийных документов отдельными членами партии, избавле*ние от бюстов вождей и почетных грамот. Существуют данные, что вкритические дни октября 1941 года в партийной организации городабыли уничтожено свыше 1 тыс. партбилетов и кандидатских карточек.Неоправданный оптимизм сводок Совинформбюро, умолчание ипопытки поддержать довоенные пропагандистские мифы дезориенти*ровали общественное сознание и побуждали самостоятельно искатьобъяснения.
Незнание подлинной обстановки на фронте, противоречи*вые и ошибочные сообщения в средствах массовой информации вели ктому, что люди в первые дни войны нередко высказывали надежду нато, что «через неделю все будет кончено» и «воевать будем на их терри*тории». Даже настроенные более пессимистично считали, что понадо*бится три*четыре недели или «до зимы все будет кончено». Однако во*енные реалии в течение недели развеяли «шапкозакидательские»настроения.Люди стремились понять причины военных неудач, получить яс*ные и убедительные ответы на вопросы типа «Была ли наша страна эко*номически и в военном отношении подготовлена к ведению войны про*тив Германии?». Причем такие вопросы возникали не только в 1941 году,но и в 1942–1944 гг.
Имели место и случаи, когда люди, оказавшись вэкстремальной обстановке, называли ошибки и просчеты руководствасвоими именами. Ободренные зимним наступлением 1941–1942 гг. иоптимистическим приказом Сталина от 1 мая 1942 года добиться в этомгоду «окончательного разгрома немецко*фашистских войск и освобож*дения советской земли от гитлеровских мерзавцев», люди выражали не*доумение и чувствовали разочарование ввиду неутешительных вестейс фронта в 1942 году. В этом же году, до начала наступательных опера*ций советских войск под Сталинградом, фронтовые особые отделы от*160Власть и общество в годы Второй мировой войныдельно отчитывались о реакции личного состава на издание и реализа*цию печально знаменитого сталинского приказа № 227. Помимо одоб*рения приказа, были и такие мнения, как у красноармейца 5*й гвардей*ской кавалерийской дивизии: «Приказ выпущен вредительский.
В немговорится “не отступать ни на шаг”, это для того, чтобы всех людей унич*тожить».В те годы антифашистские настроения советских людей достиглиогромного накала. Определяющим моментом отношения советских лю*дей к немцам был, прежде всего, факт вероломного нападения, зверстваи насилия в отношении населения оккупированных территорий. Напротяжении всей войны доминирующей чертой массового сознаниябыло неприятие идеологии, политики и морали оккупантов, ненавистьк ним. Установка на воспитание ненависти к фашизму, отождествляв*шемуся с жестокостью и злом, с насилием и цинизмом, угрозой всейчеловеческой цивилизации, была оправдана и необходима, так как выс*тупала как норма поведения, важнейшее нравственное требование, ме*тод борьбы и способ укрепления уверенности и оптимизма.
Одним изсредств воспитания патриотизма и ненависти к врагу была перепискатыла и фронта. В действующей армии практиковали распространениеанкет «За что я мщу фашистам», «Личный счет мести» и т.п. Получен*ная из анкет информация о злодеяниях фашистов обсуждалась на со*браниях личного состава и сообщалась в печати, что еще сильнее уси*ливало ненависть к врагу. Антифашистская направленность былахарактерна и для устного народного творчества — припевок, частушеки прочих форм.Однако в разные периоды войны в этой устойчивой установке об*щественного сознания наблюдались свои особенности.
В результате по*чти полного прекращения антифашистской пропаганды на протяженииполутора предвоенных лет в первые дни и даже недели некоторые граж*дане заявляли, что немцы — культурнейшая нация Европы, у которойследует поучиться организации промышленности и транспорта, и мир*ным гражданам их нечего бояться. Другие высказывали соображения,что немцы ведут войну против коммунистов, евреев и руководителей.Даже встречались утверждения, что Гитлер несет хорошую жизнь. Со*хранялась наивная вера в классовую солидарность и сознательностьнемецких, итальянских и других трудящихся стран фашистского бло*ка. На протяжении 1941–1944 гг.
в разных регионах страны и в различ*ных аудиториях граждане неизменно спрашивали о судьбе заключен*ного в Моабит председателя компартии Германии Эрнста Тельмана(1886–1944) и положении КПГ, интересовались, почему рабочий класс161ГЛАВА 9не восстает против Гитлера. Однако суровая действительность и неред*ко личный опыт быстро показали несостоятельность подобных мыслейи предположений.Анализ информации, поступавшей в партийные комитеты, отража*ет, что, наряду с положением на фронтах и в разных районах страны,союзными отношениями и производственными делами, общественноесознание уделяло внимание вопросам социальной справедливости. Ра*бочие были недовольны увлечением руководителей самоснабжениемпродуктами и товарами, состоянием торговли, эвакуацией семей и по*спешным бегством отдельных руководящих работников в тыл.
В рядеслучаев в оценках проявлялись не только моральное неприятие и скры*тое осуждение, но и открытая ненависть к руководителям и коммунис*там, прямое осуждение социально*экономической политики и действийСталина. В большинстве случаев неудовлетворенность связывалась сработой конкретных должностных лиц и исполнителей, и лишь немно*гие люди, судя по документам, связывали переживаемые трудности сполитикой руководства и существующим строем. Но естественные на*строения недовольства тяжелейшими бытовыми условиями характери*зовались в информационных сообщениях в руководящие партийныеинстанции как «провокационные и антисоветские слухи» и «паничес*кие, враждебные отношения».Уже в первые месяцы войны в агитационно*пропагандистской ра*боте преобладали темы Отечественной войны 1812 года и борьбы про*тив немецких захватчиков в 1918 году. Именно эти исторические моти*вы прозвучали в речи Молотова 22 июня и в выступлении Сталина3 июля 1941 года.
В рекомендациях Управления пропаганды и агита*ции ЦК ВКП(б), опубликованных в июле 1941 года, важное место отво*дилось докладам, лекциям и беседам о героическом прошлом страны.В Карелии возрождались традиционные народные состязания, сорев*нования в силе и ловкости, народные хоры и лыжные праздники. В Че*чено*Ингушетии в 1941–1943 гг. старики выезжали на фронт с подар*ками, выступали на массовых митингах и на собраниях, встречались сжителями горных и равнинных районов.
В начале 1943 года Главноеполитическое управление Красной армии направило специальную ди*рективу о воспитании патриотизма на примерах героического прошло*го русского народа. В различных изданиях политуправлений фронтовособо выделялся раздел об этике поведения русского офицера. Обра*щение к прошлому было апелляцией к национальной гордости и слу*жило делу общенародного объединения против врага. В октябре1942 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ об упразд*162Власть и общество в годы Второй мировой войнынении института политкомиссаров и введении единоначалия в армии.Вслед за этим в армии было отменено социалистическое соревнование,и единственной обязанностью солдат стала служба Отечеству, как дела*ли это их предки.
Еще раньше стали создаваться гвардейские и казачьичасти, а учрежденный в 1943 году орден Славы был преемником Геор*гиевского креста. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от6 января 1943 года армия и флот получили новую форму, также вводи*лись погоны и офицерские знаки различия. В августе 1943 года прави*тельство приняло решение о создании суворовских военных училищ, виюне 1944 года — нахимовских военно*морских училищ. Поворот к бо*лее полному воспроизведению истории страны, возрождение традицийи исторической преемственности общественное сознание в целом вос*приняло с глубоким удовлетворением и пониманием. Однако у частинаселения это вызывало вначале недопонимание, удивление и замеша*тельство.
Ортодоксально настроенные граждане воспринимали это каксдачу классовых позиций. Отдельных граждан не устраивало возрож*дение в армии офицерских званий, особенно полковника и генерала.Другие выражали скрытое неодобрение в связи с тем, что Сталин наде*нет новый мундир с погонами.Война несла в себе полифонию самых разнообразных психоменталь*ных проявлений, связанных с поведением человека в экстремальнойситуации: героизма и трусости, верности и предательства, жертвенно*сти и корыстолюбия. Она заставила народ размышлять и сомневаться,открыто говорить о тех проблемах, о которых раньше нельзя было дажедумать.
Менталитет различных социальных и региональных групп ме*нялся по мере развертывания боевых действий. У определенной частинаселения, настроенной антисоветски, коллаборационизм был значи*телен, так как они питали иллюзии, что немцы их избавляют от больше*визма. Однако когда на оккупированных территориях установился реп*рессивный режим, ментальность и этой части общества стала меняться.Коллаборационисты не только не получили поддержки большинстванаселения на оккупированной территории, но и встречали с его сторо*ны всяческое противодействие.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
