Орлов И.Б. Политическая культура России XX века (2008) (1152142), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Практически не был популярен у средних слоев города и ло*зунг «однородного социалистического правительства», что ставит под126Трансформация политической культуры в послереволюционное десятилетиесомнение вывод ряда историков о том, что такое правительство моглостать реальной альтернативой «диктатуре пролетариата» в конце1917 года.
Не находит подтверждения и тезис о белогвардейцах как пред*водителях восстаний в Центре России. Можно говорить об организатор*ской деятельности «белой гвардии» только по отношению к восстани*ям в Муроме и Ярославле в июле 1918 года. Определенное воздействиена средние слои города оказали профессиональные союзы, однако 2/3 вы*ступлений были стихийными или самоорганизованными. Редкость чи*сто экономических требований в контрреволюционных выступленияхсредних городских слоев можно объяснить недоверием основной мас*сы этих слоев к Советской власти, ожиданием ее скорого падения и на*деждами на решение житейских проблем в условиях восстановленного«буржуазно*демократического» режима.
Кроме того, городские средниеслои часто оказывались неспособными на самостоятельные действия ишли за другими слоями населения. Например, промышленные и транс*портные служащие нередко поднимались на забастовки и другие анти*советские акции вслед за терявшими доверие к «диктатуре пролетариа*та» рабочими. Однако совместные выступления с рабочими (впрочем,как и с буржуазией) большинство мелких собственников города не под*держивало. В свою очередь, зажиточные обыватели побаивались анар*хичную «солдатню», а рядовых представителей средних слоев нередкоотталкивало участие в восстаниях против Советской власти «золотопо*гонников». В некоторых случаях «средние» горожане примыкали к вол*нениям крестьян, явившихся в города с протестами против продоволь*ственной политики властей или оказавшихся в городе в качествемобилизованных в Красную армию. Но возможности союза городскихсредних слоев с крестьянством были существенно ограничены тради*ционным противоречием между городом и деревней.
Об отсутствиисколько*нибудь широкого антисоветского фронта в городах Централь*ной России убедительно говорит и анализ численности участников от*дельных контрреволюционных выступлений: только 10% из них былимассовыми, включавшими несколько тысяч участников, и менее 5% изних длились более недели.Можно особо отметить политическую неразвитость многих пред*ставителей городских средних слоев, отсутствие у них четкой и устой*чивой партийной ориентации. Они больше стихийно бунтовали, чеморганизованно восставали.
Демократические устремления «новых»средних городских слоев в значительной мере оставались благими по*желаниями, так как значительная часть населения страны историческипривыкла к жестким формам управления. Стоило Советской власти127ГЛАВА 7прибегнуть к суровым мерам борьбы с «мелкобуржуазной контррево*люцией», включая применение войск и расстрел мятежной толпы, аре*сты участников выступлений с последующим расстрелом части из них,как мещанство политически притихло и постаралось приспособиться кновому строю.4.РабочиеБолее сложным и запутанным представляется вопрос о колебанияхнастроений рабочего класса в годы военного коммунизма и Граждан*ской войны. С. А. Павлюченков отмечает значительные противоречиямежду рабочими и властью, между рабочими и крестьянством в тече*ние всего периода военного коммунизма. Фактически реализованный входе «красногвардейской атаки на капитал» лозунг «Фабрики — рабо*чим!» и разрушение системы управления городской экономикой при*вели промышленность к кризису, который, наряду с продовольствен*ным кризисом 1918 года, способствовал формированию промышленныхцентров антибольшевистских настроений.
С одной стороны, выходцыиз рабочей среды немало повлияли на формирование советских инсти*тутов государственной власти. А с другой, летом 1918 года рабочие Уралаи Поволжья приняли участие в становлении «демократической контр*революции» и впоследствии сыграли значительную роль в колчаковс*ком перевороте в Сибири.Впрочем, зачастую любые выступления рабочих властью расцени*вали как контрреволюционные и антисоветские. Например, в марте1918 года в Петрограде было созвано чрезвычайное собрание уполно*моченных фабрик и заводов, в декларации которого рабочие протесто*вали против урезания их прав и свобод. Затем и в Москве возник орга*низационный комитет по созыву Всероссийской конференцииуполномоченных фабрик и заводов, но это движение было объявленоконтрреволюционным. В свою очередь, такое отношение власти вызва*ло волну забастовок по фабрикам Москвы, Петрограда, Тулы, Брянска идругих городов.
В марте 1919 года рабочие металлических заводов Аст*рахани, заручившись нейтралитетом матросов Волжской флотилии, пре*кратили работу. Однако 10*тысячный рабочий митинг был расстрелян изпулеметов: было убито и ранено не менее 2 тыс. человек. Но и этого пока*залось мало: наркомвоенмор и председатель Реввоенсовета республикиЛ. Д. Троцкий (1879–1940) послал телеграмму с требованием беспощад*ной расправы — бежавших в степи рабочих настигала красная конница.Еще один партийный лидер Н.И.
Бухарин (1888–1938) в 1921 годупризнал, что режим, именовавший себя «диктатурой пролетариата», со128Трансформация политической культуры в послереволюционное десятилетиестороны самого пролетариата не пользуется безусловной поддержкой.В связи с этим он был вынужден задать себе непростые вопросы: поче*му рабочий класс выступил в начале года с забастовками в Петрограде,волнениями и волынками в Москве и других городах? Почему рабочиеи на предприятиях выносили «эсеровские лозунги», поддерживая ло*зунг свободной торговли? Почему в связи с этим тыловые гарнизоныпришлось переводить на фронтовой паек? В своих выводах один из те*оретиков военного коммунизма, конечно, не смог выйти за рамки клас*сового подхода: «при разрухе пролетариат превращается в мелкую бур*жуазию». Для власти предержащей такое объяснение было наиболееудобным, хотя мало что проясняло в механизме осуществления «дикта*туры пролетариата» без пролетариата.5.КрестьянеРеволюционные процессы протекали в российской деревне доста*точно стихийно, что было предопределено эклектичностью крестьян*ского сознания.
Крестьянство каждой губернии, уезда и даже волостипроизводило революцию для себя, желая расширить свой надел. Носи*тели идеи традиционной сельской «общности» испытали состояниесильнейшей ценностной дезинтеграции от достигшего своего апогеяпосле Октября безвластия. Несмотря на то что к осени 1917 года крес*тьяне как будто напрочь забыли о существовании царской семьи, и в ихсознании укрепился другой образ (Учредительное собрание как пана*цея от всех бед), первозданные представления о природе власти оста*лись незыблемыми. Мечта о «мужицком государстве с добрым царем*отцом» характеризовала истинную ментальность крестьян того времени.Одновременно проявилась и другая тенденция. В то время как петро*градские политики разрывались между диктатурой и анархией, кресть*яне без суеты сорганизовывались в общероссийском масштабе: харак*терный тому показатель — поток уездных и губернских крестьянскихсъездов осени 1917 — первой половины 1918 года.Общепризнано, что крестьянство было тем классом, который в лицесвоих вооруженных представителей (солдатской массы) позволил боль*шевикам овладеть государственной властью.
Впоследствии крестьян*ство предоставило массовую социальную базу для возникновения об*ширного контрреволюционного фронта в середине 1918 года. Но то жекрестьянство годом позже стало той массовой силой, которая своей под*держкой отдала победу в Гражданской войне большевикам, а еще черезгод заставила их отказаться от радикальных планов по «непосредствен*ному переходу к социализму». Если в первой половине 1920 года кресть*129ГЛАВА 7янство пыталось найти легальные способы борьбы за свои интересыпутем стихийного стремления к объединению в крестьянские союзы, тоуже осень ознаменовалась началом массовых крестьянских волнений,вооруженных восстаний и повсеместным оживлением политическогобандитизма.
Крестьянская война охватила весной 1921 года Украину,Поволжье, Черноземье и Сибирь и продолжалась в ряде регионов доосени 1923 года. «Прививка большевизма» не могла не сказаться на пси*хологии крестьян, которые отдавали предпочтение коллективным фор*мам бунтарства.Современные исследования показывают, что после революции и«черного передела» крестьянство повело себя неадекватно ожиданиямостального общества. Лозунг «земля — крестьянам» на деле стал лозун*гом голода для промышленного населения страны, а иллюзия того, чтоземля принадлежит не всей нации, а только ее крестьянской части, ока*залась чревата гражданской войной.
По мнению В. Л. Телицына, зак*лючительный аккорд общинной революции — погром имений — не былхозяйственно обусловлен. Грабежу, в первую очередь, подверглись несамые богатые, а самые беззащитные владельцы имений, особенно те,кто жил в городе. Если еще в декабре 1917 года помещикам разреша*лось перебраться в город, забрав большую часть движимого имущества,то уже через два*три месяца барина могли не только лишить последнейрубашки, но и не выпустить из горящего дома.Завершение в конце весны — начале лета 1918 года общинной рево*люции как фазы более широкой аграрной революции эклектически скла*дывалось из возрастания роли деревенского общества в процессе егопротивостояния внешнему миру, расширения внутриобщинного идей*но*возрастного раскола и подсознательного превалирования скептичес*ких взглядов деревенского жителя на этатизм и апробации способовинновационного сосуществования с властью.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
