Диссертация (1151197), страница 28
Текст из файла (страница 28)
дис. … канд. юрид. наук. М., 2007. С. 21. Авторы монографии «Персональные данные в структуреинформационных ресурсов» рассматривают частную жизнь как более широкое понятие, которое включает в себяперсональные данные. См.: Бачило И.Л., Сергиенко Л.А., Кристальный Б.В., Арешев А.Г. Персональные данные вструктуре информационных ресурсов. Основы правового регулирования. Минск: Беллитфонд, 2006. С.
16.Приводится по: Лушников А. Указ соч.388Войниканис Е.А., Машукова Е.О., Степанов-Егиянц В.Г. Неприкосновенность частной жизни, персональныеданные и ответственность за незаконные сбор и распространение сведений о частной жизни и персональных данных:проблемы совершенствования законодательства // Законодательство: Право для бизнеса. 2014. № 12. С. 75.389Лушников А.
Указ соч.107в чьих интересах осуществляется защита персональных данных, является человек.Как отмечают В.В. Дятленко и Е.К. Волчинская, «в конечном итоге, защитаперсональных данных – это не защита информации, а защита персоналий»390.Принимая во внимание, однако, что персональные данные представляют собойинформацию, непосредственно связанную с человеком, и что предметом защитывыступают именно персональные данные, термин «защита персональных данных»представляется вполне оправданным.Тезис о необходимости конституционно-правовой защиты персональныхданных как самостоятельной категории информации получает постепенноеподтверждение в отечественной литературе, хотя, к сожалению, не всегдасопровождается обоснованием.
Так, например, Н. Варламова без каких-либопояснений указывает на статью 24 Конституции РФ как на закрепляющую право назащиту персональных данных391. Другой способ «раскрытия» конституционныхгарантийзащитыперсональныхданных–этоанализсодержанияконституционного права на неприкосновенность частной жизни через призмузаконодательства о персональных данных. Такой способ, однако, не представляетсяубедительным, так как одно лишь рассмотрение законодательных положений неможет быть признано достаточным для выявления смысла конституционныхнорм392.Анализсуществующихвотечественнойлитературеточекзренияотносительно конституционной природы притязания на защиту персональныхданных позволяет разделить их на три группы, в зависимости от того, как решаетсявопрос о его соотношении с конституционным правом на неприкосновенностьчастной жизни и какое название оно получает.390Дятленко В.В., Волчинская Е.К. Законодательство о защите персональных данных: проблемы и решения //Информационное право.
2006. № 1. Режим доступа: КонсультантПлюс.391Варламова Н. Указ. соч. С. 155. Ср. мнение А.М. Туркиашвили, которая отмечает, что «статья 24 КонституцииРФ … полностью распространяется на персональные данные». См.: Туркиашвили А.М. Правовое регулированиеперсональных данных как элемента конституционного права на неприкосновенность частной жизни // Образованиеи право. 2015. № 5-6. С. 79.392См., например, статью М.Ю.
Авдеева, которая, будучи посвященной праву на неприкосновенность частной жизнив конституционно-правовом аспекте, что следует из названия, ограничивается применительно к персональнымданным рассмотрением законодательных положений, регулирующих их защиту. Авдеев М.Ю. Право нанеприкосновенность частной жизни: конституционно-правовой аспект // Право и жизнь. 2012. № 11. С.
220-228.URL: http://www.law-n-life.ru/arch/173/173-5.PDF (дата обращения: 23.09.2016).108Одни исследователи исходят из самостоятельного характера притязания назащиту персональных данных.Л.К. Терещенко указывает на часть 1 статьи 23 и часть 1 статьи 24Конституции РФ как на нормы, «непосредственно затрагивающие защитуперсональных данных» и отмечает, что «… наблюдается тенденция рассматриватьзащиту персональных данных как самостоятельное право гражданина, т.е. отдельноот более широкого права на уважение частной и семейной жизни» 393.Самостоятельность права на защиту персональных данных и необходимостьотнесения его к фундаментальным правам и свободам человека отстаивает И.А.Вельдер.
Автор приходит к выводу, что указанное право «отлично от права нанеприкосновенность частной жизни, хотя имеет определенное сходство с ним.Отличие состоит в том, что право на неприкосновенность частной жизнипредполагает защиту, наряду с прочим, информации, относящейся к частной жизни,а право на защиту персональных данных – справедливую и законную обработкуэтих данных вне зависимости от их характера и сферы использования»394. Следует,однако, отметить, что диссертационное исследование И.А. Вельдера выполнено поспециальности «Международное право. Европейское право» и посвящено системеправовой защиты персональных данных в ЕС.
Соответственно в центре вниманияавтора находится право ЕС, хотя и в российском праве он обнаруживаетконституционные основания защиты персональных данных. В качестве таковых имназываются часть 1 статьи 23 и часть 1 статьи 24 Конституции РФ395.Другие исследователи усматривают в положениях Конституции РФ право наинформационное самоопределение.Г.А. Гаджиев со ссылкой на К.
Экштайна интерпретирует нормы статьи 24 всовокупности с частью 1 статьи 23 Конституции РФ как нормы, содержащие правона информационное самоопределение, которое рассматривается в качестве393Терещенко Л.К. О соблюдении баланса интересов при установлении мер защиты персональных данных // Журналроссийского права. 2011. № 5. Режим доступа: КонсультантПлюс.394Вельдер И.А. Система правовой защиты персональных данных в Европейском Союзе: Автореф. дис.
… канд.юрид. наук. Казань, 2006. С. 6.395Там же. С. 22-23.109элемента права на неприкосновенность частной жизни396. При этом Г.А. Гаджиевиспользует понятие «право на информационное самоопределение» в качествесинонима понятию «право на защиту информации о частной жизни».По мнению Э.А.
Цадыковой, в части 1 статьи 23 и статье 24 Конституции РФсодержится право на информационное самоопределение, предоставляющеечеловеку возможность «контролировать информацию о самом себе»397.А. Бергер усматривает в части 1 статьи 24 российской Конституциисамостоятельное «право на информационное самоопределение» и раскрывает его сточки зрения традиционных для немецкой догматики основных прав категорий –сферы защиты, вмешательства, оправдания вмешательства398.В основании такой интерпретации, усматривающей в конституционныхнормах право на информационное самоопределение, лежит, очевидно, признаниепроцесса эволюции конституционного права на неприкосновенность частнойжизни, которая сопровождается появлением новых аспектов частной жизни, приэтом преобладающим становится информационный аспект399.На изменения, происходящие с правом на неприкосновенность частнойжизни, указывает также А.В.
Кучеренко, отмечая в качестве «одной из тенденцийразвития правопонимания в этом отношении … переход от защиты права начастнуюжизнькзащитеправанаинформационноесамоопределение(информационную автономию)»400.Представляется, однако, что изменение подходов к пониманию права нанеприкосновенность частной жизни, обусловленное стремительным развитиеминформационно-коммуникационных технологий, выражается не в «переходе» отодного права к другому, а в увеличении значимости информационного аспектаправа на неприкосновенность частной жизни. В этой связи следует согласиться с396Гаджиев Г.А. Комментарий к статье 23 Конституции РФ // Комментарий к Конституции Российской Федерации/ под ред. В.Д. Зорькина.
С. 230.397Цадыкова Э.А. Конституционное право на неприкосновенность частной жизни: сравнительно-правовоеисследование. С. 3, 15.398Berger, A. Kommentar zu Art. 24 der russischen Verfassung // Handbuch der russischen Verfassung / B. Wieser (Hrsg.).Wien: Verlag Österreich, 2014. S. 229-235.399Об этом см.: Гаджиев Г.А.
Комментарий к статье 23 Конституции РФ. С. 229.400Кучеренко А.В. Этапы и тенденции нормативно-правового регулирования оборота персональных данных вРоссийской Федерации // Информационное право. 2009. № 4. С. 32-37. Режим доступа: КонсультантПлюс.110И.В. Балашкиной, по мнению которой современный этап развития отличается тем,что информационная составляющая дополняет две другие, традиционныесоставляющие – физическую и территориальную401.Интерпретация положений Конституции РФ как содержащих право наинформационное самоопределение представляется небесспорной.
Право наинформационноесамоопределениеявляется«исключительнонемецкимконцептом», который не был воспринят другими правопорядками, в том числе иродственным германскому правопорядком Австрии402. По всей видимости,отечественные исследователи, использующие данный термин, обращались кнемецкому опыту конституционно-правовой защиты персональных данных.
В тоже время в самостоятельном глубоком обосновании нуждается не толькодопустимостьпереносанароссийскуюпочвуконструкцииправанаинформационное самоопределение, но и возможность использования самоготермина применительно к характеристике права, гарантированного КонституциейРФ.Ситуация такова, что термину «право на информационное самоопределение»присуще определенное содержательное наполнение, которое он получил внемецкой правовой системе, а источником этого права стало общее право насвободу личности, неизвестное российской правовой системе. Безусловно, правона информационное самоопределение доказало свою эффективность в обеспечениизащиты персональных данных и сохраняет свое значение, продолжая развиваться стем чтобы не стать анахроничным по отношению к уровню развитияинформационно-коммуникационных технологий.
Вместе с тем, конструкцияинформационного самоопределения, являющаяся высоко абстрактной, не можетсчитаться единственной, способной обеспечивать защиту персональных данных насамом высоком уровне – уровне прав человека (достаточно обратить внимание напрактику ЕСПЧ). Кроме того, сам факт признания права на информационное401См.: Балашкина И.В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
